Пещерная церковь Свято-Успенской Почаевской лавры

В 1833 году при епископе Иннокентии для всеобщего почитания торжественно вновь были открыты мощи преподобного Иова.

В 1842 году они были переложены в новую серебряную раку, пожертвованную известной благотворительницей русских монастырей Анной Орловой-Чесменской.

Эта рака представляет собой подлинное произведение искусства. На ее верхней, серебряной доске - чеканное изображение преподобного Иова усопшего, в мантии и схиме, а по сторонам - изображение Матери Божией в облаках, перед Нею - молящийся преподобный Иов, а также вид прежней Свято-Троицкой церкви, над которой было явление во время брани Збаражской, и наконец - явление Божией Матери в столпе огненном.

Перед мощами преподобного Иова - множество неугасимых лампад, еще один дар Орловой-Чесменской.

А в 1889 году над мощами святого был воздвигнут новый балдахин, сделанный итальянцем Леопольдом Менционе из белого каррарского мрамора и привезенный сюда из Италии. По форме своей балдахин представляет собой сень, поддерживаемую четырьмя витыми колоннами. Потолок состоит из пяти частей, каждая из которых имеет форму цельной доски в форме полукруга. На срединной части, венчающей весь потолок, рельефное изображение Святого Духа в виде голубя, окруженного сиянием. На лицевой стороне - рельефное изображение двух ангелов, держащих свинцовую ленту с надписью "Восхвалятся преподобнии во славе и возрадуются на ложах своих". Спереди балдахина, на центральной части потолка изображено всевидящее око, а сверху водружен крест. Балдахин над ракой преподобного - одно из лучших украшений Лавры.

Но вот что примечательно. Все это великолепное и дорогое убранство находится в простом и не заслоненном никакими украшениями природном гроте, и, вступая в него, мы видим рядом с иконами и каррарским мрамором грубую и невзрачную горную породу и нависшие темно-серые своды - все то, что видел некогда и преподобный Иов, когда удалялся сюда на молитву. Богомольцы, которые приходят в этот грот, чтобы приложиться к мощам, покоящимся в богатой раке под балдахином, нередко отваживаются посетить и саму пещеру преподобного, которая находится тут же рядом. И тем самым на несколько минут они становятся как бы свидетелями и подвигов святого: его славы небесной, которую символически должно выразить пышное убранство его гробницы, и скудости жизни земной, о которой напоминает его суровая и жесткая, поистине лишенная всякой житейской "сладости" пещера. На пути к раке, вдоль узкого прохода, по стенам висят иконы и изображения преподобного. Входя в грот, мы видим иконы исцеления болящего игумена Досифея, явления преподобного Иова спящему митрополиту Киевскому Дионисию Балабану, открытия митрополитом его мощей и, наконец, явления его с Божией Матерью над горой Почаевской во время брани Збаражской и др.

Грот, о котором мы рассказываем, составляет лишь часть большой церкви, расположенной на южной окраине горы Почаевской, на том месте, где раньше было старинное кладбище, на котором и были обнаружены нетленные мощи преподобного Иова. Эта церковь служит как бы контрафорсом для Успенского собора или, точнее, для той большой галсреи, с которой храм вздымается кверху. Построенная еще стараниями Потоцкого и освященная во имя великомученицы Варвары, эта церковь была переустроена архиепископом Арсением, а в 1864 году была заново освящена архиепископом Антонием во имя преподобного Иова, игумена Почаевекого. Последующими архиереями она была приведена в тот вид, в котором мы застаем ее сегодня. Церковь эту называют обычно Пещерной, связывая ее с тем местом, где покоятся мощи святого и где он проходил свои подвиги во дни земной жизни.

Чтобы попасть в эту церковь, нужно обойти Успенский собор, пройти по всей его великолепной галерее, оставляя по левую руку расстилающиеся вокруг дали, и войти через створчатые двери в тесный притвор, вернее, проход, ведущий из братского корпуса. Но мы еще не в церкви, а лишь в преддверии к ней. Путь туда, как и путь к монастырю, также подчинен определенному замыслу, сумевшему вложить духовное содержание в то, что дано природой, и воплотить это содержание руками строителей и художников. Путь в церковь пролегает через целую анфиладу лестниц, спускающихся вниз, по длинному коридору, стены которого были некогда расписаны лаврскими живописцами, иеродиаконами Паисием и Анатолием. Мы идем в церковь мимо всех святых, в земле Российской просиявших, причем первыми провожают нас самые недавние святые девятнадцатого века, а последними нас встречают - у самого входа в храм - святые десятого (равноапостольная Ольга, митрополит Михаил и два мученика - варяг Феодор и сын его Иоанн) и святые одиннадцатого века (во главе с великим равноапостольным князем Владимиром, святыми князьями Борисом и Глебом, преподобными Антонием и Феодосием и другими).

Десять веков, давших целый сонм святых, пробегают мимо нас за те две минуты, которые уходят на то, чтобы добраться от внешнего входа до самой церкви. И если сначала они действительно пробегают, кажется, не оставляя по себе памяти, то затем, по мере того, как все чаще и чаще будем мы приходить в этот храм, мы все дольше будем задерживаться перед ликами этих русских святых, подобно воинам выстроившихся по обеим сторонам спускающейся анфилады лестниц.

Церковь, в которую мы вошли, имеет необычно вытянутую форму, она похожа на длинную галерею, и, если мы станем у входа там, где продают свечи и заказывают просфоры, алтарь окажется где-то вдали, на востоке. Храм тянется вдоль всего южного склона горы Почаевской, так что свет в него проникает только с одной южной стороны через большие полуовальные окна. В середине храма, немного выдаваясь вперед (ибо гора имеет чуть округлую форму), и расположен вход в пещеру преподобного Иова, о котором мы уже говорили. Над входом, в некотором углублении - одна из древнейших икон преподобного, по преданию, может быть, даже его портрет.

Вступив в храм и подивившись необычной форме его, мы тотчас оказываемся во власти новых впечатлений. Слева, со стены, примыкающей непосредственно к горе, и с потолка - картины последних дней земной жизни Спасителя (Вход Господень в Иерусалим, Тайная Вечеря, предательство Иуды, суд Пилата, Моление о чаше, Распятие, Снятие со Креста, Погребение и, наконец - Воскресение), выписанные чрезвычайно ярко, крупно, красочно. Далее мы двигаемся к алтарю как будто через последние Страстные дни и часы жизни Господа нашего. Те, кто не читал Евангелия, могут прочитать его здесь - в росписи Пещерной церкви или. по крайней мере, узнать о последних его главах. Кажется, ни одно из событий Страстной недели не упущено здесь, и это единство темы при росписи храма отличает Пещерную церковь от других церквей. Всего же здесь можно насчитать 52 картины, включая и те шесть, которые находятся в алтаре (Снятие со Креста, Помазание тела Христа, Положение во гроб, а также - Христос в темнице, Моление о чаше и Воскресение Христово). По данным главного иконописца Лавры иеромонаха Паисия, заведовавшего росписью и окончившего ее 27 октября 1888 года, здесь выписано 606 фигур.

Пещерная церковь находится почти под самым Успенским собором. Но под нею, внизу по склону горы, расположена еще другая церковь, во всем ей как будто подобная, такая же вытянутая, но еще более узкая, также освещенная светом лишь с южной стороны, но куда более скромная - церковь преподобных Антония и Феодосия Печерских. Мы знаем, что благословение этих святых - своего рода первый духовный камень, положивший начало Почаевскому монашеству. Все здесь теснее, уже, меньше, скромнее, непритязательней, чем в церкви Пещерной, и если бы не странно вытянутая ее форма, она напоминала бы церковь домашнюю. И оттого Антониево-Феодосиева церковь, как и всякая церковь в Лавре, обладает особой атмосферой, своим молитвенным духом, который органически вписывается в общий целостный дух обители. И если Успенский собор несет в себе дух торжественных и многолюдных Богослужений, то как будто запрятанная глубоко под ним церковь преподобных Антония и Феодосия Печерских пронизана атмосферой теплой иноческой молитвы, соединяющей многих верных.

Поднимаясь по ступеням лестниц, ведущих нас к выходу, мы вновь как бы пройдем через вереницу русских святых (от десятого века до нынешнего), как будто поджидавших нас и повернувшихся к нам своими ликами.