Оккупация. Негероические воспоминания о героическом прошлом. Часть 8

Первая часть цикла.

Вторая часть цикла.

Третья часть цикла.

Четвертая часть цикла.

Пятая часть цикла.

Шестая часть цикла.

Седьмая часть цикла.

 

Оккупация.
Негероические воспоминания о героическом прошлом

(мемориальный проект Жени Желдоровского к 70 – летию со Дня освобождения Николаева)

Исход

Весной сорок четвертого немцы засобирались.

Они теперь повально угоняли людей на работу в Германию. Угнали и престарелого Юркиного отца – Антона. Он несколько недель прятался у себя в сарае, чтобы не быть угнанным. Но однажды решил выйти домой побриться. И надо же такому случиться, что именно в это время во двор зашел немецкий патруль…

В Германии Антон был в трудовом лагере. Было голодно. В том же лагере были ребята c  Западной Украины. Среди них было немало искусных резчиков по дереву. Нарезав фигурок и игрушек, они отправляли Антона в город менять их на хлеб, картошку и окурки сигарет. Особой популярностью среди немецкой детворы пользовались деревянные орлы с распростертыми крыльями.

Тем временем в Николаеве немцы готовились к уличным боям. По Глазенаповской (Декабристов) от Адмиральской до Херсонской (нынешнего Проспекта Ленина) был прокопан глубокий противотанковый ров, установлены металлические «ежи», натянута колючая проволока.

В цоколе дома на Спасской 41 с выходом на Декабристов прямо напротив ворот Юркиного двора была устроена амбразура для пулемета. В здании 15-й школы между окнами были выдолблены ниши для закладки взрывчатки. Была заминирована и знаменитая Шуховская водонапорная башня. Немцы готовились в случае отступления взорвать весь город, но не успели. Все их  планы спутали десантники Ольшанского, внезапно высадившиеся в городе у старого элеватора.

В тот день Юрка гулял во дворе с пацанами, как вдруг, на улице раздался грохот. Пацаны с опаской выглянули из ворот.

По Декабристов бежали два немца в касках, при полном снаряжении, с оружием и вещевыми мешками. Они открыли крышку ближайшего колодца связи, достали из мешка тротиловую шашку, подожгли фитиль, бросили ее в колодец и побежали дальше.

Увидев в воротах любопытных мальчишек солдаты заорали им: «Раус!» (Вон!) и замахали руками. В тот же миг за их спиной грохнул еще один взрыв, из колодца вверх ударил столб дыма и пламени, полетели куски телефонного кабеля.

Немцы спешили. Назад, в сторону Варваровского моста непрерывным потоком шли колонны солдат и техника.

Еще не все немцы успели уйти, как уже началось уничтожение города.

 Из окон красивого здания на Декабристов 5 валил густой черный дым и с треском вырывались языки пламени. Здание горело. Юрка видел, как по Фалеевской в сторону Адмиральской шел небольшой немецкий броневичок. Внезапно раздался грохот. Двухэтажный дом на углу Фалеевской и Спасской на мгновение целиком поднялся в воздух, рассыпался на куски и кучей мусора рухнул вниз. Поднялась туча пыли. От неожиданности водитель броневика резко затормозил и дал задний ход.

Успели взорвать и Шуховскую водонапорную башню. Она упала, ударившись «головой» о землю и перегородила собою улицу Курьерскую (Рюмина). После войны весь город еще долго сидел без воды и Юрка со старшим братом Шурой ходили с тележкой и бочкой в Дикий сад. Они набирали воду из Ингула и тащили ее домой. Там солоноватую речную воду кипятили и пили, готовили на ней еду. Таскать полную воды бочку вверх по обледенелому ингульскому спуску было очень тяжело. Пацаны выбивались из сил. Однажды, груженые бочкой сани перевернулись почти у самого дома. Вода вылилась. Было обидно до слёз.

На следующий день после ухода немцев николаевцы хоронили десантников. Юрка видел, как с улицы Советской на Соборную площадь вылилась человеческая река. Тысячи людей! Над их головами плыли десятки гробов. Их поставили возле могил, попрощались и стали опускать вниз. Грохнул выстрел почетного караула, заплакали люди.

Стоит заметить, что сегодня, каждый раз, когда мы проходим близ этого места, мы должны бы вести себя серьезней и тише. К сожалению, не все понимают, что это не просто сквер. Это военное кладбище! Здесь прямо под ногами покоится прах молодых ребят, которые ценою собственной жизни изгнали оккупантов из нашего города.

Отступившие с немцами румынские солдаты оставили в квартире у Юрки целый мешок отличного румынского табака. Было голодно и, чтобы хоть как то утолить голод, Юрка с Шурой приловчились крутить из табака самокрутки. Так в 1944 году с 14 – летнего возраста Юрка начал курить и курил до 1982 года – 38 лет.

 В городе на складах после ухода немцев без всякого присмотра остались лежать горы оружия и боеприпасов. Всё это было совершенно доступно. Пацаны развлекались тем, что швыряли с крутого берега в Ингул немецкие гранаты – «лимонки». Они взрывались, взметая вверх столбы воды. Многие гранаты не разорвались и наверно до сих пор лежат где - то в реке под толстым слоем ила.

Пацаны постарше стреляли ворон из ружейных обрезов. Вскоре Юркин старший брат Шура был убит. Он играл с друзьями в развалинах дома Властелицы (нынешний кинотеатр «Родина») и его дружок случайно выстрелил в него. Шуру похоронили.

В город возвращались из эвакуации те, кто в сорок первом успел унести ноги. Кроме них в Николаев специально переселили множество совершенно чужих людей со всех концов страны.

Делалось это не только для поднятия города из руин. Надо было «разбавить» свежими, идеологически «правильными» людьми побывавшее под пятой (а значит и под влиянием) оккупантов местное население.

Вскоре в город в свою квартиру на Декабристов 6 вернулась и семья Захара Моисеевича Рысака. Теперь они разговаривали с Юркиными родителями уже по - другому. Еще бы, ведь Юркины родители считались теперь «оккупированными», т.е. принадлежали к презираемой части населения, которой нельзя верить. В те времена считалось, что все, кто попал в оккупацию, остались добровольно чтобы «встречать немцев».

Всю Юркину семью Рысаки без церемоний вытеснили в одну полуподвальную комнату, где те и прожили до конца своих дней.