«Портной», «Скиталец», «Камков»

«… В декабре 1903 года я по заданию Рихтера прибыл из Одессы в Николаев для того, чтобы наладить работу наших организаций в рабочих кооперативах и крестьянских общинах.

Здесь, 19 декабря 1904 года был арестован местной полицией, и по приговору трибунала выслан в Туруханский край, откуда бежал в марте 1907 года во Францию, а затем в Германию. В эмиграции пробыл до февраля 1917 года, после чего вернулся в Петроград… В 1918 году принимал участие в организации покушения на председателя СНК Ленина. Мне было поручено провести предварительную работу с непосредственным исполнителем акции Дорой Ройтблат, которой я вручил оружие и отравленные пули…

6 июля 1918 года находился в Москве в боевом штабе командира Попова в качестве наблюдателя от ЦК ПЛСР и выступал за оборонительную тактику нашего выступления…».

(Из показаний члена ЦК ПЛСР Б.Д. Камкова от 17 февраля 1937 года следователю особого отдела НКВД Кудрявцеву. // Реабилитация. Политические процессы 30–50 годов. М., 1991, с. 39).

Борис Давидович Камков под пытками оговорил себя. Он не участвовал в организации покушения на Владимира Ленина, не встречался с Фанни Каплан (Дора Ройтблат) и не вручал ей пистолет с отравленными пулями. Борис Камков (Кац) – один из теоретиков партии левых социалистов-революционеров, противник большевистской аграрной политики, блестящий публицист и человек трагической судьбы.

В Николаеве он пробыл, в общей сложности, восемь месяцев и оставил после себя нехорошую память.

«Портной»

Борис Давидович родился в 1885 году в селе Кобыльня Сорокского уезда Бессарабской губернии. Его отец Давид Аронович Кац - уважаемый земский врач, а мать - Фаина Рудольфовна - владелица небольшой пошивочной мастерской в Сороках.

Единственный ребенок в семье был обласкан и получил хорошее начальное образование в реальном училище Биннера, где обучались дети бессарабских помещиков и крупных хлеботорговцев.

В 1903 году Борис Кац прибыл в Одессу, чтобы продолжить учебу в Новороссийском университете. Однако с образованием не заладилось. Помешало знакомство со студентом историко-филологического факультета Владимиром Рихтером – руководителем одесских эсеров.

Рихтер по совместительству принадлежал боевой организации социалистов-революционеров, которая была глубоко законспирирована, имела автономный бюджет и статус. Боевики подчинялись непосредственно члену ЦК партии Григорию Гершуни и осуществляли убийства губернаторов, видных государственных деятелей и жандармов. Отдельной задачей эсеров-террористов было пополнение партийной кассы через экспроприацию банков, страховых обществ и кредитных учреждений. На эти деньги покупались оружие, взрывчатка и… информаторы в полиции.

В мае 1903 года одесские эсеры запланировали экспроприацию банка Ашкенази, который располагался на Ришельевской, рядом с полицейским околотком и отделением транспортной жандармерии.

План составили дерзкий. Средь бела дня четыре жандармских офицера должны были зайти в учреждение через главный вход, пройти в кабинет управляющего и попросить последнего удалить из зала всех клиентов, так как на банк ожидается нападение террористов с целью ограбления. После этого связать всех клерков и… вынести кассу через служебный ход к глухой пролетке.

План простой, но требующий подготовки. Нужно было изготовить фальшивые документы и где-то достать форму транспортных жандармов. Борис Кац вспомнил детство при швейной мастерской своей матери и вызвался сам, без посторонней помощи, пошить мундиры. С работой справился успешно и вовремя.

Операция была назначена на 27 мая, однако одесская полиция не дремала, и 25-го числа все руководство эсеров было арестовано. Молодой Борис Кац не успел плотно «засветиться» в организации, поэтому его фамилии не оказалось в списке провокатора.

По доставленному из тюрьмы распоряжению Рихтера, он уезжает в Николаев, где ему поручено наладить работу партийных ячеек на заводе «Наваль», в железнодорожных мастерских и пригородных крестьянских общинах.

«Портной» - первая партийная кличка, которая будет сопровождать несостоявшегося студента целых полтора года.

«Скиталец»

В Николаев «Портной» опоздал. Еще в 1901 году здесь «свили гнездо» социал-демократы. Они организовали городской комитет РСДРП и открыли две нелегальные типографии. Пропагандистская ниша на николаевских заводах была давно занята.

В конце января 1904 года пришло известие о начале войны с Японией. Патриотический подъем населения и незнакомый город, поставили Бориса Каца в затруднительное положение. Он уже два месяца жил на съемной квартире и не знал с чего начать.

Полиция свирепствовала. В ночь с 6 на 7 марта жандармы арестовали весь комитет РСДРП и разгромили партийные типографии, еще через сутки были схвачены и отправлены в тюрьму члены еврейских организаций «Бунд» и «Поалей-Цион». Ситуация накалялась и казалась безысходной, но… внезапно все наладилось. Полиция выпустила на свободу несколько задержанных бундовцев, которые не принимали активное участие в деятельности своей партии и случайно попали в облаву. Двое из них, Иосиф Шаргородский и Казимир Раецкий, встретились с Борисом Кацем и формально основали николаевскую организацию социалистов-революционеров. Так в городе появились эсеры.

В своих воспоминаниях, которые будут опубликованы альманахом «Живое слово» в апреле 1923 года, Раецкий так описывает встречу с будущим теоретиком партии: «… Портной производил впечатление человека суетливого и какого-то беспомощного… Он предложил нам купить гектограф и несколько комплектов типографского набора за деньги, что ему выдали в Одессе… Мы с трудом отговорили его от подпольной типографии. На тот момент это была опасная затея… Для конспирации решили поселиться втроем в хорошей гостинице Солье при полном пансионе. Чтобы не вызывать подозрения у полиции потратились на прислугу…».

Николаевские эсеры решили начать действовать на заводе «Наваль» и в Адмиралтействе. Вторая половина 1904 года была в городе относительно спокойна. После ареста социал-демократических лидеров рабочие вернулись на свои номера и жизнь продолжалась.

Конспиративное проживание трех человек в элитном отеле требовало больших расходов и соответствующего образа жизни. Время шло, партийные деньги таяли на глазах. Борис Кац нервничал. Необходимы были какие-то громкие акции для того, чтобы отчитаться в Одессе. Друзья решили действовать.

Здесь необходимо вернуться к воспоминаниям Раецкого: «В конце ноября 1904 года нам удалось связаться с бывшими активистами забастовочного комитета Адмиралтейской верфи и договориться о начале забастовки на начало декабря… Дирекция завода должна была сдавать в это время крупный заказ флоту и стачка предполагала легкий успех. Комитет запросил у нас 3000 рублей из расчета по 3 рубля на каждого за один день стачки. Таких средств не было и нам пришлось долго торговаться. Сошлись на 1700 с оплатой аванса в 1000…».

При передаче денег всех фигурантов сделки накрыла полиция. Уже в эмиграции Борис Кац узнает имена двух агентов охранки, которые от стачечного комитета Адмиралтейства спровоцировали первых николаевских эсеров на сделку.

Вторая половина 1904 года была неподходящим временем для массовых выступлений. Они начнутся в городе только после расстрела мирной демонстрации рабочих 9 января 1905-го в Санкт-Петербурге.

Кац, Шаргородский и Раецкий были этапированы в одесскую пересыльную тюрьму. Трибунал приговорил их к различным срокам ссылки. «Портной» отправился на 8 лет в далекий Туруханский край. На каторжном этапе он обрел новую партийную кличку - «Скиталец».

В Николаев «Скиталец» вернется уже под другим псевдонимом, спустя 14 лет.

«Камков»

В Туруханске Борис Кац скучал не долго. В начале 1907 года из Бессарабии от родителей пришли деньги, и ему удалось выправить фальшивый паспорт на имя Бориса Давидовича Камкова. Через четыре месяца он бежал через Харбин в Европу.

Сначала поселился во Франции, но через полгода перебрался в Германию. Здесь он знакомится с видными эсерами М.А. Натансоном и В.М. Черновым, активно сотрудничает в эмигрантской прессе.

Заграничная политическая жизнь бьет ключом, Камков счастлив. Он поступает на юридический факультет Гейдельбергского университета и в 1911 году оканчивает его. В годы первой мировой войны русский эмигрант вновь перебирается во Францию. Здесь начинает редактировать антивоенную газету «Жизнь», а в 1915-м входит в совет учредителей «Комитета помощи русским военнопленным», который вёл революционную пропаганду почти в 100 лагерях на территории Германии и Австро-Венгрии. Позднее Павел Милюков саркастически заметит, что «русские эсеры за границей кормили военнопленных не колбасой, а брошюрами из своих политических фантазий…».

После Февральской революции 1917-го Борис Камков возвращается в Россию через Германию. Правые газеты обвиняют его вместе с большевиками в шпионаже против России. Однако, несмотря на это, бывший эмигрант делает успешную карьеру. В апреле избирается в Петроградский Совет и становится во главе объединения радикально настроенных депутатов. На 1-м Всероссийском съезде Советов (3-24 июня) он был включен в состав ВЦИКа и работал в аграрном отделе.

Камков много ездит по стране. Выступает в университетских аудиториях, его популярность растет. К концу октября он вместе со Спиридоновой, Штейнбергом и Натансоном основывают партию левых социалистов-революционеров, которая после октябрьского переворота формирует вместе с большевиками первое коалиционное правительство. Борис Камков вошел в состав Совета Народных Комиссаров.

Успешная карьера молодого политика прекратилась внезапно. На заседании ВЦИКа, посвящённом переговорам о заключении Брестского договора, он вдруг заявил: «... Договор ведёт к полному удушению русской революции, наша партия отзывает своих представителей из СНК и сделает всё от нее зависящее, чтобы оказать вооруженное сопротивление провокаторам на всех фронтах». Это был фактический призыв к восстанию против большевистского правительства.

Слова не расходились с делом. В середине февраля 1918 года Камков, Карелин и Штейнберг отправились на юг агитировать за срыв Брестского мира и помогать местным левым эсерам в организации боевых отрядов. 27 февраля бывший «Портной» нелегально прибыл в Николаев с партийной кассой.

В городе уже были немцы. Местные эсеры тайно собрались на конспиративной квартире, где Камков доложил о решении ЦК партии на вооруженное восстание против немецких войск и их большевистских пособников.

По воспоминаниям эсера Мирона Безуглова («Каторга и ссылка» 1924, С. 21-24) было решено закупить у одесских спекулянтов для эсеровского клуба 300 винтовок, 150 револьверов, бомбы и гранаты. После совещания Борис Камков сразу же покинул город и отправился в Москву.

Нет прямых источников о том, что эсеровская пропаганда привела к восстанию, которое произошло в Николаеве 9-10 марта 1918 года. Однако есть косвенные свидетельства того, что именно социалисты-революционеры спровоцировали самую кровавую трагедию в истории николаевской городской общины.

Имеет смысл процитировать выдержку из статьи известной херсонской газеты «Родной край» от 20 апреля 1918 года.

Вот она: «В четверг утром между германским отрядом и рабочими завода «Наваль» произошел конфликт на почве недопущения вывоза с завода бензина, потребовавшегося для нужд оккупантов. В пятницу утром на рабочем митинге выявилось резко отрицательное отношение к немцам, и в этом смысле вынесена была резолюция.

Около трех часов дня рабочие в количестве нескольких тысяч человек двинулись к главной милиции и в эсеровский клуб. Они взяли здесь большое количество разного оружия: бомбы и ручные гранаты. Затем таким же порядком направились к вокзалу, разоружая немцев, встречавшихся на пути.

Толпа разбилась на две части, причем одна из них, сосредоточившись на Глазенаповской улице, открыла оружейную стрельбу по немецким отрядам. Другая часть отправилась к флотским казармам, где водворена была немецкая пехота, и повела на нее наступление.

Тем временем засуетился немецкий штаб, и в течение получаса вся Соборная улица была запружена немецкими войсками в полной боевой готовности. На всех прилегающих к ней улицах были устроены засады и установлены пулеметы. Доносившаяся в город стрельба, проходившая у казарм флотского полуэкипажа, с каждым разом становилась сильней. Около 4 часов дня по городу стали стрелять пулеметы, завязался горячий бой, и в течение 2 часов казармы переходили из рук в руки.

Тем временем германцы двинули отряд на Глазенаповскую улицу. Восставшие открыли по нему ураганный огонь из пулеметов и орудий. Большая их часть, наступавшая с вокзала, засела в казарме, во дворах и оттуда производила стрельбу по немцам. Здесь было значительное количество убитых.

С помощью подоспевшего подкрепления немцы возобновили наступление. В связи с превосходством германских сил рабочие отступили на смежные улицы. Здесь оказалось убитых и раненых около 100 человек. Отступивший отряд расположился в гостинице «Франция» на Сенной улице и, засев в помещении клуба большевиков, стал здесь укрепляться…

К 12 часам ночи стрельба утихла. Жители города, застрявшие в чужих кварталах стали перебираться к своим домам. Внезапно по всему городу возобновилась пулеметная стрельба. Застигнутые врасплох на улицах, люди падали под пулеметным огнем, как скошенные снопы. В эту ночь убитых оказалось больше всего женщин, по тем или иным причинам задержавшихся в разных местах города.

В субботу, 10 марта, на рассвете начался штурм казарм флотского полуэкипажа. После продолжительного боя рабочие вынуждены были отступить.

Таким образом, бои в течение субботнего дня, 10 марта, проходили в районе базара, 2-й и 3-й Военных улиц. Здесь лежало много обгорелых трупов, причем убрать их не было никакой возможности вследствие переполнения морга. Убитых в городе не менее двух тысяч человек. Совершенно разнесено место, где был базар: все магазины погорели. Разбито здание городской думы, Петроградской гостиницы, дом, где находился склад сельскохозяйственных орудий Эльворти, большой дом братьев Векслер. На окраинах города продолжались пожары… Восстание подавлено самым суровым образом».

Неизвестно, как отнесся к николаевской трагедии Борис Камков, но уже 6 июля 1918 года он принял активное участие в московском мятеже левых эсеров, который большевики сурово подавили. Все руководство путчистов было арестовано, но Камков сумел избежать ареста. Он пробрался на территорию Украины, где с удвоенной энергией принялся формировать боевые группы социалистов - революционеров. Арестовали его только в январе 1920 года в Москве, куда он прибыл нелегально.

Приговор трибунала оказался на удивление мягким. Ему дали всего три года ссылки. Однако в 1923 году его вновь сослали в Челябинск, затем в Тверь, а потом в Воронеж.

С 1933-го бывший «Портной» жил на поселении в Архангельске. Последний раз Бориса Камкова арестовали в феврале 1937 года. В марте 1938-го его «уговорили» выступить свидетелем на процессе «Правотроцкистского антисоветского блока».

29 августа 1938 года военной коллегией Верховного суда СССР он был приговорен к расстрелу. Приговор приведён в исполнение в тот же день на Бутовском полигоне. Ориентировочное место захоронения казненного – село Коммунарка в Московской области.

В 1992 году Борис Давидович Кац («Портной», «Скиталец», «Камков») был реабилитирован, как жертва сталинских репрессий.