США. Сверхразоренная, сверхэкономная — сверхдержава?

ИноСМИ

В последние годы я частенько говорил своим друзьям-европейцам примерно так: не нравится, что Америка слишком сильная? А смотрите, что будет, если она станет слишком слабая: в геополитическом театре вашего района как раз дают такой спекталь. Да, Америка прошла этот путь: главная победительница во Второй мировой войне (пушки и масло каждому) — одна из двух сверхдержав, противоборствующих в «холодной войне», — незаменимое государство, победившее в этой войне, — «экономная сверхдержава» сегодняшнего дня. Привыкайте. Теперь нас так и кличут. Американским пацифистам больше нечего переживать из-за «войн выбора». Всё, мы больше не будем. Напасть на Гренаду у нас теперь денег не хватит.

С самого начала Великой рецессии 2008-го года было ясно, что суть лидерства, будь то политическое или корпоративное лидерство, в Америке меняется. В продолжение большей части эпохи после второй мировой войны быть лидером значило (в целом) — отдавать. Сегодня — и в ближайшие десять лет — в Америке быть лидером будет значить — отнимать.

Конечно, никоим образом невозможно, чтобы американские лидеры, вынужденные отнимать у собственных избирателей, не попытались сэкономить на внешней политике и войнах. Внешняя и оборонная политика — запаздывающий индикатор. На многих вещах начинают экономить раньше. Но экономия грядёт — министр обороны Роберт Гейтс уже выступает с предупреждениями. А экономная сверхдержава Америка в своём новом качестве, безусловно, вызовет «эффект ряби» по всему земному шару.

«Экономная сверхдержава, или Мировое лидерство Америки в эпоху нехватки денег» — это на самом деле заголовок очень своевременной книги, написанной моим учителем и другом Майклом Мандельбаумом (Michael Mandelbaum), специалистом по вопросам внешней политике из института имени Джона Хопкинса. Мандельбаум пишет:

«В 2008-м году все формы государственных пенсий и пособий по здравоохранению (включая Medicaid) составляли порядка четырёх процентов отдачи Америки». При сохранении текущих тенденций (а поколение демографического взрыва вскоре начнёт получать средства по программам Social Security и Medicare) 2050-м году «на них будет приходиться целых восемнадцать процентов всего, что производистя в США».

Если сложить это со всеми затратами на «самовыкуп» из рецессии, то это «фундаментальным образом изменит общественную жизнь в США, а следовательно, и внешнюю политику страны». За последние семь десятилетий, по мысли Мандельбаума, как на внешне-, так и на внутриполитическом фронте самым характерным словом было слово «больше».

«Определяющим фактом внешней политики во втором десятилетии XXI века и далее в будущем будет слово “меньше”», — пишет он далее.

Единственная в мире сверхдержава слабеет, обременённая долгами (внутренним и внешним), и почувствуют это все. Как? Сказать сложно. Но я знаю лишь то, что самым уникальной и важной особенностью внешней политики США за последнее столетие было то, до какой степени американские дипломаты, а также американский флот, авиация и армия обеспечивали миру блага (от открытых морей до открытой торговли, от сдерживания коммунизма до борьбы с терроризмом), нужные не только нам, но и многим другим. Сила США была главным фактором мировой стабильности и гарантом мирового управления в последние семьдесят лет. Эта наша роль не исчезнет, но, почти безусловно, сократится.

Великие державы и раньше уходили в отставку; к примеру, это случилось с Великобританией. Но, как отмечает Мандельбаум, «когда Великобритания перестала справляться с управлением миром, США заняли её место. Ни одна страна не готова занять место США, так что потери с точки зрения всеобщего мира и процветания от ухода Америки потенциально станут больше, чем тем, что наступили после ухода Великобритании».

Европейцы ведь богатые, но слабенькие. Китай богат как государство, но в пересчёте на душу населения гол как сокол, а значит, ему придётся сосредотачиваться на внутреннем и региональном развитии. Опьяневшая от нефти Россия может хулиганить, но не показывать истинную силу.

«Следовательно, мир станет более беспорядочным и опасным», — пророчит Мандельбаум.

Как же ослабить эту тенденцию? Мандельбаум приводит три довода. Во-первых, мы должны вернуться на путь устойчивого экономического развития и реиндустриализации, принеся все жертвы, приложив все усилия и пойдя на все политические компромиссы, которые для этого потребуется. Во-вторых, надо разобраться с приоритетами. С точки зрения внешней политики мы целых сто лет имели и то, что нам было жизненно необходимо, и то, что было просто желательно. К примеру, я полагаю, что, будь в нашем распоряжении бесконечный запас людей и денег, мы бы победили в Афганистане. Но относится ли это к тому, что нам жизненно необходимо? Конечно, это желательно, но вот жизненная необходимость, есть ли она? Наконец, мы должны укрепить свой бюджет и ослабить бюджет наших врагов, а лучший способ сделать это — это резко повысить налог на бензин.

Америка должна усвоить один тяжёлый урок: в краткосрочном периоде можно разбогатеть на заёмные средства, но получить за них долгосрочную геополитическую мощь нельзя. Для этого нужен реально работающий и растущий экономический мотор. А краткосрочный период, во всяком случае — для нас, давно закончился. Было время, когда серьёзные размышления о внешней политике США не требовали серьёзных размышлений об экономической политике. Это время тоже уже закончилось.

Так что «ястребов» у нас уже не будет — не разлетаешься. Или будут, но такие, что никто их всерьёз не воспримет.

Томас Фридман, "The New York Times", США