Как же удалось нашему миру попасть в столь унизительное положение

Источник: "ИноСМИру"

Год 2009-й принесет еще больше испытаний всем - живущим как на вершине, так и у подножья общества

В мире в 2008 году возникла зловещая неустойчивость. В середине сентября приблизилась к краху финансовая система. Банкротство 158-летнего инвестиционного банка с Уолл-стрит Lehman Brothers вызвала панику на рынках. Власти в Нью-Йорке, Вашингтоне, Лондоне, Франкфурте и Токио беспомощно взирали на происходящее. На протяжении нескольких выматывающих нервы дней и ночей казалось, что мир мчится навстречу финансовому Армагеддону. 

Кризис был в самом разгаре, когда по нашим чувствам нанесли новый мощный удар, на сей раз - в Мумбаи. Вооруженные пластитом, гранатами и автоматами террористы убили в финансовой столице Индии не менее 192 мирных людей, а также разгромили роскошный отель "Тадж Махал Палас". Выбирая в качестве объектов нападения символы индийского богатства и власти, преступники сознательно копировали действия террористов, разрушивших 11 сентября башни-близнецы в Нью-Йорке. 

Массовое убийство в Мумбаи и мировой финансовый кризис отрезвляют, напоминая о том, что путь истории далеко не прямолинеен. Несомненно, кто-то поддастся искушению и расценит эти события как своего рода кару небесную, как наказание за долгие годы неумеренности, характерной чертой которых стала растущая пропасть между очень богатыми людьми и всеми остальными. Этот двойной удар, конечно же, вызвал сомнения в предположениях и допущениях, которые казались незыблемыми после падения Берлинской стены: что западная модель рыночного капитализма обладает врожденным превосходством, что наступление глобализации, приводимой в действие свободным перемещением товаров, рабочей силы, капитала и услуг, носит неизбежный характер.

В 2008 году инвесторы на финансовом и товарном рынках пережили нечто подобное взлетам и падениям американских горок. В уходящем году, который заканчивается при цене нефти за баррель ниже 44 долларов - хотя в июле эта цена достигала исторического максимума в 142,27 доллара - мы стали свидетелями альтернативной модели: нелиберального капитализма. Авторитарный Китай давно уже идет по этому пути, и там государство играет главенствующую роль в экономике. В текущем году новые шаги в этом направлении сделала и Россия Владимира Путина. Там усилен контроль государства над секторами экономики, считающимися жизненно важными для национальной безопасности страны, такими как энергетический и сырьевой. Как всегда неугомонный президент Франции Николя Саркози придал свой собственный галльский колорит событиям, когда провозгласил: "Свободная конкуренция закончилась; всемогущему рынку, который всегда прав, наступил конец..." 

В новую эпоху неустойчивости и уязвимости государства всего мира вновь усиливают свою роль и значение. Саркози призвал воспользоваться французским фондом национального благосостояния для защиты ведущих компаний в стратегических отраслях экономики. Питер Мандельсон (Peter Mandelson), вернувшийся на щите в британский кабинет после четырех лет брюссельской ссылки, призвал к принятию новой промышленной стратегии для защиты национальных компаний, которым угрожает рецессия. Государства Азии и Ближнего Востока, а также действующие от их имени агентства, начали скупать сельскохозяйственные угодья в Африке, испугавшись резкого и внезапного роста цен на продовольствие. 

Но самое большее изумление вызывает правительство США. Оно, подобно британскому правительству, оказалось втянутым в кампанию по отстаиванию пакета мер срочной помощи финансовому сектору, который до того создавал впечатление собственной несокрушимости. К концу года объем таких финансовых средств спасения существенно превысил 1 триллион долларов. "Этот паразит может рухнуть", - предупредил Джордж Буш. Это было одно из самых запоминающихся изречений Буша за уходящий год - хотя кое-кто засомневался, о ком это он говорил: об американской экономике или о собственном неудачном президентстве. 

Как же удалось нашему миру попасть в такое унизительно безвыходное положение? И почему, выражаясь словами королевы Елизаветы II, никто из экспертов его не предугадал? Ответ заключается в пагубном сочетании провалов и неудач в учете факторов риска, и упущений нормативно-регулирующих органов, а также перекосов в стимулировании, особенно в сфере кредитных деривативов - этих сложных и мудреных финансовых продуктов, которые распределяли, а не сосредоточивали риски системы. На все эти системные провалы наложилась более фундаментальная и знакомая многим слабость: бесконечная способность живущих в период неумеренных кредитов людей постоянно обманывать себя верой в неизменный рост. Один из руководителей компании с Уолл-стрит как-то признался мне: "Этот кризис не более чем гигантская коллективная ставка азартного американского потребителя, поверившего в растущий рынок недвижимости". 

В октябре крупнейшие центробанки мира объединили усилия, впервые совместно сократив базовые процентные ставки. Но сокращения продолжались. К декабрю США понизили ставки до 1 процента, а Банк Англии снизил свою ключевую ставку до 2 процентов. Это самый низкий его показатель с 1951 года. 

Расплата после того, как пузырь лопнул, наступила суровая. А будет еще хуже. Экономисты на фоне исчезновения доверия к банковской системе предупреждают об экономическом кризисе. Великая Кредитная Засуха, вызванная тем, что банки припрятали капиталы, грозит многочисленными банкротствами компаний. Большой автомобильной тройке из Детройта на выживание отвели несколько месяцев, если не недель. А ведущие банки Британии переживают состояние, близкое к клинической смерти. 

Министр финансов Великобритании Алистер Дарлинг (Alistair Darling) летом подвергся резкой критике за свое предостережение о том, что Соединенному Королевству грозит самый суровый экономический кризис с 1945 года. А уже спустя несколько недель он мог претендовать на роль пророка, поскольку его слова (в кои то веки) сбылись. 

В конце года рост популярности премьера Брауна завершился окончательно - ведь объем государственных заимствований в 2009 году гарантированно превысит 8 процентов от валового внутреннего продукта. Однако консервативная оппозиция проявила любопытную неэффективность. Лидерство тори со значительным отрывом, который, согласно опросам, порой превышал 20 пунктов, улетучилось как дым, когда тратящий деньги налево и направо Браун начал выступать в совершенно неподходящей для него роли спасителя Англии - да и всего мира в придачу. Европейцы, давно уже привыкшие к лекциям на тему добродетелей либеральной экономики и к верховенству лондонского Сити, хранили почтительное молчание. Заметным исключением на их общем фоне стал склочный немецкий канцлер Ангела Меркель, которая с жаром лютеранского пастора взывала к налогово-бюджетной осторожности. 

Лидеры континентальной Европы не сумели сформировать единый фронт, когда наступил кризис кредитования - и это стало вторым ударом для "еврофилов" в 2008 году. Первый был нанесен, когда ирландцы отвергли Лиссабонский договор, разрушив надежды тех, кто думал, что кельтский тигр, поддержав общеевропейскую конституцию, укрепит и подтолкнет вперед сей европейский проект. 

Посреди этого всепроникающего мрака отчаяния избрание Барака Обамы в Белый Дом выглядело как луч светлой надежды в темном царстве. Сенатор первого срока из Иллинойса великолепно провел свою избирательную кампанию. Он действовал более организованно, чем фаворит демократов Хиллари Клинтон (Hillary Clinton) - да и денег потратил больше. А затем уверенно отодвинул в сторону героя вьетнамской войны и "белой вороны" из Вашингтона сенатора Джона Маккейна (John McCain), который свою кампанию провел довольно блекло. Симптоматичным провалом для него стал выбор Сары Пэйлин (Sarah Palin) в качестве напарницы по предвыборной гонке. Аналитики и значительная часть американских средств массовой информации впадали в экстаз, слушая этого губернатора Аляски и охотницу на лосей. Но как только затихло эхо от ее речи на съезде республиканцев, оказалось, что она всего лишь "диковина на час". 

Победа Обамы стала моментом большого эмоционального подъема как для граждан США, так и для всего мира. Разве можно забыть кадры преподобного Джесси Джексона (Jesse Jackson), со слезами на глазах с раннего утра ожидавшего выступления избранного президента в чикагском Парке Гранта? Но нам следует также помнить и благородное выступление Маккейна с признанием своего поражения. 4 ноября 2008 года мы увидели американскую демократию в ее лучшем виде. 

Победа Обамы вызвала у многих сравнения с избранием Франклина Рузвельта (Franklin Roosevelt) в 1932 году. Но если не учитывать депрессию, здесь больше подойдет сравнение с избранием Рональда Рейгана (Ronald Reagan) в 1980-м. В те неспокойные для экономики годы американцы тоже отчаянно нуждались в смене руководства. И здесь важный вопрос заключается в том, сумеет ли Обама управлять усиливающимся демократическим большинством в Конгрессе, которое будет испытывать соблазн ввести протекционистские меры и отыграться на ослабевших республиканцах. 

Победа Обамы будет неизбежно расценена как шанс на восстановление отношений США с внешним миром. Имидж Америки во время правления Буша был серьезно подпорчен. Но самый большой ущерб был нанесен в первый президентский срок, особенно после войны с Ираком, необходимость которой вызывает сомнения. Во время второго срока администрация Буша умерила свое стремление решать все дела в одиночку и действовать обособленно. 

Самым мрачным сигналом 2008 года стало то, что угрозы американским (и западным) интересам приобрели, если хотите, более мощный характер. Иран по-прежнему стремится стать обладателем ядерного оружия; в Афганистане набирает обороты и усиливается движение "Талибан", и в противостояние все больше втягивается уязвимый Пакистан; как всегда трудноразрешимым кажется конфликт между Израилем и Палестиной. Лишь Ирак подал некое подобие надежды, когда Соединенные Штаты и правительство Малики договорились о графике вывода к концу 2011 года боевых частей и подразделений. Это стало признанием того, что наращивание сил против боевиков, осуществленное генералом Дэвидом Петреусом (David Petraeus), оказалось намного более успешным, чем предполагали скептики. 

Если говорить о других местах, то США утратили ряд позиций на Кавказе, когда российская армия вторглась в прозападную бывшую советскую республику Грузию, настойчиво добивавшуюся членства в НАТО. Критики предсказали, что данный набег станет пробным шаром в стратегии Путина по восстановлению контроля над бывшими советскими сателлитами. Безусловно, эти действия поубавили оптимизма по поводу "избрания" на пост президента Дмитрия Медведева, который хотя бы номинально, но считается либеральным руководителем. Его приход не стал сигналом перемен в российской политике. В конце марта Медведев дал в Кремле Financial Times двухчасовое интервью, в ходе которого газета пришла к мнению, что это вдумчивый и внимательный сторонник и защитник власти закона. Но спустя несколько месяцев он стал все больше походить на марионетку Путина. 

Это был не лучший год для сторонников свободы, за несколькими исключениями. В июле мы стали свидетелями эффектного освобождения из плена боевиков FARC колумбийки французского происхождения Ингрид Бетанкур (Ingrid Betancourt), которая провела в джунглях Колумбии шесть с половиной лет. Спустя два месяца арестовали бывшего лидера боснийских сербов Радована Караджича (Radovan Karadzic), который предстал в Гааге перед трибуналом ООН по военным преступлениям. Активно действовал и Международный уголовный суд, один из прокуроров которого (к худу ли, к добру ли) порекомендовал предъявить обвинение в геноциде против жителей Дарфура президенту Судана Омару аль-Баширу. 

Но в других местах картина была удручающей. Роберт Мугабе вместе со своими приспешниками цепляется за власть в Зимбабве, несмотря на царящую в стране инфляцию. Возобновилось насилие в Демократической Республике Конго, где потери в гражданской войне сравнимы с количеством жертв в Руанде в 1994 году. Китайцы применили жесткие меры против участников акций гражданского неповиновения в Тибете. Все более нагло возле берегов Сомали начали действовать пираты, захватившие в этом году даже саудовский супертанкер. 

Если в этом мраке и был луч света, то возник он в форме факела Пекинской Олимпиады. Церемонии открытия и закрытия задали новые стандарты в области пиротехники. Но были там и памятные спортивные события, особенно выступления исключительно сильного пловца Майкла Фелпса (Michael Phelps), а также самого грациозного атлета на нашей планете спринтера из Ямайки Усейна Болта (Usain Bolt), который установил мировые рекорды в беге на 100 и 200 метров, и в эстафете четыре по сто. Его заметные позолоченные кроссовки и гордая поза победителя надолго сохранятся в памяти зрителей. Это приятный противовес тому цинизму, который, благодаря чудесам современной фармакологии, давно уже отравляет радость спорта. 

Еще одним победителем этого года стал преемник Энди Уорхола (Andy Warhol) из эпохи пост-поп-арта художник Дэмиен Херст (Damien Hirst) (так он был назван критиком из Financial Times Джеки Вуллшлагер (Jackie Wullschlager)). Выставка Херста под названием "Вечно прекрасное содержимое моей головы" ("Beautiful Inside My Head Forever"), в которой было более 200 работ, ушла с молотка на аукционе Sotheby's за 111 миллионов фунтов стерлингов. Главным лотом на нем был "Золотой телец" - 600-килограммовый бык, чьи рога и копыта отлиты из чистого золота в 18 карат. "Телец" ушел за 10,3 миллиона фунтов стерлингов, что стало рекордом аукционных продаж для художника. 

Суммы умопомрачительные, но в ретроспективе они могут показаться последним вздохом эпохи излишеств. В прошлом месяце появилось сообщение о том, что Херст, состояние которого оценивается в 200 с лишним миллионов фунтов, уволил 17 художников, помогавших ему создавать его творения. Один из директоров компании Херста по созданию произведений искусства сказал: "Нам приходится помнить о нынешнем экономическом климате и о том, как он может отразиться на нас в будущем". 

Год 2009-й принесет еще больше испытаний всем - живущим как на вершине, так и у подножья общества.