Война и мир Виталия Кима. Часть 2. Мир

 

 

Первую часть интервью c Виталием Кимом читайте ЗДЕСЬ

 

Мир

 

«Восстановлению экономики мешают военные риски»

 

- Перейдем к невоенным вопросам. С Вашей точки зрения, какая главная проблема была в жизнедеятельности города Николаева и Николаевской области в 2023 году?

- Давайте от большого к малому: всегда проблема в ресурсах. Когда есть ресурсы, при правильной организации ты можешь сделать все что угодно. У нас не хватало денег, не хватало воды, не хватало условий и безопасности для того, чтобы мы могли что-то делать. Учитывая, что мы прифронтовой регион и риски (даже с разминированием) большие, бизнес не торопится возвращаться. Мелкий бизнес, средний еще как-то барахтается, выживает. Не работает, а именно выживает. И как раз проблема в том, что есть военные риски, которые мешают всему остальному. Следствием этого являются неработающие порты, которые так или иначе составляли 30-40% экономики области, либо оборотных денег, которые крутились и оставались в области. Кровеносная система экономики отсутствует. Мы это почувствуем через время, потому что у всех какие-то были запасы – на год как минимум. Основная проблема в том, что мы не зарабатываем, не создаем добавленной стоимости в том количестве, чтобы поддерживать тот темп, к которому мы привыкли.

- Одна из самых болевых точек Николаева – это вода. Удалось ли продвинуться с решением проблемы водоснабжения?

- Как житель города, наверняка вы замечали, что вода становилась все лучше, все чище, потом опять стала хуже. Мы прорабатывали возможности улучшения качества той воды, которую имели. Показатель хлоридов был 3700 при норме 350, мы дотянули до 430-450-ти, начали подавать эту воду, она начала вымывать из коммуникаций остатки старой – нужно было время. Мы проработали по этой системе, не дотянув и до двух месяцев. Я радовался тихонечко: вот еще пару-тройку недель – и будет вода в норме, и люди скажут спасибо. А потом они взорвали Каховскую ГЭС.

- А наш водозабор на водохранилище выше или ниже плотины по течению?

- Ниже.

- То есть, он был затоплен?

- Да. До затопления был шанс, что мы его восстановим быстро. А после затопления стало ясно, что будем долго мучиться. Государство выделило деньги на ремонт. Мы туда выезжали раз десять и постоянно попадали под обстрел. Не можем сделать геологию, физически. Сейчас крутим по новой программу – там сложнее. Там надо делать обводы – 30 км, прочистить, 56 – построить… И это даже не в наших областях, чтобы у нас была вода достаточного качества. Но мы двигаемся в этом направлении. Я хочу успеть за 2024 год это сделать. Из-за подрыва Каховской ГЭС ситуация сильно осложнилась.

- А рассматриваются ли проекты водоснабжения альтернативные Днепру?

- Рассматриваются. Есть два проекта, и оба, я надеюсь, будут реализованы.

- Не днепровские?

- Не днепровские. Я думаю, что в итоге – после победы, во время победы – мы будем и с днепровской водой, и с резервным источником, как и положено городу с полумиллионным населением.

- Как Вы относитесь к восстановлению Жовтневого водохранилища – главного источника резервного водоснабжения города, предусмотренного еще советскими планами гражданской обороны?

- Я выступаю за его восстановление. Потому что имея в наличии сейчас восстановленное Жовтневое водохранилище, мы бы на 90% решили проблему с водой. Сметная стоимость – огромная. Заполнить его в действующем состоянии мы не можем, потому что там потери до 30%, будет фильтрация, подтопления. Нужна реконструкция с применением современных технологий. Но понятно, что это необходимо сделать. Такой проект я лично презентовал премьер-министру. Он сказал: да, это надо делать, давайте детализировать. На этой стадии пока все и закончилось. Это длительный процесс. Но я убежден, что это надо было сделать раньше. Я считаю, что стоимость восстановления водохранилища действительно неподъемна для города, хотя именно городу оно и необходимо. За государственный счет, в кредит – как угодно.

- Очевидно, что это ошибка городских властей. Это надо было делать еще задолго до войны. Тем более, что мэру на это указывали – и наш сайт, и депутат горсовета Елена Киселева. Но он тогда просто отмахнулся – дорого, дескать, да и зачем это надо. И потом, если бы реконструкцию водохранилища делали в плановом порядке, в течение нескольких лет, то, глядишь, и не так уж и дорого бы оно вышло…

- Если бы водохранилище поддерживали ремонтными работами, сейчас бы этой проблемы не было.

- Проект реконструкции всех этих водоносных путей связан в том числе и со скандалами. Их в этом году было немного, но один из них касался структур ОВА. Руководитель одной из фирм-подрядчиков обвинил в социальных сетях всех, и чуть ли не лично губернатора, в том, что у него требовали откаты за участие в работах по реконструкции водовода. Насколько я помню, его фамилия Жак. Сначала один пост появился, потом второй. А потом он затих. Что тогда случилось?

- Все, что нас не раздражает, больше нами не управляет. Я уважаю компанию Жака. Компания солидная, европейская, платит налоги. Это его право – бороться за предприятие и за свои ценности. У него европейский подход, и ценник выше, чем мы ожидали. У нас были встречи, я ему сказал: «Объясни мне, почему мы должны платить в полтора раза дороже, чем это можно сделать?». «Вы не понимаете. Никто, кроме меня, этого не сделает. Я единственный, самый умный в мире водопроводчик». Не буду вдаваться в критику. Я не предпринял ни единого шага, чтобы что-то выяснять, лезть или в чем-то ему препятствовать. Я просто делаю свою работу.

- А насчет откатов он прав?

- Нет, конечно же. Первые вопросы, которые всегда возникают у меня при контактах с любыми предприятиями, когда мы с ними что-то обсуждаем: «Сколько вы платите налогов?» и «Помогаете ли вы ВСУ?». Если я прошу помочь армии, то это откат?

- То есть, он назвал откатом Ваше утверждение о необходимости оказывать помощь ВСУ?

- Слово «откат», или то, что надо что-то кому-то платить, вообще не звучало. Мы поговорили «загалом» о ситуации и на этом закончился разговор. Я не увидел смысла дальше с ним разговаривать, потому что не получил от него ответа, почему мы должны платить дороже. Его проектные работы, которые были ранее… Я как строитель понимаю в проектных работах и видах этих работ. У него они просто дороже. Они у него, может быть, даже лучше в какой-то мере, но дороже. Это должны эксперты устанавливать. И мы не обсудили, почему надо дороже платить за эти работы. Аргументация была: потому что вы сами не сможете. А я решил доказать, что мы сможем

- В итоге там теперь другой подрядчик?

- Я даже не знаю, кто подрядчик. Там куча подрядчиков. Не один точно.

- Фирма Жака есть среди подрядчиков?

- Не знаю. Нет, наверное. Он подавался в суд, в антимонопольный комитет, это я помню, и проиграл. Они там что-то исправляли, что-то отказали… Это рабочие процессы.

 

«Я сторонник концессии»

 

- Самая свежая скандальная ситуация: Николаевская ТЭЦ практически сорвала начало отопительного сезона. Когда запустили отопление, выяснилось, что едва ли не в 40% домов, которые они отапливают, оказались холодные батареи, чего в Николаеве не было уже очень давно. Почему так произошло? И последуют ли оргвыводы?

- Оргвыводы были изначально. Я понимал проблематику, что это возможно, в связи со сложной ситуацией на самой ТЭЦ, с правом собственности, с финансовым состоянием предприятия и т. д. При этом мы год помогали ТЭЦ, работали на уровне Кабмина, касаемо того, чтобы задолженности за газ перетекли в «Нафтогаз», чтобы им не блокировали счета. Много работы было проведено, много техники им было передано. В том числе материалов, чтобы они проводили эти ремонты. Разные моменты там были. Когда пришли краны, они решили купить себе машины – объявили тендер. Я говорю: «Я вам эти машины сейчас знаете куда засуну? Отменить все тендера!». Они отменили, купили материалы. Опрессовку сделали холодной водой – вроде все в порядке. А когда подали горячую, тут и рвануло…

- Там аварий, насколько я помню, с десяток или больше было…

- Много. 85% работ по решению ТЭЦовских проблем сделало «Облтеплоэнерго» – у нас не было другого выбора, без них бы ТЭЦ не вытянула. И я вам подтверждаю, что действительно давление подавали, и на холодную держало, и мы действительно были готовы к отопительному сезону, и я считал, что мы молодцы – в такой сложной ситуации вытянули отопительный сезон… Не так случилось, как планировалось. И нам пришлось в экстренном режиме круглосуточно все восстанавливать. Я сделал вывод, что по объективным причинам это авария. Ключевая была на Пограничной – там целый микрорайон без тепла остался, и куча-куча мелких, как следствие, было.

- С Вашей точки зрения, есть ли в этом вина руководства ТЭЦ?

- Ну, кто-то же должен нести ответственность за то, что люди сидели без тепла. Да, безусловно, есть. Отстранили главного инженера от исполнения обязанностей, проводится служебное расследование

- Нынешний директор ТЭЦ, по Вашему мнению, на своем месте? Он соответствует занимаемой должности?

- Соответствует – в рамках тех проблем, которые у него есть. Был бы ресурс, можно было бы спрашивать. А учитывая то, что ТЭЦ в плохом состоянии и по платежам, и по сетям, и в принципе, то в этой ситуации – уже хорошо. Я сторонник (это была довоенная история), чтобы ТЭЦ передать, чтобы потихоньку заменить все модульные котельные порайонные и разбить единую систему на более мелкие, чтобы убрать риски.

- Главная проблема – это проблема коммуникаций. И в водоканале, и в облтеплоэнерго, и в ТЭЦ. У нас есть какой-то перспективный план реконструкции коммуникаций? Есть же у нас Генеральный план развития города. Реконструкция коммуникаций – это элемент Генерального плана…

- Если говорить о моей точке зрения не как главы ОВА, а как депутата горсовета, я сторонник концессии. У нас водоканал и ТЭЦ – муниципальные. Если говорить с точки зрения бизнеса, инвестора, то надо делать так: вот тебе водоканал, выходи на концессию, меняй все сети, отбивай это тарифом за 50 лет, экономь, но будет качественная вода, не будет потерь, меньше тариф и так далее. Город тоже может так сделать. Или же нужно просить деньги в кредит, у государства. Об этом говорили, это возможно. Вопросы касаемо наличия генерального плана, плана развития предприятия – это к Дуденко (директор водоканала, - прим. ред.). Он должен предоставить это мэру, а мэр – людям.

 

«Работать и негде, и некому»

 

- Вопрос, касающийся возвращения жителей, в частности Николаева. Если брать во внимание количество машин на улицах, то складывается впечатление, что Николаев уже вернулись все жители, и даже сверх того.

- Примерно 410 тысяч сейчас.

- Возвращаться-то они возвращаются, а рабочих мест нет: порты не работают, глиноземный стоит. Соответственно, меньше денег идет в магазины, на рынки в сферу услуг – все эти брови, ресницы, ногти, массажи…

- И да, и нет. Вы правы, экономика стоит. Но сейчас не до жиру. С одной стороны, негде работать, с другой, некому – из-за мобилизации. У нас огромное количество людей служит в армии, они получает большую зарплату, которую присылают своим семьям. И семьям этого вполне хватает, работать нет необходимости. То есть, забирают механизаторов, слесарей, водителей и других специалистов в армию. А на их место прийти некому. Такой вот парадокс. Это большая проблема сейчас. Есть ряд рабочих мест, которые мы уже восстановили, но это капля в море. Глобально – это порты, это сельхозпредприятия, и это наши заводы. А для их работы нужна логистика. Адекватной логистики сейчас тоже нет.

- А есть ли подсчеты, сколько людей вернулись в Николаев? Вы сказали, что в городе сейчас проживает 410 тысяч. Но в это число наверняка входит значительное количество жителей Херсона.

- Херсонцев к нам приехало примерно 30 тысяч.

- Все николаевцы, которые уехали, охвачены ностальгией и очень живо интересуются тем, что здесь происходит, и местные наши новости читают даже активнее, чем те, кто остался. Что бы Вы сейчас им посоветовали – возвращаться или пока не торопиться?

- Конечно же, возвращаться. Если ничего не делать полезного, человек себя чувствует плохо. А если ты приехал и хоть что-то делаешь для восстановления, развития, ты этим поддерживаешь экономику Украины. Как модно сейчас говорить, экономический фронт. Правда, слово «фронт» в таком контексте немного обесценивается. В любом случае, если ты приезжаешь сюда, ты тратишь деньги здесь. Это уже помощь области. Если ты тратишь деньги в области, они идут таксистам, продавцам, тем, кто делает брови, ногти и так далее. Поэтому, я считаю, надо приезжать сюда и здесь тратить деньги. Если ты здесь работаешь – великолепно, если платишь налоги – еще лучше. Но, как минимум, жить здесь и тратить деньги здесь – это уже помощь нашей области, нашей стране и нашим согражданам.

- Еще одна негативная тенденция, проявившаяся в последнее время: стало заметно, что люди интенсивно тратят свои сбережения «на черный день», которые есть практически у каждого. Можно судить по пунктам обмена валют в Николаеве: часто уже к двум-трем часам дня у них стабильно заканчивается наличная гривна. Это означает, что люди активно сдают иностранную валюту. С точки зрения экономики это опасное явление, потому что если люди начинают жить на свои сбережения, эти сбережения быстро заканчиваются. И потом наступают совсем уж нехорошее явление в экономике. Что Вы можете сказать по этому поводу?

- Первое: война – это и есть черный день. Сбережения как раз на этот случай. Второе – я помню где-то пять случаев, когда не было гривны в обменниках. Это не всегда вызвано тем, что люди больше сдают. Это бывает и оттого, что гривны меньше.

- Да, эпизодически такое бывало и раньше. Сейчас это систематически.

- Это не означает, что больше сдают долларов. Я уверен, что сейчас их сдают меньше. Потому что раньше работала экономика, и в любом случае была наличка, которая крутилась из долларов в гривны и наоборот, на рынки сдавались, за границу отправлялись. Эта система так или иначе – законно или незаконно – работала. Сейчас долларов сдают меньше, потому что бизнес не работает. Но качество – то, что это заначки, и у людей их немного – возможно. Я не знаю. Но хватает или нет гривны – это второй вопрос, касаемо экономики, стабилизации и вообще. А то, что у нас сейчас стабильный курс гривны – это огромное достижение, я считаю. Потому что в военное время банки банкротятся, обесцениваются вклады, все это знают. Благодаря чему сейчас держат экономику, рассказывать я не буду. Но то, что она стоит и она стабильна – это достижение по военному времени.

- Но стоит помнить, что во многом эта стабильность держится благодаря западной помощи. Которая сейчас неожиданно зашаталась.

- Я уверен, что с помощью все будет в порядке, сейчас это ситуативные моменты. И правительство, повторяю, у нас работает вполне профессионально.

 

«Прилетит по школе – я себе не прощу»

 

- Один из самых «кризисных» вопросов в нынешнем году – дистанционное обучение. Волнения начались еще с июня – как будут дети учиться? Особенно это волновало родителей, чьи дети идут в первый класс…

- Да я и сам один из таких родителей.

- В настоящее время занятия в школах Николаева проводятся дистанционно, в том числе и для младших классов. Объясняется все это соображениями безопасности. Между тем, в Одессе школы работают – при том, что Одессу обстреливали намного чаще, чем Николаев. Долго так будет?

- Вопрос сложный. Сразу скажу: в следующем году планируем уже все открывать. И чем раньше это сделаем, тем будет лучше. Вопрос лежал в плоскости юридической ответственности и совести. Тогда был как раз Кривой Рог, прилет по школе, ночью, потом еще один. Думаю: ну неужели эти сволочи решили бить по учебным заведениям для того, чтобы пугать население? Не дай Бог, прилетит в школу – я же себе этого никогда не прощу. И вопрос был в этом: дети пропустят год, но, не дай Бог, прилетит ракета, либо давайте делать укрытия, будет безопаснее – откроем. Для Николаева, к сожалению, угроза есть: даже РСЗО – 70 км – достают. Я молчу про баллистику, которая тоже сейчас почти везде достает.

- Дальность ракет С-300 при «наземном» применении примерно 130 км. С левого берега Днепра они долетают легко.

- Вот-вот. ПВО Одессы и Киева способны реагировать. Для Одессы нет такой угрозы, и для Киева нет такой угрозы. Не говоря уже о таких отдаленных городах, как Львов. Даже для Первомайска нет угрозы, потому что баллистика или ракеты РСЗО до них не достают – те, на которые мы не можем отреагировать. Поэтому было принято решение, что коллективы сами смотрят по ситуации, сколько у них детей, кто хочет, кто не хочет. Именно из-за этой, чисто физической угрозы. На тот момент это было актуальное и правильное решение. Не прилетело по школам – слава Богу.

- Чье это было решение?

- Неоткрытие школ?

- Да.

- Это решение органа местного самоуправления каждой территориальной громады.

- То есть, городской власти.

- В городе – городской, в селах – местной власти общин.

- Вы влияли на принятие этого решения?

- Скажем так: я не запрещал. Но рекомендации и свое видение я дал, все знали мою позицию по этому вопросу.

- Мэр Сенкевич недавно заявил, что когда были массовые отключения электроэнергии, технической необходимости в Николаеве отключать не было. Но поскольку нужно было проявлять солидарность с другими регионами, то мы тоже отключали нашим жителям электричество, чтобы проявить эту самую солидарность. Насколько это соответствует действительности?

- Но в тоже время мы из солидарности не говорили, что у нас свет по графику «два часа нет, четыре – есть». В других регионах было наоборот. Мы были все-таки в лучших условиях. При том что мы отключали бизнес, даже критическую инфраструктуру, потому что там были дизель-генераторы, чтобы хватало электричества для людей. Приоритет был для людей. К каждой РЭС был приставлен СБУшник, и я каждого предупредил: если по телефону кто-то включит какое-то предприятие…

- Кстати, этот график – «два на четыре» – совершенно «ненапряжный», даже холодильники не страдали. Он спокойно выдерживается. Я поймал себя на том, что начал книги читать по вечерам, вместо того, чтобы сидеть уткнувшись в компьютер.

- Что было, то было. В этот сезон будем смотреть, как по лимитам будет. У нас больше людей объективно сейчас стало, и больше предприятий. Он так и был рассчитан «Укрэнерго», чтобы хватало людям графика. И все возмущались: мы даем вам мощности, как это у вас не хватает? Куда вы ее деваете?

 

«Компенсации за разрушенное жилье будут»

 

- Какова судьба здания Николаевской облгосадминистрации? Много было разговоров, что все-таки его необходимо сносить. Это так, или будут все-таки пытаться что-то отстраивать?

- Однозначно здание придется снести. Даже экспертизу сделали. Но я не считаю нужным делать это сейчас: сносить, тратить деньги, потому что пока война, мы все равно не начнем там ничего строить – не самая актуальная в настоящее время задача. Мне и в других местах нормально работать. Поэтому в данный момент этот вопрос даже не обсуждается. Второе – я хочу, чтобы этот проект был реализован за грантовые деньги, а не за наши государственные или областные. И к этому надо подходить, когда уже начнется какое-то восстановление.

- То есть, это уже вопрос, что называется, на «после войны».

- Я думаю, да. Я считаю, моральное право отстраивать это здание мы получим, когда восстановим хотя бы большую часть в каждой отрасли – по медицине, по образованию. Тогда можно говорить уже о себе. А построить себе здание… Его развалят послезавтра. И что? Смысл?

- На этом месте, по состоянию на данный момент, планируется построить здание, которое будет функционировать именно как облгосадминистрация? Или прорабатываются варианты, что здесь будет что-то другое?

- Мое видение – облгосадминистрации здесь быть необязательно. Планирую вынести на голосование, чтобы здесь было общественное пространство. Должен быть мемориал, чтобы все помнили, что здесь погибли люди. Второе – говорю как есть – передача коммерческим структурам. Пусть здесь будет, например, гостиница «Хилтон» – почему нет?. Облгосадминистрация может быть и где-нибудь в «Старофлотских казармах». Под облсовет мы планируем нынешнее здание Дома офицеров флота (ДОФ). Чтобы там голосование раз в два месяца происходило, какой-то аппарат у них находился, а все остальное время там будут концерты, люди, общественное пространство. Как в Германии, в Европе, во многих городах. Я не вижу нужды строить здесь огромное административное здание. Облгосадминистрацию надо рассредоточить. Предусмотреть рядом место, где можно физически выполнять свои функции, проводить какие-то встречи, переговоры – и все. Необязательно, чтобы вся эта структура находилась в одном большом здании.

- Еще один вопрос, который очень часто задают наши читатели – это компенсация людям за разрушенное жилье. Что с этим? Сведения собираются, но компенсации пока никакие не выплачиваются.

- Да. Приведу пример: после подрыва Каховской ГЭС постановлением правительства сразу были выделены деньги – 375 миллионов. Мы предоставили полный список поврежденного, но смогли выдать только 150. Основная причина – у людей не оформлены права собственности на разрушенные строения. Это касается в основном сельской местности. Я уверен, что компенсации будут, сейчас идут все бюрократические процедуры. Мы очень тщательно подходим к этому вопросу: после подрыва все той же Каховской ГЭС мы искали пути, как возместить людям все то, что пропало в затопленных огородах: картофель посаженный, капуста... Целая куча бюрократических вопросов. Я предлагал: давайте заплатим всем, там же немного. Приняли, начали изучать, говорят: «Не можем. Юридически понесем наказание».

- Ну, а Николаев? Много же было попаданий в жилые дома.

- Все сейчас надо фиксировать, все заносить в эту базу, в очередь. Мы сейчас с разработчиками «Дії» зашли в переговоры касаемо цифровой Николаевщины, говорим с мэром, чтобы это было во всех городах на уровне области. Есть наличие документов, есть деньги – ты их получишь.

- Но это перспектива отдаленная, на «после войны»? Или есть надежда, что это может быть уже скоро?

- При наличии финансового ресурса. По моему мнению, нам партнеры с удовольствием дадут денег на компенсацию разрушенного жилья для людей. Есть у меня такое твердое убеждение. Надо просто, чтобы это было возможно физически сделать, и чтобы это было прозрачно для европейских партнеров. Но многие уже получили компенсации по программе “єВідновлення”.

 

«Пока закрыты порты, НГЗ работать не сможет»

 

- Николаевский глиноземный завод. Один из крупнейших работодателей в области и крупнейший налогоплательщик. Он сейчас стоит. Это минус 4 тыс. рабочих мест, минус колоссальные поступления в бюджет. Каковы перспективы того, что НГЗ начнет работать?

- Это вопрос актуальный. Сейчас новый начальник Фонда госимущества, на той неделе я с ним эту проблему обсуждал. Решение за Кабмином. Это, кстати, мы обсуждали и с президентом, и с главой Офиса президента, когда он приезжал, по глиноземного заводу, нужно принимать решение касаемо управления. Там вопрос стоит – либо Фонд госимущества, либо АРМА (Национальное агентство по розыску и менеджменту активов, — прим.ред). Есть юридические нюансы. Но смысл не в этом. Смысл в том, что НГЗ был промежуточым звеном для российского алюминиевого гиганта – «РУСАЛа». НГЗ не производил конечного продукта, который можно продавать, глинозем – это всего лишь сырье для алюминиевой промышленности. Я уже не говорю о бокситах – сырье для производства самого глинозема. Бокситы на НГЗ возили из Африки. Сейчас, в силу того, что все наши порты закрыты, как доставить сырье? А стратегически дело обстоит так. Есть план «А»: делаем глинозем, продаем в Европу, Америку или Австралию. Но те же проблемы с неработающими портами. План «Б»: строим здесь, у нас свой завод по производству алюминия. Проблема с портами остается актуальной. Я за план «Б», конечно же.

- Кстати, в плане приватизации Николаевского глиноземного завода был проект строительства завода по производству алюминия. На 250 миллионов тонн в год.

- Да, был такой план. Но государство на тот момент должно было обеспечить спецтариф на электроэнергию, чтобы была математика производства алюминия. Этого сделано не было. Второе – приезжал инвестор при содействии Давида Арахамии. Он говорил: «Я все понимаю. Мы готовы год терпеть, можно поработать, дать рабочие места. Оно не считается сейчас. Дайте нам коридор (в морские порты, — прим.ред)». Я говорю: я не могу дать. Короче, когда открываются порты – можно начинать двигаться.

- С НГЗ связана еще одна проблема – шламохранилища. Там технология такая, что они требуют постоянного ухода, их нельзя просто бросить, это чревато серьезными последствиями.

- Я в курсе этой проблемы. Обслуживание шламохранилищ требует очень больших средств. Вопрос, связанный с возможной экологической катастрофой, я неоднократно поднимал. Особенно большие проблемы могут наступить следующей весной – если не предпринять соответствующих мер. Из положительного: мы сейчас плотно работаем с Южной Кореей, с их технологиями, пять меморандумов с крупными компаниями подписал лично. Они специально приезжали сюда в Киев, я встречался с ними в пятницу. Они забрали пакет шлама – специально на анализ. У них в технологии используется шлак горнодобывающий в производстве дорог. Если они накрутят со своей химией, что можно как-то использовать в дороги… Такое уже было – на Донбассе отдельные дороги были покрыты красным асфальтом. Если получится, это будет для нас спасением. По этому поводу у меня оптимизм, хоть и сдержанный.

- Имеется в виду, что шлам будет использоваться у нас, или они будут вывозит его к себе в Корею?

- Нет, у нас, конечно у нас! Мы проговорили с ними. Они планируют привести сюда свою установку. Это несложная установка, которая становится на криворожские шлаки. Там точно такая же технология позволяет их использовать для дорог. И лучше, и дешевле получается. У них есть в планах переместить сюда установку и строить для нас дороги. Да, нам придется им сказать: вот вам большая дорога, вот вам шлам, будьте добры, укатайте нам ее.

- Но сейчас кто-то следит за шламохранилищами? Кто-то работает на них, или нет? Там же постоянно шнекоходы ходили, их водой поливали…

- Минимальные работы проводятся, предприятие продолжает следить.

 

 

«Я отсюда никуда не уеду, потому что НЕ ХОЧУ»

 

- Нынешним летом в СМИ появилась информация о том, что Офис президента планирует поставить Вас главой Киевской городской государственной администрации – как бы «в пику» Виталию Кличко. Вы тогда опровергли эту информацию. Но сейчас эти слухи появились опять - в связи с новыми проблемами у Кличко: аварийным закрытием в Киеве шести станций метро и происшедшим вследствие этого транспортным апокалипсисом. Что Вы скажете по этому поводу?

- Не было таких разговоров. У меня есть задачи здесь. Я, если честно, даже не понимаю, сколько стоит восстановить там метро, и когда надо было это делать. Даже в цифрах это не знаю. Не обсуждается в данный момент перемещение меня в Киев на позицию любую. Ни в КГГА, ни в министерство – никуда. Первоочередная причина – потому что я НЕ ХОЧУ. Я не умею работать, когда я не хочу.

- А если партия скажет «надо»?

- Подчинюсь, но ничего хорошего из этого не получится – все равно я буду работать плохо. У нас же рабство отменено? У меня всегда есть, как говорил герой известного фильма, «два путя»: заявление на увольнение (смеется) или идти работать. Когда я неэффективен, я работать не люблю, не умею и не хочу. Это основа. Какие задачи передо мной стоят здесь, какие результаты я хочу получить – это я прекрасно понимаю. Я себя не вижу там (в Киеве, – прим.ред), и неоднократно говорил, что до победы у меня есть здесь задачи. И после победы у меня есть определенные вещи, которые я хочу, как минимум, сделать. Это очень серьезные задачи.

- Например?

- Например, трасса Одесса-Николаев. Я продолжаю давить, разговаривать, и собираюсь это делать. Я хочу реализовать большие проекты, и чтобы они были именно николаевские.

- В последнее время опять возобновились разговоры о строительстве объездной дороги и «японского моста» – моста через Южный Буг. Это реально?

- Да, сейчас определенные подвижки в этом направлении есть. Не хочу раньше времени о них говорить. Об этом должно рассказать Министерство инфраструктуры и Агентство восстановления в лице Мустафы Найема. Мы должны увидеть конечный результат, после чего можно говорить, кто что сделал для его достижения. До этого момента я хотел бы не обсуждать процедуру и сложности, связанные с этим вопросом.

- Возвращаясь к кадровым моментам – вообще вам когда-либо за период вашего губернаторства предлагали переезд в Киев на какую-либо должность?

- Никогда и никто. Мою позицию там знают: я отсюда никуда не уеду, потому что НЕ ХОЧУ.

 

«С языковыми проблемами разберемся после войны»

 

- В нынешнем году достаточно ярко проявилась еще одна тенденция, которая касается русского языка. Несколько скандалов было, резонанс в СМИ и соцсетях. Военнослужащие, которые воюют на «передке», очень возмущались тем, что есть люди, которые сидят в тылу и пытаются поучать их, на каком языке разговаривать. Меня, например, очень впечатлил пост одного нашего военнослужащего, который на тот момент защищал Бахмут: «Я еврей. И я русскоязычный. Все, кто хотят меня поучить на каком языке нужно Родину любить, пусть приезжают сюда». Как Вы относитесь к этой проблеме?

- Когда я читал лекцию в Университете им. Т.Г. Шевченко в Киеве, был похожий вопрос от студентов. И я ответил, что это эволюционный процесс, надо делать все, чтобы мы хотели перейти, и сейчас мы переходим на украинский язык. А принуждать, заставлять – это не совсем правильно. За это я был обозван «ватником» и тому подобное.

- В университете?

- Нет. Кто-то из журналистов подхватил и начал это разносить. Мое мнение такое: если мы завтра все, на 100%, перейдем на украинский язык, это никак не поможет ускорить нашу победу. Соответственно, я делаю вывод: сначала победа, а потом будем обсуждать нашу стратегию, как это делать, в какие сроки, какими методами и так далее. А сейчас нечего разобщать людей, сеять рознь. Когда закончится война, тогда спокойно, без принуждения и взаимных обвинений, будем думать, как переходить на украинский язык. Мои дети уже говорят на украинском. И я с ними говорю на украинском. Со школы украинский язык закладывается уже в подкорку. Вот это и есть программный переход – мягкий, такой как и положено. Зачем пенсионеров заставлять говорить на украинском языке? Что ему это сейчас даст? А другим что даст? Он никогда его не учил – так сложилось. А вот с детьми уже проще – они все говорят на украинском языке. И со своими детьми будут говорить на украинском языке. В этом нет никакой проблемы.

- Наверное, это кому-то выгодно. Ведь кто-то же понимает все время эту проблему. И поднимает регулярно. Та же Фарион – есть такая дама во Львове. Ее уже с и работы выгнали, из Львовского политеха, по требованию студентов, а она все никак не успокоится.

- Приведу в пример другого преподавателя. У меня классный руководитель была одна из лучших преподавателей. Она и сейчас преподает. Купцова Валентина Владимировна, преподаватель украинского языка и литературы. Благодаря ей мы знали песни, стихи, всю историю Украины, знали про Бандеру – это в 90-е годы, когда об этом никто не говорил! Учила нас, рассказывала, объясняла. И нам она привила любовь к Украине и к истории Украины. Все мое знание украинского языка – это со школы. И для всех нас было естественно – знать и любить украинский язык. А кричать, что надо украинский язык, и ничего для этого не делать – ну это же не то. Я житель Николаевской области, русскоязычный. Я знаю два языка, точнее, три. Так и должно быть: чем больше языков ты знаешь, тем лучше. Надо объяснять это детям, рассказывать, показывать, прививать, чтобы это было естественно.

 

«Для эффективного управления нужны зарплата и мотивация»

 

- На состоявшейся недавно сессии областного совета депутат Юрий Кормышкин выступил с неожиданным предложением – ликвидировать городское управление здравоохранения. Я уже много лет задаю один и тот же вопрос чиновникам различного ранга, депутатам: какие функции выполняет в Николаеве горздрав? Зачем он вообще нужен? Никто мне ни разу внятно так и не ответил. Там штат полтора десятка человек, миллионы бюджетных денег тратятся на их содержание. А толку? Что они делают? Перекладывают бумажки из ящика в ящик?

- Они назначают руководителей медучреждений, которые принадлежат городу.

- Очень важная функция. И главное прибыльная. Для этого нужно 15 человек в штате?

- Не знаю. Оно так со стороны кажется, что никто не нужен. Но на самом деле – дефицит кадров. Когда надо работать и что-то делать, даже взаимодействовать с МОЗом и государственным уровнем, это проблема.

- А не странно ли, что во время войны у нас постоянно растет штат городских чиновников? Уже перевалило за 1250 человек. Хотя еще несколько лет назад было около 800?

- Как там говорят: место сидения определяет мировоззрение? Я знаю процентное соотношение на одного жителя государственных управленцев. Не помню точную цифру. По-моему, полтора миллиона госслужащих на 40 миллионов человек. А в Корее на 90 миллионов – 150 тысяч.

- Примерно такая же разница и в уровне жизни между нами и Кореей…

- Возможно. Управлять эффективно можно и меньшим количеством людей, но для этого нужны условия – зарплата и мотивация. Это как и в армии сейчас – один мотивированный человек стоит десяти немотивированных. Или один профессионал, топ-менеджер, который эффективнее, чем десять людей, которые делают то, что досталось еще с времен Советского Союза: разные там справки, статистика….

- Да это все давно уже мхом поросло! Мы же в 21 веке живем, все давно компьютеризировано. Какие справки, какая статистика?

- Да, но никто всего этого не отменял, это приходится делать – к сожалению. Как это ни звучит парадоксально, но для того, чтобы изменить систему, надо увеличить штат, чтобы это все сделать, а потом себя же надо и похоронить. Это та же проблема, как в Верховной Раде: для того, чтобы сократить количество депутатов до трехсот, необходимо, чтобы сами депутаты за это и проголосовали. Много об этом говорят, но ни разу так и не получилось. Я уверен, что это нужно делать. Но это должно делаться через цифру – убиранием полномочий, убиранием функционала и последующим сокращением. Но я бы не сокращал фонд оплаты труда, по крайней мере в ближайшее время. Я бы его перекидывал, чтобы была возможность привлечь более сильных профессионалов. Уменьшение количества госслужащих, как все говорят, не приведет к экономии денег. Потому что эти деньги нужны на более качественных госслужащих.

- Но в целом идея Кормышкина, с Вашей точки зрения, не противоречива?

- Не противоречива. Я бы с удовольствием забрал в штат некоторых специалистов горздрава – там есть профессионалы. С городом мы сейчас проработали единую сеть, в которой есть конфликты. Где-то мы хотим роддом оставить, где-то что-то натянуть. Это сложный процесс. Рано или поздно он все равно перейдет в единую сеть, потому что это здравоохранение: деньги ходят за клиентом. Да, реабилитационный центр на базе областной, да, надкластерные больницы. Но, тем не менее, есть люди, и эти реформы, они очень болезненные. Кстати, могу анонсировать: в руководстве здравоохранением области после Нового года произойдут серьезные перемены.

- Ну что ж, перемены – это всегда хорошо. Ну и в завершение: что бы Вы могли пожелать николаевцам в канун нового, 2024 года?

- Победы! Больше нам пока ничего не нужно.