Поминки. Памяти прекрасного корабела Александра Евгеньевича Головченко

Города, как и люди, со временем меняются. Причем не всегда к лучшему. Это я про родной Николаев и микрорайон, который называется «Намыв». Когда-то здесь, вместо столпившихся сейчас девятиэтажек, была натянута водная гладь нашего широченного Южного Буга. Но многотысячному судостроительному заводу требовалось строить жилье для своего коллектива. Свободной земли к тому времени в городе не осталось. Директор предприятия, которому правительство поручило освоить строительство авианосцев, и денег выделило немерено, решил эту проблему по своему разумению. Нагнали несколько плавучих земснарядов. Днем и ночью железные медузы всасывали в себя с самого дна фарватера песок реки и через трубы выплевывали его на берег. Вскоре под боком у завода растянулась громадная песочница, которую взрослые дяди начали быстро застраивать. Так осел в моей детской памяти процесс освоения этой части города.

Боже, как безмозгло мы расправляемся с природой! То речки перегораживаем или собираемся поворачивать их вспять. То насыпаем новые земли в морях и на речках. Вместо того, чтобы сохранять ту, которая дарована нам природой…

Позднее, когда подцепил на лацкан пиджака ромбик об окончании института журналистики, с интересом присматривался как после перестройки и получения Украиной самостоятельности постепенно преображается жизнь в моем городе и на его намытом кусочке.

Вначале иссякли утренние ручейки очередей возле автобусных остановок, откуда отправлялись маршруты к проходным завода, чтобы доставить без опозданий, спешащих на работу. Туда, к проходным стекался народ со всего города. И площадь перед ними по утрам напоминала запруду, заполненную людом, который стремился успеть до гудка к своим рабочим местам. В пять часов тот же гудок менял направление течения людского потока: от плотины проходных – к поджидавшим автобусам. Затем отменили за ненадобностью заводской гудок, и сами маршруты, так как площадь стала по утрам пустовать….

Над коробками нескольких недостроенных домов на «Намыве», которые пустыми проемами окон непонимающе уставились на происходящее, застыли протянутые руки стрел строительных кранов. Их гаки повисли перевернутыми вопросительными знаками.

Постепенно сдавались и другие революционные завоевания прошлого. На улице с большевицким названием – «Красные маевщики» появилась вначале толкучка. На ней безработные корабелы - инженеры, техники и рабочие, еще недавно днем и ночью строившие авианосцы, торговали всяким ширпотребом, привезенным из ближайшего зарубежья или украденным на заводе. Модными джинсами. Хозяйственным инструментом. Красивыми водопроводными кранами со смесителями, предназначенными для корабельных кают. Только теперь эти торговцы стали называться предпринимателями. Постепенно они обжились, а новый рынок получил модное импортное название - «Штрассе» и на добрый километр растянулся вдоль центральной трассы микрорайона.

Такие поминальные мысли всплыли в моей голове не случайно. Сегодня в шестнадцать часов будем отмечать годовщину со дня смерти отца. На поминки по приглашениям мамы собирается наша родня, соседи, сохранившиеся папины товарищи, с которыми он больше сорока лет отпахал на судостроительном заводе в одном и том же цехе. Многие знают друг друга давно. Ведь на том же заводе трудились когда-то и наша бабушка, и наш дед. А так как прежде жилье получали в основном по месту работы, то многие оказались соседями…

Почти наизусть знаю, о чем станут говорить пришедшие. Ведь они приглашались и на поминальный обед, на девятый и сороковой день…..

Девять дней – сорок – год. Зарубки памяти об отце…. Даты расставания увеличиваются, словно расстояние при прощании с уплывающим судном…

Не раз мы с мамой и братьями провожали отца с пирса завода на очередном корабле, уходившем на сдаточные испытания в океан. Только теперь батя убыл в плаванье навсегда, а мы – остались для чего-то на берегу…. Может быть, как раз для того, чтобы еще раз осмыслить и понять происходящее вокруг нас…. Поминки, наверное, больше нужны не тем, кто ушел, а оставшимся….

Для отца заводской цех был всем. Школой, институтом, да, пожалуй, и частью семьи тоже. Вечернюю десятилетку и институт он одолел, работая на заводе. Если посчитать по времени суток, то большая их часть с учетом постоянных сверхурочных, срочных работ по праздничным дням, конечно же, припадет на завод. А еще - месячные уходы в плаванья на швартовые и ходовые испытания сдаточных объектов.

Не раз слышал в конце недели досадливый вопрос матери, узнававшей от отца о необходимости поработать в субботу и воскресенье:

- Саша, а кто же с мальчишками погуляет…. Они мне уже голову прогрызли, когда с папой пойдут в кино….

Нас в семье Марченко - трое. Разрывы между нашими появлениями небольшие. Как однажды пошутил старший брат, когда уже стал офицером, батя, соскучившись в море, строгал сыновей одного за другим…. Мне было лучше всего – самый младший. Все-таки больше отцовского внимания отвалилось….

Постарев и заболев, отец запамятовал точные годы и даты наших рождений. Чтобы не сбиваться, когда кто-то интересовался, ориентировался по годам окончания строительства судов. Старший из нас был у него связан со сдачей научно-исследовательской базы для космической связи, которую строил завод. Средний – появился после ходовых испытаний первого авианосца. Ну, а я – уже, когда продали на металлолом китайцам последний заказ из этой серии.

Почему, задаю теперь часто себе вопрос, все трое молодых Марченко разорвали, как сетовал отец, семейную цепочку, и не стали корабелами. Три, признает царица наук математика, уже не случайность, а закономерность….

Наверное, каждый из нас, подрастая, чувствовал, что не интересна жизнь человека, если начинаться и заканчиваться заводским гудком. Разве счастье только в труде во имя будущего?.....

Все поминки, как и сегодняшние, мы отмечали в одном и том же кафе. Не столько из-за уюта, как по месту его расположения и названию. Улица почти в центре города, а на вывеске даже по ночам неоновыми буквами высвечивается - «Адмиральская». Тоже, пусть хоть косвенно, но прослеживается связь с судостроением. Наш Николаев, на судостроительных заводах которого когда-то трудился, чуть ли не каждый второй житель, вошел в историю городом корабелов.

Сейчас из-за развала отрасли ребята из нашего пресс - клуба предлагают сменить его имидж. Назвать городом адмиралов. Возможно, это и правильно. Здесь, действительно, родились, жили и работали еще со времен Потемкина почти все флотоводцы и строители российского и советского флота. Но если в стране не станет кораблей, откуда возьмутся адмиралы…..

Отец с товарищами из цеха тоже частенько заглядывали в это кафе. Если мама, бывало, начинала выговаривать ему за перебор, он отшучивался:

-Любаша, адмиралы сегодня собрались больно душевные….

Иногда после ночных смен батя и под утро мог появляться хорошенько поддатым. В таких случаях мама торопливо укладывала его в постель, прикрывала дверь в спальню, наказывала нам не шуметь, чтобы не тревожить отца. И когда он просыпался, я слышал, как она тихонько вычитывала его:

- Саша, опомнись…. Какой пример подаешь детям….

Наверное, поэтому маму он, шутя, называл парторгом. Хотя в партию так и не вступил. Несмотря на то, что предлагали ему частенько. Особенно после того, как из бригадира в мастера выдвинули. Однажды детская память ухватила, чем он объяснял маме очередной свой отказ:

- Я, Любаша, не в ту масть ложусь…. Выступать толком не тямлю…. Мне сподручней любую судовую турбину или дизель своими руками настроить…. А языком трепать – не моя профессия….

Но именно его участок первым в цехе получил звание коллектива коммунистического труда. И врученный ему бархатный треугольный флажок с золотистой подтверждающей надписью до последних дней висел в его комнате…..

Мама и сейчас его в комоде хранит. Она все годы в заводской библиотеке работала. Но и папа к книгам тянулся не меньше. Причем не только техническим. До сих пор в нашей кладовке несколько годовых подшивок «Огонька» пылятся времен, когда Коротич главным редактором стал. Да еще номера «Нового мира», где «Один день Ивана Денисовича» неожиданно появился….

Батя очень дулся на маму за то, что никто из сыновей в корабелы не выбился. Частенько попрекал, мол, это ее влияние проявилось….

Возможно, действительно, мамино гуманитарное начало пересилило. А, вероятней всего, дело не только в этом….

Старший брат после десятилетки артиллерийское училище закончил. По распределению его аж на Дальний Восток отправили. Там, во Владивостоке женился. Короче - основательно в тех краях заякорился…. Теперь его детишки и вся родня гражданами России числятся…. Вроде чужестранцами стали…. На похороны еще прилетел, а остальные поминки мы уже без него справляли…..

С распадом Союза начал быстро хиреть и папин завод. Прежде, когда отец приводил меня к стапелям на спуск очередного заказа мы проходили мимо зданий громадных цехов. Рабочий гул, который слышался там за закрытыми воротами, казался мне похожим на натужное дыхание громадного человека бегущего на длинную дистанцию. Когда перед уходом на пенсию он повел меня в последний раз на завод, многие цеха напоминали уже молчащие пустые коробки. Не добежал, сошел с дистанции бегун…

Участок отца занимался оживлением и настройкой сердца каждого судна. Он колдовал в его машинном отделении. Там батя со своими слесарями-монтажниками совмещал корабельные турбины или громадные дизеля с линией вала, на конце которого сидел громадный винт. Корабельный дизель – махина с двухэтажный дом. Судовые валы – несколько стальных цилиндров длиной метров семь каждый и весом с десяток тонн. Все это они умудрялись смонтировать в одну линию так, чтобы их оси совпали тютелька в тютельку. Иначе вся система может пойти в разнос. Таких настройщиков как отец на заводе было раз, два и обчелся. Поэтому его на сдаточные испытания почти всех судов посылали. Как сказал однажды на поминках Владимир Иванович - работяга с папиного участка, Марченко, линию вала нутром чуял…

В этот раз столы, за которыми справляли поминки, были расставлены в зале кафе не большой буквой «П», а стояли вразброс. Места пришедшим хватило и так. С каждой датой народу приходит все меньше и меньше… Человеческая память со временем тоже стирается…. Хотя, иногда, бывает и наоборот….

Мама поручила первый тост произнести мне. Я не стал разводить бодягу. Сказал, что вся семья Марченко и отец, которому сверху все видно, благодарят собравшихся. И попросил всех выпить за память. А желающих что-то сказать об отце – не стесняться….

По тому, как дружно поднялись рюмки, как с молчаливым согласием смотрели в мою сторону со всех столиков, мне стало понятно, что настроение пришедших мною уловлено, а темп и направленность проведения встречи выбраны правильно….

Вторым поднялся Владимир Иванович с рюмкой в руке. Вспомнил как китайцы, выкупившие у завода недостроенный авианосец, решили все-таки ввести его в строй. Хотя рук и мозгов у них больше нашего, - говорил он,- но как правильно смонтировать линию вала – не тямили. Александра Федоровича на два месяца к себе позвали…. Там по его чертежам быстренько приспособления нужные сделали, и все заработало…. А вот давеча, - продолжил старик, - в наш цех заглянул…. Там нынешние узурпаторы дали команду все приспособления Марченко резать и на металлолом сдавать…. Закончился тост его так: - Но ты не горюй там, Саша…. Придет и на нашу улицу праздник…. И чтобы Александр Федорович не скучал на том свете, давайте выпьем за память…. Он мужиком был нормальным. Не брезговал и поговорить по душам с каждым…. И пропустить вместе, когда требуется….

Он сделал паузу. Кулаком свободной руки стер набежавшую слезу. Запрокинул голову вверх, словно хотел рассмотреть и увидеть сквозь потолок торжество, подготавливаемое где-то на небе, про которое упомянул только что….

Потом мама попросила дать слово незнакомому мне мужчине. Он на прежних поминках не был. Оказалось – это ведущий конструктор авианосцев по механической части. Так сказать коллега отца. Тот вспоминал как при сдаче первого авианосца они, больше трех месяцев прожили в одной каюте. Их койки стояли рядом.

Признался, что чем больше узнавал Александра Федоровича, тем все больше удивлялся его эрудицией, всесторонней начитанностью и величайшей скромностью….. Что пока они проплыли, от Черного моря до Белого, отец преподал ему такую школу рабочего мастерства, связанного с монтажом корабельных механизмов, которую ни в одном институте не почерпнешь.

Закруглил свой спич конструктор по журналистки, метафоричным сравнением. Мол, благодаря памятному плаванью вместе с отцом, понял, как важно уметь не только безошибочно линию вала монтировать, но и в жизни правильной линии придерживаться….

Ну, а про то, что Марченко сумел это сделать, лучше всего доказывают сыновья, которые остались и вот - помнят его….

Те, кто поднимался потом, тоже говорили много теплых слов про батю. Мне даже стало немного жалко его. Уж больно сладко-совковым вырисовывался любимый образ. В тоже время подумалось, может быть, так и положено. Чтобы чем дальше время уносило от нас близкую душу, тем больше мы открывали о ней нового и прекрасного. Как знать, может быть, для того и придумали люди подобные мероприятие, как отмечаем сегодня. Ведь память людей исполняет роль киля яхты. Со стороны его не видать, но он не дает ей перевернуться при любой волне….

Чем больше людей поднималось для тоста, тем быстрей испарялся официоз, разговоры становились домашней. Теперь и за каждым столиком кто-то вспоминал о своем. Тематика разговоров расширилась. Краем глаза я осматривал зал, прислушивался к обрывкам бесед.

Владимир Иванович после каждого тоста говорил все громче. У него и своя философия жизни выстроена. Соседям по столу он старался уже втолковать, что все в этом свете строится на симметрии. Хорошему – противостоит плохое. Раю – ад. Богатым капиталистам, эксплуататорам - миллионы бедных. Это и поддерживает равновесие в мире. Советский строй развалился потому, что разрушил мировое равновесие. Захотели всех сделать счастливыми. Отсюда все беды на нашу голову и валятся….

Сегодня Владимир Иванович сел за стол рядом с Ольгой Семеновной. Она не только соседка мамина, но и жена другого папиного товарища, с которым они много лет проработали вместе. Тот умер лет на пять раньше папы, даже до пенсии не дотянул. У него сердце во время швартовых испытаний разорвалось, когда в океане забарахлил дизель, за монтаж которого он отвечал. Вся бригада круглые сутки устраняла аварию. А его с корабля прямо к могиле в цинковом гробу привезли….

Сейчас знакомые расспрашивали Ольгу Семеновну, как ей живется.

- А что вам рассказывать, - она сделала паузу, вытерла запачканный рот внуку лет трех, которого прихватила с собой. - Будто вы ничего не знаете…. Не хуже меня в курсе нашего дела….. Вот мамаша его, головой кивок в сторону внука, подбросила мне его, а сама на заработки в Италию подалась…..

Ни пенсии человеческой, ни завода не стало…. Вкалывал Мишка мой, царствие ему небесное, как сумасшедший…. Без выходных и праздников…. Лучше бы со мною больше работал, дурак он орденоносный….

Она высветила стальные зубы в ухмылке. Кожа ее лица еще почти без морщинок, но уже припухшая, как на переспевшем яблоке….

- А мальца твоего как зовут, - перебивает ее Владимир Иванович. И не дослушав ответа, интересуется у ребенка:

-В школу скоро пойдешь?

Обрадованный вниманием взрослого малыш в ответ тянет:

- Да-а-а… ско-ро….

-А кем станешь, когда выучишься?....

-Ко-ло-бе-лом, - выкатил, тот не задумываясь.

Все вокруг улыбаются. У меня тоже на душе теплеет от детского словца. В нем ребенок смешал не раз услышанного здесь корабела с привычным для него колобком…

А что, подумалось мне, может быть, этот пацан подрастет, со временем выстроит нормальную линию вала собственной жизни. Если поймет, что нужно сделать, чтобы праздник все-таки пришел на его улицу.