Кремлевский капитализм

ИноСМИ

Новый приговор, вынесенный Михаилу Ходорковскому, - дополнительные шесть лет в сибирской тюрьме — подтверждает, если это еще нуждается в подтверждении, что слово «законность» ничего не значит в России Владимира Путина. Бандитский режим г-на Путина постоянно называют «кремлевским капитализмом», «государственным капитализмом» или «коррупционным капитализмом». Это неправильно.

Всевластие Кремля, этатизм и коррупция не могут сочетаться с капитализмом – то есть с системой, основанной на частной собственности и законности. Да, правительство необходимо для защиты этой системы, но это не значит, что она совместима с любыми действиями правительства.

Пока люди не поймут, чем отличается настоящий капитализм, от придуманного Марксом пародийно демонизированного общества, основанного на алчности и эксплуатации (в последнее время к этой картине добавились еще и обвинения в безответственном отношении к экологии), его будет невозможно ни защищать, ни пропагандировать.

Скажем, многие считают г-на Ходорковского и его собратьев-олигархов чем-то вроде тех великих капиталистов, которых прозвали «баронами-разбойниками», аналогом Корнелиуса Вандербильта, Эндрю Карнеги и Джона Рокфеллера, однако это сравнение абсолютно неуместно. Г-да Вандербильт, Карнеги и Рокфеллер создавали с нуля огромные предприятия. Конкурентов они побеждали, снижая цены, соответственно, на перевозки, сталь и керосин. Они не скупали по дешевке активы распавшегося коммунистического государства, как делали олигархи – пусть даже тот же г-н Ходорковский потом много работал, чтобы увеличить цену этих активов.

Г-н Ходорковский впервые навлек на себя гнев г-на Путина в 2003 году, когда олигарх сделал ошибку, бросив вызов российскому президенту. Считается, что г-н Путин, бывший начальник тайной полиции, которого Борис Ельцин в 2000 году выбрал своим преемником, был оскорблен, так как г-н Ходорковский своими действиями нарушил его «соглашение» с олигархами, о том, что они не будут вмешиваться в политику, а он – в бизнес. Однако на самом деле г-н Путин никогда не собирался держаться в стороне от бизнеса.

Некоторые аспекты корпоративной стратегии г-на Ходорковского были глубоко неприятны российским националистам. В частности он планировал продать большой пакет акций «ЮКОСа» компании Exxon Mobil (главной наследнице Standard Oil г-на Рокфеллера). Г-н Путин, между тем, явно считал «ЮКОС» «стратегическим» активом, который при продаже иностранцам может выйти из-под контроля. Однако планы г-на Путина шли несколько дальше, чем планы премьер-министра Саскачевана Брэда Уолла (Brad Wall) относительно Potash Corp. Он хотел взять под контроль российскую нефтяную промышленность, чтобы ее доходы вновь сделали Россию «великой» - то есть внушающей страх.
 
После того, как «ЮКОС» был захвачен, а г-н Ходорковский получил за свои предполагаемые преступления вполне реальное наказание, г-н Путин начал играть политическими мускулами, вымогая средства у иностранных нефтяных компаний, рассчитывавших на российские ресурсы. Ему помогало то, что в течение четырех лет, последовавших за его атакой на «ЮКОС», цены на нефть продолжали расти, пока в 2008 году не достигли пика. В том же самом 2008 году г-н Путин был вынужден покинуть президентский пост. Хотя он после этого стал премьер-министром, многие надеялись, что новый президент Дмитрий Медведев не окажется марионеткой, – однако он оказался именно ей.
 
В 2003 году, когда г-н Путин арестовал г-на Ходорковского, российский фондовый рынок упал на 10%. Тогда возникла надежда, что г-н Путин будет вынужден держаться в определенных границах, так как политический бандитизм слишком дорого обходится для инвестиционной сферы. Однако рост цен на нефть, аморальность западных инвесторов, «заигрывания» европейских политиков, хотевших, чтобы он ратифицировал Киотский протокол, а также – в последнее время - готовность президента США Барака Обамы пожимать руки дьяволам обеспечили ему практически полную свободу действий.

Прошлым летом полномочия тайной полиции были расширены, а в октябре г-н Путин разрешил милиции бить «дубинкой по башке» участников «незаконных» протестов. Можно только восхититься отвагой многих россиян, которые продолжают принимать участие в митингах, несмотря на угрозы насилия. Г-н Ходорковский вдохновляет и объединяет этих людей.

Россия добывает 10 миллионов баррелей нефти в сутки – больше, чем любая другая страна. Это «нефтяное проклятие» привело к тому, что нефтяная тирания г-на Путин стала местом, в котором активистов часто убивают. Это, возможно, соответствует голливудскому образу капитализма, но не реальности. Повторю еще раз: на самом деле деле капитализм – это охрана собственности, законность и добровольные отношения. Само по себе наличие в России «частного» бизнеса и отдельных капиталистов, которым позволено вести дела, не делает ее капиталистической.

После первого процесса «ЮКОСа», некоторые бизнесмены говорили — по своему невежеству и к своему позору,— что России могло бы пойти на пользу немного «благотворной диктатуры». Банкиры и консультанты наперебой оправдывали переход «ЮКОСа» в руки государства. Крупные нефтяные компании, привыкшие иметь дело с малоприятными режимами, смотрели на Россию с точки зрения анализа рисков, а не морали. Свою этичность они предпочитают демонстрировать, разрабатывая солнечные батареи.

Однако многие (что вполне естественно) не понимают, что капитализм – это не обязательно то, что проповедуют или практикуют капиталисты. Капитализм – это идеал, но, в отличие от социализма с его государственным контролем, идеал достижимый и морально оправданный. Система, при которой частный бизнес вынужден сотрудничать с авторитарным правительством, называется фашизмом. Исторически фашизм и коммунизм проистекали из ненависти к капитализму. «Кремлевский капитализм» - это парадокс в духе Оруэлла.

Питер Фостер, "Financial post", США