К годовщине начала Великой Отечественной войны: почему мы не оборонялись?

Известия

Уже не первое десятилетие в преддверии годовщины нападения Третьей Германской империи на Союз Советских Социалистических Республик в отечественных СМИ раздается один и тот же горестный возглас: почему мы не оборонялись? Почему не было вдоль всей границы минных полей, изгородей из колючей проволоки, множества рядов траншей, бетонных укрытий для пулеметов и пушек? Почему клепали танки, а не бронеколпаки? Почему, наконец, при первых же вражеских ударах войска не зарылись в землю, а раз за разом атаковали, разбиваясь о безжалостную немецкую военную машину?

Особо рекламирует этот вопрос бывший политрук танковой роты и клерк советской военной разведки, а ныне британский пропагандист Владимир Богданович Резун. Во многих томах Виктор Суворов подробно расписывает бесчисленные угрозы пехотинцу, бегущему навстречу вражьим винтовкам и минометам под градом смертоносного металла, и столь же бесчисленные выгоды пехотинца же, устроившегося в уютной траншее, или танка, зарытого по башню в землю. Попутно Резун изобильно цитирует советский армейский устав, предписывающий непрестанно крепить и совершенствовать систему обороны: зарылся по колено - углубляйся в полный рост; обустроил окоп - рой траншею к соседям; создал три ряда траншей - копай четвертый; укрылся в дерево-земляной огневой точке (ДЗОТ) - помогай саперам строить долговременную огневую точку (ДОТ) из железобетона...

А ведь эти строки устава как раз и означают: никакую оборону нельзя считать достаточной; при любом усилении обороны невозможно сказать: "все в порядке", - и остановиться.

Готовый окоп или ДОТ на новое место не перетащить. А пушки, способные смешать окопы с землей и превратить ДОТы в щебень, можно стянуть со всего фронта на участок в пару километров. Пехотинец, бегущий по полю, постоянно маневрирует: то в воронку от взрыва нырнет, то вбок прыгнет... Зато такому же пехотинцу в окопе никуда не уйти от постепенно пристреливающихся гаубиц и минометов - орудий, специально приспособленных для поражения укрытий.

Именно пехотинцы, прыгающие из воронки в воронку, за два дня прорвали легендарную линию Мажино - вершину мирового инженерного и военного искусства. Сперва немецкая артиллерия постреляла по полю перед линией, создав эти воронки. Затем поставила дымовую завесу. Под ее прикрытием саперы подобрались вплотную к ДОТам, уходящим на несколько этажей под землю и соединенным тоннелями метро, взорвали бронеколпаки вентиляции, вылили внутрь каждого ДОТа по нескольку канистр бензина, подожгли...

Правда, к тому времени французы сняли с линии часть полевого заполнения - бойцов, сидящих в обычных окопах между ДОТами. Их задача - как раз не допускать саперных трюков. А ДОТы должны своим огнем защищать заполнение от вражеской артиллерии. Но пехоту бросили против немецких войск, обошедших линию с юга. Потому что даже богатейшая страна Европы не могла укрепить всю свою границу. Что уж говорить об СССР, лишь в 1927-м начавшем массовую индустриализацию!

Снаряд всегда дешевле брони, которую пробивает. Ведь прикрыть броней надо всю конструкцию. А пробить достаточно в одной точке.

Даже если сама местность способствует укреплению - это еще ничего не гарантирует.

В 1943-м уже к концу зимы стало ясно: немцы будут бить в основание дугообразного выступа фронта, охватывающего Курск. Резун долго восторженно описывает созданные там Красной Армией минные поля и колючие заграждения, ДОТы и траншеи. Общая глубина системы обороны - десятки километров!

Но у Резуна вы не найдете результатов всего этого пятимесячного титанического труда. На юге Курской дуги немцы пробили нашу оборону насквозь за неделю. Пришлось их тормозить встречным ударом танковой армии - да и то почти вся она под Прохоровкой сгорела: немецкие танки сопровождались мощной противотанковой и зенитной артиллерией. На севере выгодных направлений для удара было меньше, каждое из них укрепили лучше - поэтому немцы за неделю преодолели всего порядка 3/4 обороны, но успешно двигались дальше. Только когда к северу от дуги началось наше наступление, угрожающее отрезать немцев от снабжения - тем пришлось отступить. Дальше наступали мы.

Возвышенности у городка Зеелов к востоку от Берлина оставляют для строительства меньше места, чем степи под Курском. Глубина укреплений на Зееловских высотах - всего пара десятков километров. Но в расчете на погонный метр фронта их плотность была даже больше курской: немцы начали строительство уже в феврале 1945-го, а их промышленность даже под конец войны была посолиднее советской. Наша армия прошла укрепления насквозь за два дня - 16-17 апреля. Причем в отличие от линии Мажино с полевым заполнением у немцев все было в порядке, так что пришлось нам пробивать оборону открытой силой.

Для противодействия наступлению нужна прежде всего активная, подвижная сила. Сколь угодно мощные линии укреплений научились прорывать еще в Первую мировую. Но тогда это делали сравнительно медленно, так что противник успевал подтянуть к месту прорыва резервы. Новизна Второй мировой в том, что в прорыв входили механизированные, подвижные войска. Значит, и противостоять им должны танки, не вкопанные в землю по рецепту Резуна, а собранные в мощные мобильные кулаки. В частности, те самые механизированные корпуса, что сгорели в сражениях первого же месяца войны, но затормозили немецкую боевую машину куда вернее любых укреплений.

Да и потом наша армия при любой возможности атаковала. На собственном горьком опыте училась делать это все лучше. И в конце концов сокрушила немцев. Крепостью не бетона, а брони и снаряда, пули и штыка. Потому что не только в футболе верна формула: победа у чужих ворот.

Анатолий Вассерман