Виталий Ким: «Информацию о решении идти в мэры продам за миллиард. Деньги пойдут на ВСУ»

Новогоднее интервью с главой Николаевской ОВА Виталием Кимом стало уже традиционным на нашем сайте. В этот раз мы затронули самый широкий круг тем: о мобилизации, о Курской операции ВСУ, о перспективах окончания войны,  о том, когда в Николаеве будет вода и даже о том, почему в областном центре в нынешнем году не будет новогодней елки. Традиционно интервью состоит из двух больших разделов: «Война» и «Мир»

Война

- Через два месяца исполнится три года со дня начала полномасштабной российской агрессии. Ваша оценка, что изменилось в ходе войны в 2024 году?

- Практически ничего. В 2022 году я неоднократно говорил: сначала на адреналине, на характере всем легко. Испытываем эмоциональный подъем, но затем подойдем к тяжелой, ежедневной, монотонной работе, которую не все выдерживают. В первую очередь, эмоционально. Я о людях. Так ровно и произошло - люди устали. Военные устали больше всех, но и гражданские тоже устали. И, соответственно, все начинают искать виновноватых. По сути ничего не изменилось, кроме морально-волевых качеств солдат и поддержки со стороны людей. Народ продолжает поддерживать армию, благодарны, за защиту, но в действиях… Их стало меньше по причине усталости.

- Почти весь 2024 год украинская армия находилась в состоянии обороны, за исключением курской операции,  о которой мы поговорим отдельно. С вашей точки зрения, почему мы оборонялись, а не наступали?

- Это военный вопрос...

- Да, военный. Но у Вас ведь есть свое видение этой ситуации?

- На мой взгляд, дело в ограниченности ресурсов. У нас не хватает людей, особенно  в тех подразделениях, которые воюют, находятся на линии боевого соприкосновения.  В 2022 и 2023 годах потеряли немало мотивированных бойцов...  Кроме того, большую роль играют  командиры: их волевые, лидерские качества. Так сейчас во многих бригадах: если там командир волевой, у него есть авторитет, то у них и порядок внутри, они воюют, держат позиции. А есть подразделения, где командир устал, или его ранили. Произошла смена, а она «не вывозит»... 

- Самой громкой и неожиданной в нынешнем году была курская операция. Ваша позиция: вторжение в Курскую область было оправданным? Чего в результате получилось больше: пользы или вреда?

- Я тут буду говорить не как начальник военной администрации, а как гражданин Украины. Учитывая то, что сейчас уже середина декабря, и ведутся активные обсуждения в СМИ различных вариантов приостановки войны, то я уверен, что ситуацию в Курской области также учитывают. Тут надо понимать, что если бы не война, то нам эта Курская область была бы «до ср@ки пряники» - никогда она нам не была нужна.

- Неплохой мог бы получиться заголовок для статьи: нам эта Курская область -  до ср@ки пряники...

- Можете так и оставить, не меняйте (смеется). Россия, конечно, изо всех сил делает вид, что ей ситуация в Курской области не важна, но на самом деле, ой как важна...

- Вы имеете в виду, что эту территорию мы можем обменять на часть оккупированной нашей?

- Да. Есть два мнения. Первое - зачем тратить ресурсы на Курскую область, а второе — если мы будем иметь больше козырей, то это улучшит нашу позицию на переговорах. Возможно, кто-то просчитал это на будущее.

- То есть, Вы считаете, что операция была оправдана?

- Для того, чтобы так утверждать, мне необходимо иметь информацию о потерях. Я не знаю цифр. Понимаю, что у россиян в разы было больше потерь, чем у нас,  но я не знаю, что, например, можно было бы предпринять вместо этой операции, куда можно было бы бросить эти войска. И самое главное: сколько у нас там потерь?

- Это с военной точки зрения. А с политической?

- С политической точки зрения, да. Если бы потери были там ноль, то точно оправдана.

- Некоторое время назад снова возник вопрос о подготовке россиянами форсирования Днепра,  наступления в направлении Херсона, Николаева и так далее. Что вы можете сказать по этому поводу?

- Давайте так. По нашим данным, в самых больших, амбициозных и нереальных планах, как это обычно у России бывает, они хотели бы выйти на границу Херсонской области. Николаевской области ничего не угрожает. То есть, задач по новому вторжению в Николаевскую область у российских войск нет.

-  Херсонскую область они ведь успели вписать в свою конституцию...

- Именно поэтому они и ставят, согласно своей  конституции, эти задачи. Российские военные понимают, что это бред сивой кобылы с точки зрения их военных возможностей. Они сами там плачут,  не хотят выполнять эту задачу.  Но задачи-то им ставят политики.

С другой стороны, не исключаю,  что это обманный, отвлекающий маневр. Будет  ли он иметь какой-то успех  — зависит от нас. Они пытаются лодками там что-то делать, последний месяц - более активно. Но успеха у них нет. И чтобы облегчить себе задачу, работает ИПСО: типа, бойтесь, мы уже идем. А наши люди уже чуть ли не чемоданы собирают в панике.  Я еще понимаю гражданских, которые на линии, на берегу — это разумно собирать чемоданы. А все остальные, особенно николаевцы, должны спокойно выдохнуть. Наши, наоборот готовы ехать в сторону Херсона, помогать. Звонили ребята, которые в 2022-м году там воевали, а сейчас поля засевают. Они готовы вернуться: говорят, напомним им 22-й год.

- То есть, жители Николаевской области могут быть спокойны?

- Мало того, надо настроиться еще и на то, что нужно будет помогать Херсонской области. Там  у россиян не будет никаких  успехов, у них в планах - хотя бы как-то высадиться и прокричать: вот, мол, мы здесь! Такие себе «Крынки наоборот». Есть у них точки, куда хотели бы высадиться, есть лодки — немного. Есть определенное количество солдат, которых они под это держат. Но наши силы обороны в курсе. Я недавно встречался с Гнатовым (Гнатов, Андрей Викторович - бригадный генерал, Командующий объединённых  Вооружённых сил Украины – прим.ред), он точно также спокойно реагирует на все это.

- Одной из самых острых тем, циркулирующих в общественном сознании, сегодня является тема мобилизации. В частности — снижение мобилизационного возраста. Об этом много говорят у нас, открыто заявляют высокопоставленные чиновники в США.  Причем позиции разнятся: военные говорят, что это нужно делать, общество в большей мере склоняется к обратному. Какова Ваша позиция по этому вопросу? Надо ли снижать мобилизационный возраст, и до каких пределов? Сейчас две цифры звучат: 18 лет и 20 лет.

- К сожалению, по этому вопросу нет никакой аналитики. Помните картинку, когда с трибуны выступает оратор, кричит: кто хочет перемен? И все в зале руки вверх: мы!  На следующей картинке тот же зал и тот же выступающий задает вопрос: а кто хочет измениться? И все прячут глаза. Это по поводу мобилизации. Николаевщина дает очень много достойных людей, много добровольцев, хорошо мотивированных. Все командиры в армии сейчас ориентируются не на возраст, они просят людей мотивированных. Потому что от немотивированных толку мало.  Что же касается вопроса о мобилизационном возрасте, то я вам скажу так. Этот вопрос постоянно поднимал Залужный, еще  в 2022-м году. И мы оттягивали этот вопрос, потому что  у нас демократическое общество…  Моему  брату на момент начала войны еще не было 25 лет, но он приехал из-за границы и записался добровольцем: сказал, не могу сидеть. Сестра моя тоже в ВСУ.  Я теоретически имею право сказать, что, да, молодые тоже должны воевать. Но не скажу.  Общество говорит: молодые должны пожить, у нас мол, есть те, у кого опыт, у кого жизненные навыки. Проблема в том, что эти «опытные» и с «навыками» идти воевать не спешат, убегают  и прячутся. Почему же они не спасают этот «золотой запас нации» — парней возрастом 18-25 лет? То есть, с одной стороны, они говорят, не трогайте их, с другой — сами же бегут из частей и прячутся. Вопрос о мобилизации 18-летних не возник бы в принципе, если бы в ВСУ было достаточно людей. Но их не хватает, точнее, не хватает людей мотивированных — мы об этом уже говорили.

- Вам ведь известна позиция президента Зеленского по этому вопросу? Президент против.

- Да.

-Тогда прямо спрошу: Вы за снижение мобилизационного возраста до 18-20 лет или против?

- Я говорю о том, что надо работать с мотивацией, с пропагандой, вне зависимости от возраста. У Геббельса была отлично поставленная пропаганда в Германии, у России это один из самых сильных инструментов — их вонючая пропаганда. Не сделав шаги, по моральной подготовке тех, кто есть, тяжело принимать такие решения. Не готов вам ответить категорично. Я бы это делал постепенно, потому что у нас проблемы с учебками,  с мотивацией. Давайте так — для меня лучше, чтоб это были мотивированные солдаты возрастом от 25-50 лет, чем мы возьмем дополнительно 18-25-летних, если у них не будет мотивации. Это не изменит ситуацию вообще. Каждый, кто поднимает вопрос мобилизации 18-20-ти летних, проецирует это на себя  и исходя из этого формирует свое мнение. У меня есть сын 19 лет? Значит я против. У меня две дочки? Ну, можно подумать. А если дети за границей, тогда обеими руками «За»: конечно, давайте, мобилизуйте! Никто не рассуждает так: у меня брату 20 и сыну 18 лет, но Родина важнее. А ведь есть герои, которые целыми семьями на фронте, воюют, не прячутся, они как раз все «за».

- Хорошо. Поговорим о  мотивации. Военные командиры жалуются, что качественный состав пополнения, которое они получают из ТЦК, резко ухудшился. Многие не хотят воевать,  растет количество СЗЧ, дезертирство...

- Командиры говорят: да, плохо, люди уставшие. Но если бы было времени больше на подготовку, было бы больше мотивированных из этих же людей. Главное — не хватает времени на подготовку, качественную подготовку. Не хочу говорить конкретно, потому что если скажу правду — обижу кого-то. Но есть учебные центры, из которых выходят качественные, мотивированные бойцы — 50 хлопцев, готовых выполнять боевые задачи. А из другой «учебки» приходят тоже 50, но из них только пять таких, с которыми можно работать, и то надо еще с ними  две недели возиться. У меня множество знакомых, которые говорят — я не иду сам, но если повестка придет, то прятаться не буду. Вот мобилизованный приходит в учебный центр, а там бардак,  разгильдяйство. Откуда возьмется мотивация? А если этот же человек попадает в ту же третью штурмовую, или в 95-ю, 79-ю — там, где есть дисциплина, нормальные командиры он уже делает выводы — о, так тут ребята друг за друга. Человеческий фактор на всех уровнях важен.

- Институт рекрутинга способен улучшить ситуацию?

- Да. Третья штурмовая и многие другие бригады набирают себе пополнение именно по рекрутингу. Они говорят: лучше мы возьмем троих вместо десяти, но тех, которые будут что-то делать и на них можно положиться. А изменить ситуацию легко. Давайте пофантазируем: дадут нам оружие, и мы пойдем вперед,  наступит перелом. Да у нас тут же все с хоть с лопатами воевать пойдут! Отступать тяжело, и нести потери тяжело. А вперед идти и побеждать желающих много. У победы много отцов, это поражение всегда сирота.

- Еще о мобилизации. Практически все области подвержены скандалам, появляется видео конфликтов с ТЦК. Даже термин появился – «бусификация».

- Это русские такой термин придумали...

- Может быть, но употребляют его у нас сплошь и рядом, в том числе, и высокопоставленные лица. В Николаевской области в 2024-м году я не помню таких скандалов, и это как бы лестно. Как удается этого избежать? Почему у других есть конфликты, у нас нет? Мы какие-то особенные, или у нас подход другой?

- У нас другой подход, мы коммуницируем, общаемся, у нас цель одна, но она противоречивая в своей основе. Одновременно надо мобилизовать нужное количество людей в армию, и не забрать слишком много специалистов, чтобы и критическая инфраструктура работала, и бизнес. В рамках этой балансировки, проводится целый комплекс мероприятий. В этом комплексе задействованы и СБУ, и полиция, и ТЦК, и суды.  Мы пытаемся сделать так, чтобы мобилизация была максимально справедливая. Работаем с предприятиями, чтобы  у нас не было «блатных» или «модных». Нельзя «порешать» с нами: типа «давайте мы купим пару дронов, а вы нас не будете трогать». Это не работает. Каждому доводится план. К сожалению, работали только с теми предприятиями, которые на виду, кто платит налоги - с теми, кто прячется, тяжело работать. Но это как раз те, кого останавливают на улицах. Когда мне звонят, например, забрали кого-то, отпустите, я отвечаю: извините, у нас так не принято.

Виталий Ким с воинами 46-й аэромобильной бригады

- Еще одна тема. Мирные переговоры, перемирие — это сейчас обсуждают все.

- Мне сложно говорить на эту тему, чтобы не навредить.

- Речь идет всего лишь о позициях. Мы исходим из того, что Виталий Ким входит в пятерку лидеров общественного мнения в Украине, поэтому его позиция по общественно важным вопросам в стране является весомой для всех. Как вы относитесь к тезису «мир в обмен на территории»?

- Плохо отношусь. Но когда у меня нет выбора, надо  думать. На войне нет правил, и я бы с удовольствием обманул  русских. Но это не может быть моей позицией. Касательно того, на что я не влияю, я могу навредить, высказывая свою позицию.

- Хорошо, а как вы относитесь к предложению заморозки конфликта? Не к мирным переговорам, а к прекращению боевых действий на линии соприкосновения?

- В текущей военной ситуации — хорошо, по той простой причине, что нам сейчас  тяжело. Но тут надо думать дальше. Заморозка: кому это будет выгодно? Что мы будем делать это время, пока боевые действия будут заморожены? Если тут же все успокоятся, смирятся с тем,  что мы потеряли территории  -  то я отношусь к этому плохо. А если мы за это время усилим свои позиции с точки зрения НАТО, оборонного комплекса и так далее, перестаем терять людей, подготавливаем новых — хорошо. Заморозка ведь не подразумевает, что мы согласны с потерей временно оккупированных территорий. Тут все меняется очень динамично, и все зависит от ситуации на поля боя. У русских есть сейчас небольшой успех, но и потери у них колоссальные. Путин, наверное, думает: зачем они мне? Лучше пусть они там умрут, чем приедут обратно, и будут «делать ветер» в России. Сжечь всех в топке! У них такая позиция, они своих боятся больше чем наших.

- Еще один тезис, который сейчас обсуждается. Введение на линию разграничения иностранных миротворческих войск - в случае подписания соглашения о прекращении огня. Например, президент Франции Эммануль Макрон уже заявил, что готов дать до 40 тысяч военных, чтоб они стали на линии разграничения. Как вы к этому относитесь?

-  Это был один из факторов, который обсуждался, в качестве гарантии, чтобы обеспечить безопасность Украины. Если речь идет о том, что у нас тут станет контингент войск НАТО,  с ПВО, то это, безусловно, усилит Украину и даст гарантии. Но если это будет «филькина грамота» на бумаге, и к нам приедет миротворческий корпус с резиновыми палками и свистками, то толку от таких миротворцев будет немного.

- В последнее время в социальных сетях циркулируют слухи о том, что у Николаева якобы забрали часть  ПВО, и поэтому участились обстрелы.

- Красиво бы сказать, что да, но нет.  У нас 25 человек погибших мирных жителей в 2023 году и 29 - в 24-м. К сожалению, идет война, я должен в цифрах говорить о людях. Так вот, по сравнению с 2022 годом это раз в 20 меньше.  Это в рамках: попали-не попали. Они не попали, но погибли мирные люди. Здесь воля случая. Нельзя говорить, что увеличилось количество обстрелов. Мы действительно много чего перекрыли и много чего сделали. Когда нет обстрелов — это в первую очередь говорит о том, что для противника нет подходящих целей. Или информации о них...  Поэтом по поводу ПВО, что забрали, я отвечу вам — нет. Могли забрать что-то для ремонта — вернули. Но подразделения постоянно ротируются: одно ушло, другое пришло...  На постоянной основе у нас тоже работают системы ПВО. Россияне же периодически нас проверят: не уснули вы  там? Нет? Ловите ракету! И опять забыли про нас на два месяца.

- Прозвучала информация, что  россияне по Николаеву применяли новые дроны, с термобарической боевой частью. Подтвердилась данная информация?

-  Они уже давно их применяют. У  них есть, условно, старые шахеды, средние и высокоточные. И липовые.  Они пытаются запутать нашу систему ПВО, запускают сразу много. Последние прилеты по всей Украине - они попадают. Раньше было количество промахов в разы больше, сейчас меньше попаданий, но больше эффективность у русских. Мы сбиваем больше, но они под нас тоже подстраиваются, больше отправляют липовых, больше отправляют старых.

- Какова ситуация с разминированием в области?

- Боле 200 тысяч гектаров уже разминировали. У нас 86-88 процентов полей засеяно. А показатель простой. В 23-м и 24-м году было пострадавших: 69 и 24 человека соответственно. В три раза меньше, идет снижение. Если в 25-м их будет 5, а в 26-м ноль, то мы молодцы.

- Обобщающий вопрос. Как вы считаете, когда закончатся активные боевые действия в Украине? Не будем говорить о войне в целом – только активные  боевые действия?

- Я хочу верить, что примерно с января по март. Ну, пусть будет не по март, а по апрель. В этом промежутке, с января по апрель будущего года.

Политика

- Насколько вероятно, что в 25-м году в Украине состоятся выборы: президента, Верховной Рады или местные?

- Местные вряд ли. А учитывая то, что сроки просрочены, и надо все это вернуть в правовое поле, то, если будет остановка огня,  вероятность большая.

- Возможно ли, по Вашему мнению, проводить выборы в стране, которая ведет активные боевые действия?

- В мире все возможно, вопрос в целесообразности. Думаю да.  Готовы ли к этому люди? Как по мне, мы должны сохранить сплоченность. Основная угроза от выборов какая? Повылазят все те, кто тихо сидел в подполье,  и начнут «бороться, чтоб пробиться». А инструментов для этого, кроме как обгадить своего оппонента никто из них еще не придумал. Потому что сами же они ничего не сделали, похвастаться нечем. Когда нет собственных результатов, то можно «выехать» только рассказывая о том, какой плохой другой – тот, кто работал, делал свое дело, может быть,  допускал какие-то ошибки. И у нас на этом построен выборный процесс: сам ни хрена не сделал – и критиковать его вроде бы не за что. А тот,  который работал – он точно плохой. И второе — будут спекулировать на военных, партии будут пытаться за их счет «выехать» на выборах. Покупать будут. За это я тоже переживаю. У военных в голове должна быть война, а не политика.

- Ну, если война закончится, будут демобилизованы сотни тысяч человек, из них многие пойдут на выборы. Что тут плохого?

 - Есть неприятные вещи в истории, которые приводят к хорошим результатам. И наоборот, хорошие вещи, которые заканчиваются полным крахом. После корейской  войны сколько лет подряд были военные правительства в Южной Корее? Лет 20 наверное. И диктатура там была, и военные перевороты,  в тюрьмы сажали, расстреливали. А потом построили экономику — и сейчас все стремятся разгадать секрет успешности этой демократической страны. Это я к чему? Нет такой силы, которая позволяет нам предугадывать, что будет через 20 лет. Но вот посадить перед собой любого человека и сказать: смотри, вот сейчас будет 10 лет диктатуры, но зато потом мы  станем пятой экономикой в мире. Ты согласен? И как человек на этот ответит?

 - По-разному ответят, но многие, наверное, согласятся...

 - Абсолютно. А есть наоборот. Когда потакали демократии, проводили выборы-перевыборы, а дела в стране шли все хуже и хуже. Поэтому тут нет универсального рецепта для нас.  И каждый народ в итоге заслуживает своего правителя. Вот те же русские — это же они сами  выбрали Путина,  значит сами и виноваты.  Поэтому рассказывать, что у нас плохо, потому  что у нас плохое правительство, по-хорошему не имеет права никто, потому что это наша проблема, каждого из нас. Каждого, кто недостаточно активен, кто недостаточно думает, анализирует, читает. Это наши проблемы. У нас был такой тренд: из  правительства начали уходить бизнесмены, олигархи, потому что ответственность большая, а толку лично для себя -  никакого. Прекрасный был тренд! Война все спутала опять. И что будет дальше? Снова Россия будет  вкладывать деньги в некоторых наших несознательных граждан, как это было 30 последних лет? И ведь эти деньги будут брать! Маскировать это под патриотизм и пытаться завоевывать электорат, голоса,  чтобы потом продвигать российские тезисы. Плохо это в том, что  для этих целей будут использовать «втемную» наших патриотических военных.

- Не мы одни такие: так во всем мире и всегда после войны так делается политика.

- Да, военные и поствоенные политики — это самоубийцы, что бы ты ни делал, все будет плохо. Как Маргарет Тэтчер — множество  непопулярных  надо было сделать шагов, чтобы добиться результата. Но для этого должен быть такой уровень доверия, которого у нас не будет ни у кого. У нас недооценен уровень местного депутат. В Америке, развитых странах — каждый депутат имеет много прав, и он выбран людьми. Там строятся из низов запросы. А у нас разрыв. Мы начали децентрализацию. Передачу полномочий на места, но оказалось, что у нас не все депутаты готовы к этим полномочиям.

 - У нас не только депутаты, у нас народ не готов...

 - Да. Люди не готовы.

- Мэр Сенкевич, на одном из аппаратных совещаний недавно, уже дал указание своим подчиненным готовиться к выборам будущей осенью. В Николаеве уже собираются различные «группы влияния», и начинают раскладывать пасьянсы предвыборные. И  во всех этих пасьянсах неизменно присутствует Виталий Ким – такой своеобразный джокер… Поэтому очень простой вопрос: вы собираетесь баллотироваться в мэры Николаева?

- Кто ж вам скажет? Особенно, если я собираюсь. Напишите так: продаю информацию о решении идти в мэры Николаева, за миллиард долларов (смеется). Деньги пойдут на ВСУ. Ну а если серьезно, то я не хочу преждевременно давать  информацию этим всем силам, которые, как вы сказали, «раскладывают пасьянсы»,   Я стараюсь - и вроде как получается - лишними словами не бросаться. Отвечу так: результаты своей работы в нынешней должности бросать не хочу. Есть много незаконченных проектов, которые еще до войны начали. В частности, это четырехполосная дорога  на Одессу, строительство которой уже согласовано с президентом; мощнейший  всеукраинский  курорт, который мы начали создавать; индустриальные парки. Те проекты, ради которых стоило сюда идти, которые сейчас  приостановлены из-за войны. А на практике пришлось оборонять Николаев.  Конечно, хотелось бы остаться в истории, человеком, который реализовал крупные, полезные проекты, которые дадут толчок развитию Николаевской области. Исходя из этой цели, из амбиций, я и буду думать, где это можно сделать лучше. У меня предложений никаких нет, обсуждений тоже никаких нет. Может, завтра меня уволят и скажут: все, спасибо, свободен -  я это тоже приму. Вопрос заключается в том, что могут, например, пригласить куда-то — но без целей и без полномочий - тогда я не пойду. А если будет возможность остаться здесь, но будет широкий спектр полномочий, чтоб я мог что-то изменить — я пойду. Тут не кресло решает, буду я или не буду. Тут решают цели и команда.

 - Хорошо. На сегодняшний день осталось очень мало людей в «Слуге народа», которые являются своеобразным «брендом» партии, ее знаменем. Вы один из них. Исходя из этого вопрос: готовы ли вы уйти с нынешней должности в  Верховную Раду, для реализации, в том числе, и проектов, о которых вы говорили?

 - Какой от меня толк, я не работал никогда в законодательной ветке власти...

 - Так Вы и губернатором раньше никогда не были…

 - Зачет (смеется). Я люблю трудные и трудно реализуемые задачи: чем труднее и многослойнее — тем интересней. У меня тогда и силы появляются, и мотивация. Статистом никогда не был, мне это не интересно. Я умею работать хорошо, только когда у меня есть цель, мотивация. Тогда дело летит, как на крыльях, и команда летит, и мысли рождаются, и удача приходит. Когда я сюда шел, то хотел сделать так,  чтоб Николаевская область стала одной из лидирующих,  получающей все, что нужно. Я эту задачу до конца не выполнил – война помешала. Если уйду - для людей буду предателем. Я не хочу отсюда уезжать, мне здесь комфортно.  В Верховную Раду не собираюсь. Теоретически, ситуация, когда  я буду на выборах «тащить» список, чтоб были голоса — возможна. Пойти в народные депутаты, а потом вернуться и работать дальше.

 - Рассматриваете ли вы для себя возможность когда-либо – не обязательно на ближайших выборах - выдвинуть свою кандидатуру в президенты Украины?

 - Пока не рассматриваю.

Вторую часть интервью Виталия Кима читайте завтра на "Новостях-N".