Бен Ладен и Путин: что между ними общего?

ИноСМИ

Президенту Обаме еще предстоит оценить доставшееся ему внешнеполитическое наследство. Не исключено, что наиболее глубоко он будет рассматривать две темы - непрекращающуюся угрозу со стороны 'Аль-Каиды' и России, то есть новое явление, названное 'войной с терроризмом', и старое, известное как 'холодная война'. Правда, маловероятно, что он обнаружит какую-либо связь между этими двумя угрозами. Что плохо, поскольку, несмотря на наличие множества различий, на один конкретный вопрос лидеры и 'Аль-Каиды', и России смотрят одинаково.

Что это за вопрос? Империалистические амбиции Путина и бен Ладена. Это одинаково новое явление, поскольку они хотят не создать что-то новое, а восстановить нечто, что уже прошло. Таким образом, не будет ошибкой считать, что у их империй началась новая эпоха - эпоха попыток восстановления.

В случае Усамы бен Ладена мы имеем дело с арабо-исламской империей середины седьмого века. Бен Ладен недаром романтизирует этот период арабской истории и считает себя наследником раннего халифата, созданного (на короткий период) воином-пророком Мухаммедом. Оправдывая террористические акты против Запада, он часто ссылается на то, что арабо-исламской империи не дали возродиться крестоносцы и евреи.

Путиным также движет стремление возродить потерянную империю - Советский Союз. На примере Украины и Грузии Путин показал, что отнюдь не смирился с его роспуском. Независимость бывших республик Советского Союза он терпит только до тех пор, пока она носит поверхностный характер. Как только дело доходит до настоящих проявлений независимости - например, решительной попытки обеспечить свою территориальную целостность или выговорить для себя условия якобы коммерческого контракта, - Россия тут же не сдерживаясь показывает свою силу.

Притом, что в основе действий обеих этих фигур лежит один и тот же мотив (ностальгия по потерянной империи), очень сильно различаются их методы и вероятность успеха. Метод бен Ладена - терроризм, и его мечта - халифат, охватывающий весь Ближний Восток и немалую часть Европы - это чистой воды иллюзия. Но угроза российского империализма, напротив, совершенно реальна, и Путин обладает действительно сильным оружием.

В наше время, когда возможность перекрыть кому-либо доступ к природным ресурсам стала такой же серьезной угрозой, как военные действия, Россия легко восстанавливает господство над своим бывшим восточным блоком. Путин - мастер тактики, он применяет только то оружие, которое необходимо, и только тогда, когда необходимо. В случае с Украиной он продемонстрировал силу, отказываясь поставлять газ, пока Киеву не пришлось согласиться на унизительное повышение цены - сразу на 40 процентов. В Грузии же он проводил политику постепенного давления, начавшегося с простого влияния, а завершившегося аннексией. Россия искусственно увеличила число 'россиян' в Южной Осетии и Абхазии, выдавая всем российские паспорта и фактически заставляя людей обменивать свою национальную идентичность на более высокооплачиваемую работу в России и социальные льготы - например, пенсии.
 

Кроме того, он подталкивает российский бизнес к тому, чтобы сливаться с государством и спецслужбами и через них усиливать российское влияние в регионе. В Южной Осетии, например, еще в 2004 году появился российский мобильный оператор 'Мегафон', а в Абхазии дочерняя компания 'Мегафона' 'Аквафон' работает с 2003 года. Ни в том, ни в другом регионе у 'Мегафона' нет лицензии на вещание, но в тот августовский день, когда начались военные действия, компания тут же расширила зону своего вещания на грузинскую территорию.

Так что если в августе прошлого года Путин ухватился за возможность завершить свою экспансию, то в этом нет ничего удивительного. Последней ее стадией стало изгнание и убийство населения этих территорий. Сожжение грузинских деревень и насильственное выселение или убийство их грузинских жителей вооруженными Россией боевиками - это явный признак систематической работы по изменению этнического состава этих регионов в пользу России. Это как раз тот момент, когда имперские мечты Путина стали реальностью. На воротах одного из разрушенных домов в грузинской деревне было написано: 'Вперед, на Тбилиси'.

В раннем периоде истории считалось, что лишь империя сообщает бесформенному пространству какой-то порядок. Прошлое толковалось, а настоящее осмысливалось исключительно через их подъем и распад, личности их лидеров и межимперские конфликты. Считалось само собой разумеющимся, что на развитие мира больше других влияют именно наиболее крупные политические единицы. Также само собой разумеющимся считалось, что с наступлением спада империи исчезали навсегда. На смену одной великой империи приходила другая, и оглядываться в прошлое было бессмысленно. История была линейна и ни в одну дверь не стучала дважды.

Но в начале 21-го века приходится, видимо, пересматривать эту модель. В свое время историки, вероятно, напишут новые работы - не рассказ о появлении новой империи или об исчезновении побежденной старой, но рассказ о том, как стремятся снова реализовать себя в истории империи прошлых времен.

Двадцатый век стал веком распада имперских систем - переоценивших свои силы и рухнувших, как нацистская Германия или Советский Союз, или сравнительно мирно деколонизировавшихся, как Франция, Великобритания и другие. Но не останется ли в истории двадцать первый век периодом, когда империя нанесла ответный удар: в одном случае - смертельный фарс бен Ладена, но в другом - эффективные репрессии Путина?

Энтони Джулиус, "The Guardian", Великобритания