Забытый вкус (из цикла «Золотое дно»)

«Там брынза улыбается, там жарятся бычки»

Марк Лисянский

Раки были крупные. Они копошились в зеленом эмалированном ведре, скрежетали клешнями об эмаль, шевелили усами и пучили глаза. Имея печальный опыт, я брал их осторожно за бока и рассматривал, вдыхая запах речки.

Каждый раз, когда летом из Москвы в Николаев приезжал дядя Валя, мы с бабушкой с утра отправлялись на базар и покупали полное ведро раков. Угощение было деликатесное, а стоило - сущие копейки. Ведь рак не рыба и есть там особенно нечего.

Как то, еще в ХІХ веке, проезжая по Николаевщине мимо села Кандыбино, великий поэт Пушкин пошутил на этот счет:

Рыба не рак – Кандыба дурак

Рак не рыба – дурак Кандыба

И так, и сяк – Кандыба дурак.

Дядя Валя жил в Москве, но родился и провел юность у Южного Буга. Он был наш – николаевский, любил раков и знал в них толк.

Я же был не прочь полакомиться раковой шейкой, но не любил разбирать жесткий хитиновый панцирь, это занятие казалось мне не стоящим результата. Да и в самом деле - что возьмешь от рака? Разве что заднее место! По этому поводу 90 – летняя прабабушка Даша любила повторять старую украинскую прибаутку:

«Бухи, бухи, бухелики

Зарізали рака

Усім, усім по стегенцю,

А Петрику срака».

Правдивость прибаутки была на лицо – кроме заднего места в раке есть было нечего.

И, тем не менее, когда посреди стола из гигантской кастрюли на устланное свежей зеленью блюдо вываливали целую гору красных, ароматных, отваренных с душистым перчиком и лавровым листом, пышущих паром раков, эта картина завораживала, и скромное застолье превращалось в настоящее пиршество.

В остальном еда была самой обычной. Отварная картошечка «американка», жаренные «бички», молоденький лучок, свежие огурчики, большие, размером с кулак, помидоры, соленая брынза.

Замечу, что любой николаевец знает, что бычки есть нельзя, а «бички» можно. Ибо «бички» - это рыба, а «бычки» – окурки от папирос.

Бички в Буге по тем временам тоже были крупные. И ловили их зачастую руками: забросишь с вечера в речку обрезок трубы, утречком зайдешь по колено в прозрачную бугскую воду, аккуратно прикроешь ладонями оба выхода из трубы, вынесешь её на берег и выльешь из нее содержимое. Вместе с водой на песочек как правило шлепалась пара увесистых бичков, беспечно заночевавших в трубе. Увидев нынешние бички, базарная торговка мадам Стороженко из фильма «Белеет парус одинокий» обязательно бы воскликнула: «Да разве ж это бички? Это ж воши!»

На десерт к столу подавали компот, были яблоки, тьма абрикосов, груш, слив, ароматная дынька «колхозница», рябые херсонские арбузы.

Стоит отметить, что все вышеперечисленные и вполне обыденные продукты в те времена были другими по многим своим качествам: по внешнему виду, вкусу, запаху, возможности сохранять их без холодильника. Я не говорю «лучшими», я говорю «другими».

Например яблоки. Внешне они зачастую проигрывали нынешним генетически модифицированным красавцам из теплых заморских стран. Не всегда были крупными и калиброванными по размеру, иногда внутри спелого яблочка был червячок. Но какие же они были вкусные и ароматные! А что касается червивости, люди говорили: червяк не дурак, плохого есть не станет. Или шутили: червяк тебя не съест, а ты его съешь!

Нынче такие яблоки – большая редкость. Сегодня яблоко с прилавка так и просится в рот. Оно крупное. Оно завораживает взор, блистает глянцевыми боками а укусишь его – трава травой!

То же касается и помидор. Некоторые сорта тех времен обладали удивительным свойством – с них можно было сдирать тоненькую шкурочку и тогда обнажалась ярко красная «сахарная» мякоть в которую можно было вгрызаться со смаком и присёрбыванием. Продолговатые болгарские помидоры – «сливки» из Коларово хороши были для консервации.

О желтых помидорах тогда никто и не слыхивал. Только мой школьный друг, вернувшись из Владивостока, где он на флоте служил «срочную», рассказывал, что такие помидоры присылали в посылках из дому ребятам, призванным служить с Камчатки. Камчадалы ели эти помидоры особым способом, предварительно разрезав пополам и густо намазав мёдом.

В гастрономе на Советской в начале 70-х совершенно свободно продавалась ароматная домашняя колбаса с перчиком и чесночком. Она была скручена кольцами, уложена в глиняные миски и сверху залита смальцем.

В соседнем молочном отделе на полках стояли глиняные глечики с ряженкой, запечатанные на горлышке плотной белой бумагой. Керамическая тара для кисломолочных продуктов сейчас редкость, а тогда встречалась.

Молоко в городе тогда можно было купить на розлив. Для этого надо было вставать заранее (будка открывалась в 6 утра), брать бидончик и идти к ближайшей молочной будке и занимать очередь человек на 40. Стоять приходилось долго. Иногда - на морозе и пронизывающем ветру. Когда, наконец, появлялась молочница и с машины к ней в будку сгружали большие алюминиевые бидоны с молоком, очередь оживлялась. Под конец, когда молоко уже заканчивалось, начинался шум. Стоящие в конце очереди, опасаясь, что им не хватит, требовали, чтобы молоко продавали не больше литра в руки.

Впрочем, в пригородах (Соляные, Терновка, Варваровка, Водопой) многие хозяева частных домов держали не только кур, кролей и свиней, но даже коз и коров. У них молоко было всегда. Кое - кто в городе держит живность и в наши дни.

Конечно, молоко можно было купить и без всякой очереди. Оно продавалось в магазине совершенно свободно, но магазинное было не таким, как привозное в бидонах и, тем более, хозяйское.

Магазинное молоко (так же как кефир и ряженку) продавали в стеклянных бутылках с широким горлышком и одноразовой крышечкой из фольги.

Еще одним неудобством было то, что бутылочное и привозное молоко без холодильника уже к обеду «протягивалось», а к вечеру и вовсе скисало. Не то, что нынешнее – может стоять на подоконнике неделю и не скиснуть.

В общем, тогдашнее молоко в городе сильно уступало нынешнему по всем показателям, кроме одного – оно было настоящим…

Из сладкого детям покупали конфетки: морские камушки, ириски - тянучки, леденцы, мармелад. Были тогда и особой треугольной формы вафли с нежно – розовой начинкой – «Микады». Надо сказать,что Николаевская конфетная фабрика выпускала тогда великолепные (даже по сегодняшним меркам) шоколадные конфеты: «Николаевские» и «Аркадия».

Но выше всех конфетных изысков были нашей же фабрики шоколадные конфеты «Колобок» и «Метеорит». Эти стоили по 12 рублей за килограмм (10% зарплаты обычного рабочего).

 

Отдельный разговор о напитках.

По теперешним временам показалось бы странным то, что на столе тогда обычно не было ни водки, ни пива.

Это сегодня водочно-пивное лобби в Верховном Совете превратило страну в море водки, а людей, включая сопливых юнцов – в ее потребителей. В начале 60-х ничего подобного не было.

Водка была уделом серьезно пьющих людей (эти пили и самогон, и тройной одеколон, и даже денатурат с черепом и костями на этикетке). Пробочка у водки тогда была одноразовая из плотной фольги. Её называли по морскому – «бескозырка»

Пиво пили обычно не дома, а в пивных павильонах «Пиво - Воды», а летом у бочек, которые в жаркие дни были расставлены в самых оживленных местах города. Хорошее пиво в Николаеве появится позже, когда в Октябрьском построят новый пивзавод «Янтарь» и станут варить пиво на настоящем чехословацком оборудовании. Старый Николаевский пивзавод, расположенный по улице Мархлевского (ныне - Макарова) на «пяти углах», потеряет свое значение и будет закрыт.

А пока - николаевцы пили вино. На прилавках советских магазинов в достатке стояли простецкие не марочные, но натуральне (не порошковые) виноградные столовые вина - «Портвейн», «Вермут», «Кагор». Рангом ниже - густое «Червоне міцне», сухое «Ркацители» и кислое «Перлина степу».

Николаевцы всегда любили пошутить на эту тему.«Чтобы сердцу дать толчок, надо выпить кислячок» – шутили одни. «Чтобы ноги не потели, надо выпить «Ркацители» - вторили им другие.

Популярное «Біле міцне» все звали не иначе, как на медицинский манер - «Биомицин», а стоило оно 1 рубль и 07 копеек за бутылку 0,5 литра.

Плодово-ягодное «Солнцедар» пили только неудачники. Остальные называли его не иначе, как «Чернила», или «Гaмула». Потешно в этой связи звучала фамилия тогдашнего лидера польских коммунистов Владислава Гомулки.

Впрочем, коренные николаевцы (ибо в 60-х уже больше полгорода было приезжих из села) знали толк в хороших марочных винах и умели их достать. Для этого надо было «знать места», где можно было купить самые изысканные отечественные и импортные вина, и не только вина.

Далеко, за железнодорожным мостом, у самого берега, возле старого речного порта, в районе клуба моряков находились два магазина «Торгмортранса». Они снабжались не из города, а прямо с кораблей.

В Николаеве в загранку ходили многие. Оживленная торговля велась тогда и со странами социалистического лагеря в рамках совета экономической взаимопомощи, и с капиталистами.

Часть товаров, увозимых «туда» и привозимых «оттуда», оседала в портовых магазинах.

Здесь можно было купить болгарские овощные консервы, джемы, конфитюры и соки, португальские сардины, хорошие конфеты и, конечно же – вина. Вина были самые разные – румынские, венгерские, крымские, молдавские.

Особенно запомнились красное венгерское «Promoncor» (боюсь ошибиться в написании), золотистый массандровский «Кокур», болгарское сухое красное «Гамза» в пузатой, оплетенной лозою бутылке и нежное молдавское «Фетяска», что по молдавски означает «Девушка».

Из освежающих напитков запомнилась газированная вода на розлив. Ее продавали в киосках и в гастрономах. Платишь денежку, и тебе наливают в стакан из градуированных цилиндрических стеклянных колб вначале сироп (изготовленный из натуральных фруктов), а уже потом – холодную газированную воду из сифона. Сиропы были двух видов – красный (вишневый) и желтый (абрикосовый). Соки тоже были натуральными (химических заменителей вкуса и запаха тогда еще не изобрели). Их наливали в стакан из огромных стеклянных конических, сужающихся к низу колб. У точек продажи сока и сладкой воды летом неизменно роились пчелы. Подумалось вдруг: интересно, а садятся ли пчелы на Кока-Колу? Кто знает?

Из бутылочной воды преобладали «Лимонад», «Дюшес», «Ситро», изредка – вишневый «Крюшон». Позже появился зеленый «Тархун» и энергетический напиток темно – чайного цвета «Байкал», как «наш ответ Кока - Коле».

Летом из огромных бочек разливали квас. Люди его носили от бочки домой домой в эмалированных бидончиках, или пили прямо у бочки из граненых толстого стекла кружек.

Чай был в основном грузинский черный, байховый. Очень неважный по вкусу и цвету. Достать настоящий индийский, а, тем более, цейлонский можно было только по блату.

Кофе тоже был неважным. Молотый, позже растворимый кофе советского производства не имел ни хорошего вкуса, ни запаха, ни густоты. А купить настоящий бразильский могли только партийные функционеры в своем спецраспределителе в здании обкомовской столовой. Простые смертные доставали такой кофе через десятые руки и по большому блату. Впрочем, были точки, где можно было насладиться неплохим натуральным кофе. Так, на втором этаже магазина «Кооператор», что был между улицами «Шевченко» и «Мархлевского» (ныне - Макарова) был бар в котором варили недурной кофе. В этом месте собиралась на неформальные тусовки николаевская богема: поэты, журналисты, телевизионщики. В буфете кинотеатра «Ильича» на углу «Мархлевского» и «Советской» можно было заказать кофе с коньяком. Ну, а где кофе, там и табак! Эти два продукта давно нашли друг друга в безбрежном моте вкусов и запахов.

Курево могло бы стать Отдельной темой для разговора. Но я не курящий (бросил курить в третьем классе : -)) и, боюсь, не справлюсь с темой. А потому расскажу коротко. В те времена курево делилось на 3 больших вида: простое (местного производства) элитное (привозное из Болгарии и Румынии) и супер – элитное (контрабандное из Соединенных Штатов).

Из отечественных табачных изделий в ходу были папиросы «Беломорканал», «Прибой» в мягких пачках из грубой бумаги.

Рангом выше стояли «Казбек» и (выше всех) «Сальве» в открывающихся как шкатулка картонных коробках. Папиросы в них были уложены в ряд, прикрытые тоненькой, шуршащей при прикосновении папиросной бумагой.

Один мой знакомый (а он любил именно дорогие папиросы) говорил, что его привлекает не столько курение, сколько сам процесс: распечатать коробку папирос, открыть крышку, пошелестеть папиросной бумагой, открывая её, вытащить папироску, размять её пальцами, прикурить…

Никому в наши дни не придет в голову притушить и спрятать до лучших времен недокуренную сигарету, чтобы потом снова ее раскуривать. В 60-х это было обычным делом. Это называлось «забычковать». От слова «бычок» - в просторечии окурок.

Конечно, с курением и пьянством при советах активно боролись, но результат был 3: 0 в пользу курения и пьянства. В народе ходила частушка:

Мы друг другу не жалеем наливать полней,

И в борьбе с зеленым змеем побеждает змей.

А также поговорка:

Кто не курит и не пьет,

Тот здоровеньким помрет!

Настоящим событием для курильщиков стало появление сигарет с фильтром. На сколько мне запомнилось, это были сигареты «Новость». Много говорили о том, что эти сигареты не так вредны, т.к. никотиновые смолы в них оседают на фильтре.

Одно время популярными были ментоловые сигареты с мятным вкусом. Они фигурировали даже в молодежных песенках из подворотни:

Дымит сигаретка с ментолом

Пьяный угар качает,

Ты смотришь в глаза другому,

Который тебя ласкает…

Из привозных табачных изделий запомнились болгарские сигареты «Визант», «БТ» (булгар - табак), «Слнце», «Опал», «Шипка», «Плиска», «Родопи».

Из контрабандных – «Winston», «Kamel», «Pall – mall», «Philip Morris».

Когда началась дружба с Кубой, у нас на прилавках табачных киосков появились Гаванские сигары. Одни сигары были тонкими, и продавались затянутые в прозрачную пленочку. Другие – толстыми и продавались в специальных деревянных ящичках, или по одной в цилиндрических алюминиевых пеналах. Пенал был рассчитан с учетом того, что выкурить крепкую сигару «с ходу» мог далеко не каждый курильщик, а потому ее приходилось тушить, упаковывать в пенал и носить с собой в карманчике до следующего раза.

Отдельно от остального курева стоял трубочный табак (из марок такого табака запомнился «Нептун»).

Следует заметить, что сигары в нашей стране так и не прижились и широкого распространения не получили. Курительные трубки в 60-х были уже редкостью и использовались скорее как аксессуар для создания респектабельного имиджа (а-ля Хемингуей), чем как курительное приспособление. Трубками пыхтели маститые писатели, ученые, представители богемы. А вот мундштуки для папирос (мужские короткие костяные, редко – янтарные и тонкие изящные женские) встречались все еще довольно часто. Редкостью были Зажигалки. Большинство советских людей пользовались спичками. А пацаны любили коллекционировать этикетки от спичек.

Иногда можно было видеть, как старички, пережившие тяжелые времена гражданской, первой мировой и второй мировой войны, голод и холод, сами крутят себе самокрутки. Для этого из советских газет (других, как известно, тогда не было) аккуратно вырывали прямоугольный кусочек бумаги, перегинали его пальцами, насыпали в образовавшуюся ложбинку крепчайшую махорку «самосад», «горлодёр», скручивали в трубочку, слюнявили край, чтобы трубочка склеилась, переламывали трубочку у основания, делая «козью ножку», и курили, сидя на лавочке у ворот, сладко прищуриваясь и разглядывая проходящих мимо людей.

Конечно, глядя на сегодняшнее разнообразие продуктов, напитков, сладостей, табачных изделий и вин, десятки их сортов, яркие упаковки и прочие шедевры «кулинарного разврата», трудно говорить о том, что «раньше было лучше». Но в памяти почему то всплывают те самые, почти забытые «вкусы детства».

В общем, в 60-е, 70-е годы в Николаеве умереть с голоду было трудно.

Повидавший многое на своем веку старичок, боевой ветеран Великой Отечественной подполковник Петров, переехавший в Николаев из центральной России, и имевший возможность сравнить, как живут люди там и у нас, говорил мне: «Женя! В 70-е годы здесь у вас в Николаеве уже был Коммунизм! Вы этого просто не поняли…»

Приятного Вам аппетита