Вольные живописцы

«… В XVIII веке нравы высшей аристократии в России были грубы, а вкусы – непритязательны. Такие понятия, как честность, порядочность, верность и долг распространялись только на императора и свой узкий сословный круг. Все прочее население было бесправно в бытовом отношении. Исключение, пожалуй, составляли представители изящных искусств: художники, скульпторы, актеры и литераторы, подлое происхождение которых искупалось редким талантом…

В 1802 году генерал от кавалерии Карл Эртель распорядился выпороть пансионера Академии художеств Борисова за непонравившийся парадный портрет семьи, но через месяц генерал оплатил художнику работу и выдал компенсаторную премию за оскорбление, т.к. его жену – фрейлину Елизавету Эртель - при дворе «заклевали»…».

(Рамазанов Н. Материалы для истории художеств в России. М., 1863. С,127-128.)

Этическая стена

В начале ХIХ века правовое положение художника в Российской империи было крайне неопределенно и противоречиво. Население страны представляло собой, по образному выражению В.О. Ключевского, слоеный пирог. Высшая аристократия, дворянство, духовенство, купечество, городские мещане и крестьянство обладали разными правами и обязанностями. Это были устойчивые сословные группы со своими традициями и корпоративной культурой. Переход из низшего сословия в более высокое был затруднен многочисленными правовыми установлениями.

В 1764 году императрица Екатерина II торжественно учреждает Академию художеств. Труд художника считается «низким», поэтому первых студентов набирают из солдатских и мещанских детей, способных «к изящным искусствам». Дворянские же недоросли традиционно отправляются учиться в престижные военные училища и университеты.

Во конце XVIII века в России уже работают первые русские художники-профессионалы, которые ни в чем не уступают иностранцам. Старшее поколение живописцев составили Антропов (сын солдата), братья Аргуновы (бывшие крепостные графа Шереметева), Рокотов (из дворцовых крестьян). Следующими шли Левицкий, Лосенко и Боровиковский. В первой четверти ХIХ века в столицах и крупных городах страны работало уже более 300 выпускников Академии.

Правовое положение этих людей было размыто. Они принадлежали к «подлому» сословию, но по долгу службы были вхожи в дома самых высоких вельмож. Этическая преграда между аристократами и художниками стояла незыблемо.

Карл Брюллов вернулся в Россию из Италии и…сразу попал под «холодный душ». В европейских столицах, где выставлялась картина «Последний день Помпеи», его носили на руках по улицам с музыкой и цветами. Художнику устраивали торжественные приемы и посвящали стихи. У себя же на родине он вынужден был просить Павла Нащокина рекомендательное письмо, чтобы познакомиться с А.С. Пушкиным, так как, по словам аристократа, «… он чину мелкого, даже не коллежский асессор. Что он гений – нам это не почем – в Москве гений не диковинка…». Сам поэт был очень добр и отзывчив к талантам из «подлого» сословия, но, по словам его лицейского товарища Федора Матюшкина, «беленился», когда «царственные особы называли его литератором, а не потомком великого Аннибала».

Тем не менее, этические взаимоотношения дворянства и художников быстро гармонизировались. Во-первых, это было связано с корпоративным идеалом аристократии - ориентацией на создание универсальной личности, что сближало их с художественной средой. Во-вторых, для занятий духовным творчеством необходим досуг, которым изначально обладали и дворянство, и вольные живописцы.

В столицах этическая стена между художниками и аристократами разрушалась очень медленно, а в провинции… в провинции была одна большая печаль.

Ваше благородие

Об истории отношений свободных художников и дворянства в Корабельном крае известно довольно много. В архивах Херсонского мирового суда сохранились несколько любопытных дел, связанных с деятельностью вольных живописцев.

12 марта 1830 года на судебном заседании в Николаеве рассматривался иск вдовы статского советника Натальи Мироновой к художнику Игнату Фарионову о возмещении 25 рублей серебром, взятых последним в качестве платы за исполнение портрета покойного мужа.

Все просто. Женщина нашла дипломированного живописца и попросила сделать портрет умершего супруга по… своему словесному описанию. Мастер долго отказывался, но вдова «сломала» его.

Художник принялся за работу. Он тщательно выписал мундир и ордена усопшего советника, «угадал» с прической и овалом лица, затем в присутствии заказчицы две недели рисовал нос, глаза и усы. Долго не получалось, но, в конце концов, было достигнуто некоторое портретное сходство. Женщина забрала свой заказ, однако через три дня вернула его обратно, потребовав свои деньги назад. Оказывается, бдительные родственники не узнали покойного на портрете и «посмеялись» над доверчивой вдовой. Художник не захотел возвращать гонорар, его забрали в полицейский околоток Адмиралтейской части. Здесь Игнат Фарионов просидел целых три месяца, пока шло неспешное судебное разбирательство. Мировой судья принял сторону вдовы, и портретист вернул деньги.

14 июня 1831 года вольнослушатель Академии художеств Мурад Шах-Азан получил 20 шпицрутенов и посажен на гауптвахту за «неподобающее и дерзкое обращение с капитаном над портом майором Новиковым».

Ничего особенного не произошло. Художник представился чиновнику, предъявил подорожную и паспорт, чтобы проследовать в Севастополь, куда был командирован от Академии. Новиков посмотрел документы и фамильярно обронил: «Ты, братец, никак на воды собрался?». Ответ последовал незамедлительно: «Тыкать, майор, будете своему кучеру». Вот и вся история. Судебное разбирательство по этому делу прекращено приказом самого графа М.С. Воронцова.

23 декабря 1835 года было рассмотрено загадочное дело, которое передано сначала в губернское присутствие Херсонского уголовного суда, а оттуда уже перекочевало в Санкт-Петербург (!). Сохранилась выписка из решения столичных судей, которое прислали обратно в Херсон.

Суть такова: художник-самоучка без диплома и паспорта Терентий Дубинин подрядился расписывать в Одессе купеческую церковь. С ним работала целая бригада подмастерьев. В притворе храма он не нашел ничего лучшего, как изобразить библейскую сцену избиения младенцев (?). Дубинин, по доносу одного из подмастерьев, якобы срисовал облик царя Ирода с портрета «исконной царствующей особы».

Художник был сразу арестован и доставлен сначала в Николаев, затем через херсонскую тюрьму переправлен в Санкт-Петербург. Дело политическое. Приговор столичного суда жесток - бессрочная каторга.

Правовое положение выпускника Академии художеств оставалось неустойчивым, оно целиком зависело от того места и чина, которое художник мог получить в системе государственной службы. Само звание «свободного художника» ничего не давало. Художественное достоинство творца определялось внехудожественными мерками.

В 1832 году свершилось! Николай I своим указом стабилизировал общественное положение российских деятелей искусства. Император учредил привилегированный класс личных и потомственных почетных граждан. К дворянству этот класс отношения не имел, но занимал место в верхней части сословной структуры общества. Личное почетное гражданство приобретали: действительные студенты и кандидаты университета, художники, получившие аттестат из Академии, иностранные художники, ученые, капиталисты и фабриканты.

Все почетные граждане освобождались от тягловых повинностей, телесных наказаний и получали право на обращение «ваше благородие».

На уровне царей

В первой половине XIX века свободные художники уже ощущают свою «особость». Они еще пытаются по инерции «подтянуться» к стандартам аристократического общества, но постепенно начинается обратный процесс. Художественная среда из людей бывшего «подлого» сословия сама становится законодателем вкуса и делается центром общественного притяжения.

Массовое производство интеллигенции в стране приводит ее к необходимости установить собственную социальную идентичность. В Российской империи к концу ХIХ – началу ХХ века художники, актеры, музыканты и литераторы занимают свое место в обществе, образуя корпоративные группы, устанавливают новые собственные стандарты приобщения к культуре не только для себя самих, но и для господствующей аристократической элиты.

В 1879 году известный знаток византийской иконы князь Г.Г. Гагарин с горечью вынужден был констатировать: «Известность, как и благородное происхождение, налагает на художников большие обязанности (noblesse oblige)… Мы одни не в силах справиться с возросшей тягой нашего народа к постижению высокого искусства».

Рафинированный аристократ публично признал, что влияние «художественного продукта» выдающихся живописцев, музыкантов и писателей заметно превосходит авторитет старинных дворянских родов.

Самосознание свободных художников совершает новый виток в своем развитии. Бывшее «подлое» сословие проникается идеей своего божественного призвания - «служить вечным идеалам добра, справедливости и красоты». Возникает новая самооценка личности, повышается внутреннее достоинство творца.

В этом плане показателен пример художника Валентина Серова. Его творческая независимость и свобода стали эталонными для соратников по цеху. Как большинство его коллег, Серов был принят в высших аристократических кругах. Ему позировал Александр III, в разные годы он написал несколько портретов Николая II и не поступился, своим вкусом, когда ситуация грозила разрывом с царским домом.

Вот как выглядит история с портретом Николая II в пересказе И.Э.Грабаря. «Уходя с последнего сеанса, бывшего накануне, царь просил Серова прийти еще раз на другой день, сказав что, императрица хотела посмотреть портрет и познакомиться с его автором. Серов отправился раньше, чтобы тронуть еще кое-что. В назначенный час пришли царь с царицей. Царица просила царя принять свою обычную позу и, взяв сухую кисть из ящика с красками, стала внимательно просматривать черты лица на портрете, сравнивая их по натуре и указывая удивленному Серову на замеченные ею мнимые погрешности в рисунке. «Тут слишком широко, здесь надо поднять, здесь опустить…». Серов опешил от этого неожиданного урока рисования, кровь ударила ему в голову, и, взяв с ящика палитру, он протянул ее царице со словами: «Так Вы, Ваше величество, лучше сами уж и пишите, если так хорошо умеете рисовать, а я больше слуга покорный».

В начале ХХ века художник становится особой фигурой для каждого русского человека. К нему апеллируют как к идеальной основе, той, что спасает от рационализации жизни, поддерживает состояние «вечной тревоги духа и трепетного волнения». Художник в России - нечто большее, чем художник в Европе.

Лаборатория и традиция

Планка внутреннего достоинства, поднятая художниками в столицах, изменила положение свободных живописцев в провинции. Практически все адрес-календари Николаевского градоначальства содержат их персональные адреса.

В 1914 году в Николаеве проживало 6 свободных художников. Для сравнения в соседней Одессе их было 2, в Херсоне не было вообще, в Елисаветграде – 2, Александровске – 1, в Симферополе – 4, Кишиневе – 1.

Это были уважаемые люди. Они избирались гласными в городские думы, состояли попечителями учебных заведений и входили в правления многих благотворительных фондов.

В Николаеве живописцы с академическими дипломами были всегда обеспечены государственными заказами по оформлению интерьеров строящихся гражданских судов и военных кораблей.

О дореволюционной живописи Корабельного края было принято говорить в контексте парадигмы – искусство столичное и провинциальное. В журнале «Русское богатство», № 2 за 1914 год, критик Андрей Болотов именно с этих позиций рассматривает творчество николаевских художников-профессионалов. Вот цитата из его статьи: «… Арданов, Бирюков и Шепелев (николаевские художники-маринисты –авт.), напитавшись творческими идеями Москвы, прибыли в южный Николаев, чтобы наложить множество эстетических практик столичного искусства на местный колорит… К сожалению, косность наших окраин губит новизну и открытия, которые делаются выдающимися художниками нашего времени… Творческий порыв молодых дарований утонул в пучине мещанского вкуса».

Частное мнение авторитетного критика сегодня звучит наивно. Столичное и провинциальное в национальной культуре существуют как части единого организма. Культурная оппозиция центрального и периферийного – суть общего художественного процесса.

Провинциальное художественное творчество наполняет такие понятия, как «память», «природа» и «теплота». Столичная живопись – это, прежде всего, «рефлексия», «лабораторность», «опосредованность» и «символ».

Свободные николаевские живописцы, получив образование в Академии художеств, прибыли в город и прошли жесткий конкурсный отбор для работы в Адмиралтействе. Те, кто не прошел этого кастинга «осели» в соседних городах. Дореволюционные художники города внесли весомый вклад в развитие культуры Корабельного края и заложили фундамент для дальнейшего развития изобразительного искусства.