Трудности а-ля Горбачев

ИноСМИ

В последние месяцы, когда президент США Барак Обама с трудом проводит в жизнь свои законодательные планы, а его партия утратила большинство в Палате представителей, комментаторы начали прибегать к самым разным историческим аналогиям и метафорам. У сравнений Обамы с бывшими американскими президентами Трумэном, Картером, Джонсоном, Рейганом и Клинтоном, конечно же, есть свои достоинства; но никто из нас не заметил одну интригующую параллель – сравнение Обамы с Михаилом Горбачевым. А здесь внимания заслуживают два сходства. Первое относится к политическим инстинктам, достоинствам и бедам Обамы и Горбачева, а второе – к проблемам Афганистана и внешней политики в целом.

Обама и Горбачев пришли к власти, потому что в обществе в их странах возникло единодушное стремление к переменам, а их начальная притягательная сила основывалась отчасти на способности этих людей заручиться поддержкой всего политического спектра. Что касается Горбачева, то его поддерживали все – от «консервативных» реформаторов, выступавших за ограниченные экономические реформы, но не за политическую либерализацию, до самых либеральных и ориентированных на Запад членов КПСС и советского правительства. Обама аналогичным образом сумел понравиться «независимым» избирателям и образованным людям, выступавшим за незначительные автономные реформы, а также активным сторонникам прогресса, которые вынашивали более масштабные планы.

Горбачев, как и Обама, от природы обладает характером миротворца, и он по мере возможности всегда искал золотую середину. Решая проблемы экономики, внешней политики и политической власти, он старался достичь консенсуса вместо того, чтобы проталкивать идеи своих наиболее либеральных сторонников. Отношение Обамы к мерам стимулирования экономики и к реформе здравоохранения очень похоже на горбачевский подход: вместо того, чтобы  продвигать одну программу, он искал компромиссы, которые могли привлечь хотя бы часть Республиканской партии.

Какое-то время Горбачеву удавалось удерживать возле себя людей наиболее консервативного склада из старой коммунистической гвардии, таких как Егор Лигачев и руководитель КГБ Владимир Крючков. Пока они верили в то, что Горбачев преимущественно разделяет их основные цели, советский руководитель пользовался гарантированной поддержкой их ведомств и рядовых членов партии. Но стремление Горбачева искать золотую середину в итоге принесло ему массу неприятностей и осложнений. Его политика зачастую была путаной, порой противоречивой, и сторонники Горбачева вскоре в нем разочаровались. Историк Владислав Зубок, являющийся известным специалистом по горбачевской эпохе, написал в 2007 году книгу «A Failed Empire» (Неудавшаяся империя). В ней он заметил, что в российских сказках витязь на перепутье вынужден выбирать один из трех путей, а Горбачев пытался идти сразу по всем трем.

Такое описание больше всего подходит к трем последним годам правления Горбачева, когда власть над страной начала ускользать у него из рук, а экономическая ситуация стала ухудшаться. Будучи не в состоянии решить, какой вариант экономической реформы лучше выбрать, а также беспокоясь по поводу их осуществимости в политическом плане, он поддерживал то одно предложение, то другое, а на самом деле никогда не придерживался единой программы.

В 1990 и 1991 году Горбачев «свернул вправо». В этот период он отдал распоряжение о подавлении движения за независимость в Литве, из-за чего лишился поддержки либералов, которые уже проявляли нетерпение и недовольство медленными темпами экономических и социальных реформ. В результате советские левые силы повернулись в сторону Бориса Ельцина, который в то время был восходящей звездой в политике.

Иногда кажется, что Обама тоже пытается одновременно идти тремя путями. Это касается Афганистана, Ирана, реформы здравоохранения, экономических стимулов и реформы банковского сектора. Линия поведения Обамы напоминает порой многим его сторонникам полумеры. Прогрессивные люди в США ощущают, что их предали в вопросах здравоохранения, прав профсоюзов, экономического стимулирования и регулирования финансового сектора. А консерваторы тем временем призывают Обаму опомниться и отказаться от своей «социалистической», как им кажется, политики. Пока что у левых нет крупного альтернативного центра притяжения (своего Ельцина), к которому они могли бы примкнуть.

Политические инстинкты Обамы и Горбачева особенно схожи во внешней политике. Оба лидера пришли к власти, когда престиж и позиции их стран в мире были ослаблены из-за политики этих государств, которая воспринималась как надменная и милитаристская. Что касается США, то вторжение в Ирак и Афганистан, а также общее ощущение чрезмерной готовности Вашингтона использовать военные средства для достижения внешнеполитических целей приводили в смятение американских союзников и придавали смелости врагам Америки.

К концу 70-х годов Советский Союз перенапряг свои силы за рубежом. Кульминацией этого процесса стала катастрофическая по своим последствиям интервенция в Афганистане. К 1985 году, когда умер 73-летний Константин Черненко, и генеральным секретарем стал Горбачев, конфликт в Афганистане длился уже пять лет. Из-за экспансии Советского Союза в развивающемся мире была подорвана разрядка с Западом, а вторжение в Афганистан стало настоящей дипломатической катастрофой, поскольку оно шокировало даже самых стойких сторонников СССР.

Горбачев хотел снизить напряженность в отношениях с Соединенными Штатами, наладить связи с Западной Европой и укрепить взаимоотношения  с развивающимся миром. Подобно Обаме, он пришел к власти, веря в то, что сумеет трансформировать международные отношения  своей страны, вступив в диалог с ее геополитическими соперниками. Для Горбачева это означало нормализацию отношений с Китаем и США, а также продвижение концепции «общеевропейского дома», которая имела целью устранить устаревшие противоречия холодной войны.

Однако во многих отношениях Горбачев крайне осторожно подходил к попыткам преобразования советской внешней политики – как и в большинстве остальных своих инициатив. Он критиковал прежнюю политику СССР в развивающемся мире, но как и раньше  верил, что Советский Союз призван играть там ведущую роль. Вместе с тем, он считал, что Москва должна сосредоточить усилия на странах, которые имеют реальное значение, а не вбухивать деньги в непривлекательные режимы, такие как эфиопский при Менгисту Хайле Мариаме. Он стремился развивать отношения своей страны с такими государствами как Иран и Индия, однако продолжал поддерживать давних союзников Москвы из развивающегося мира. Горбачев признавал, что легитимность и статус Советского Союза основаны, по крайней мере, частично, на поддержке наиболее бедных стран мира – пусть даже эти страны не обладают стратегической ценностью для СССР.

Обама в своей внешней политике также демонстрирует смесь идеализма и прагматизма. Во время предвыборной кампании он обещал найти общий язык с врагами Америки; в июне 2009 года Обама выступил с речью в Каире; он стремился протянуть руку Ирану и, конечно же, выдвинул цель уничтожения ядерного оружия – к чему в свое время стремился и Горбачев. Казалось, что все это предвещает поистине преобразующую внешнюю политику. Но прошло два года его президентства, и некоторые критики Обамы заявляют сегодня, что его политика - это просто новые меха для старого вина. Например, поскольку попытки Обамы наладить контакт с Ираном выдохлись, закончившись неудачей, Вашингтон в настоящее время  ужесточает санкции против Тегерана. Несмотря на ряд ощутимых успехов («перезагрузка» с Россией и новый договор СНВ), правые предъявляют Обаме обвинения в наивности, а хор его разочарованных сторонников на либеральном фланге звучит все громче.

Лучше всего схожесть Горбачева и Обамы высвечивает такой политический вопрос как Афганистан. Горбачев признавал ошибки своих предшественников, но в то же время понимал, что последствия советского поражения будут крайне негативными как для позиций страны на международной арене, так и для его поддержки внутри страны. Он отказался уступить тем, кто советовал ему уходить оттуда как можно быстрее. На одном из жарких заседаний Политбюро он заявил: «Говорят, что если империализм победит в Афганистане, то он перейдет в наступление». Горбачев был реформатором, а не революционером; он не собирался в корне менять всю внешнюю политику Советского Союза. Он три года искал пути выхода из Афганистана, чтобы при этом там гарантированно сохранился и выжил просоветский режим. И лишь когда Горбачев убедился, что советское присутствие в Афганистане безнадежно, он вывел оттуда войска.

Обама в общем думает примерно так же. Как пишет Боб Вудворд (Bob Woodward) в своей книге «Obama's Wars» (Войны Обамы), президент отказывается признать поражение в Афганистане, одновременно стараясь не брать на себя не ограниченные по времени военные обязательства. Он считает безответственными тех людей, которые выступают за полный вывод и за радикальное сокращение контингента, говоря, что такие действия нанесут удар как по Пакистану, так и по репутации США в мире.

Афганистан расколол лагерь сторонников Обамы, как в свое время сторонников Горбачева. Как в первом, так и во втором случае поиски золотой середины породили больше охлаждения, чем понимания. То, что Горбачев во время вывода войск в 1989 году использовал тактику всесокрушающей силы, вызвало ужас у таких людей, как его помощник по вопросам внешней политики Анатолий Черняев, и у других либеральных сторонников. Но КГБ выступал за применение жестокой военной тактики, и Горбачев чувствовал, что ему следует согласиться на такие меры, дабы не показаться высокомерным и безразличным в вопросе выживания промосковского режима в Кабуле.

К 1987 году, то есть, спустя два года после прихода Горбачева к власти, его внутренние реформы и крупные внешнеполитические инициативы застопорились. Летом того года он заявил своим помощникам, что осознал необходимость радикальных перемен, и что готов идти «очень и очень далеко». Обама сегодня оказался на таком же перепутье. Уровень безработицы упорно не желает снижаться, неравенство усиливается, а большая часть его внешнеполитической программы оказалась в тупике. И Обама сталкивается с необходимостью делать выбор. Прислушается ли он к своим либеральным сторонникам, выведет ли войска из Афганистана, начнет ли налаживать прямые контакты с Ираном, займет ли более активную и решительную позицию в вопросе израильских поселений? Или он как и раньше будет идти посередине?

Так или иначе, но эти сравнения уместны лишь временно. Несмотря на все проблемы, Соединенные Штаты сегодня это отнюдь не Советский Союз в 1987 году. Однако сравнение Обамы и Горбачева все же дает определенную возможность увидеть преимущества и недостатки в их стиле руководства. Быть объединяющей фигурой это достойная цель. Но пытаться управлять страной в неспокойные времена без приверженцев – значит оказаться со временем в одиночестве. Отчасти трагедия Горбачева заключается в  том, что он утратил возможность создавать коалиции, хотя этот талант сослужил ему хорошую службу в первые годы пребывания у власти. Лишившись собственной базы поддержки, он стал заложником в корне отличающихся друг от друга групп и политиков с разными интересами.

У Обамы еще есть шанс избежать такой участи. Если опыт Горбачева может послужить для него ориентиром, то Обама должен определиться со своей программой и показать всем, что он сделал это. Сторонники Обамы в Соединенных Штатах все еще с энтузиазмом смотрят на него как на лидера. И они предпочитают объединиться и сплотиться вокруг него вместо того, чтобы расколоться и затем образовать мелкие группировки вокруг менее вдохновляющих фигур. К 1990 году Горбачев уже практически не определял направление движения своей страны. У Обамы такая возможность пока есть.

Артемий Калиновский, "Foreign Affairs", США