Война и мир Виталия Кима. Часть 1. Война

2023 год для Николаева выдался куда более спокойным, чем 2022: непосредственная угроза оккупации города миновала, российские войска отодвинуты за Днепр. Многократно уменьшилось количество обстрелов. И – пожалуй самое главное м люди начали возвращаться домой. Сейчас на улицах областного центра такая же привычная суета, как и всегда. В Николаеве царит устоявшаяся жизнь прифронтового города: всюду много людей в военной форме, по несколько раз в день звучат сигналы воздушной тревоги, выбитые взрывами окна зданий закрыты деревянными щитами. Война прочно вошла в нашу повседневную жизнь и кажется, все уже к ней привыкли.

Но люди живут надеждой – надеждой на то, что скоро все это закончится и вновь наступит мирная жизнь. А еще у всех много вопросов, которые зачастую некому задать: от наиболее глобальных: «Когда закончится война», до самых бытовых: «Когда же, наконец, в городе будет нормальная вода?». Сегодня «Новости-N» подводят итоги 2023 года с главой Николаевской областной военной администрации Виталием Кимом, и в этом интервью николаевцы услышат ответы на многие волнующие их вопросы. Весь материал разделен на два больших блока, в соответствии с реалиями наше сегодняшней жизни: «Война» и «Мир».

 

Война

 

«Задача была выжить»

 

- Начнем с общих вопросов. Как Вы оцениваете военную кампанию 2023 года в целом и итоги нашего наступления в частности?

- Кампанию военную, как и любое действие, надо оценивать с точки зрения имеющихся ресурсов и поставленных задач.

- И результатов…

- Да. И результатов. Скажу честно, я не в материале, не знаю подноготной, всех направлений. Что касается нашего, южного направления, скажу, что поставленные цели достигнуты. Но я лично, как гражданин, недоволен этими результатами.

- В последнее время в зарубежных СМИ резко увеличилось количество пессимистических оценок как результатов нашего летнего наступления, так и военных перспектив Украины в целом. Причем речь идет о ведущих мировых СМИ: ВВС, The Economist и других. Если взять аналогичный период минувшего года, тональность была бравурно-оптимистическая: вот, дождемся весны – и погонят супостатов так, что пыль полетит. Сейчас все изменилось в худшую для нас сторону. В чем причина такой кардинальной смены риторики?

- В прошлом году наша задача была выжить. Мы ее выполнили. А дальше – ежедневная тяжелая работа. Когда любая процедура выливается в рутинную работу, она теряет ту тональность, о которой вы говорили. Это логично. Я бы даже обратился к истории Второй Мировой войны: с самого начала – «Вставай, страна огромная», тяжело, но мы воюем. А дальше повседневная рутинная работа, которой, кажется, никогда не будет конца. Сейчас точно так же.

- Да, но мы видим последствия: в Конгрессе США провалили голосования по выделению помощи Украине. Евросоюз не смог проголосовать за 50 миллиардов помощи Украине из-за позиции Венгрии. В Европе появились трещины в еще недавно едином антироссийском фронте: все та же Венгрия, затем Словакия. Выборы в Голландии, где победу одержала ультраправая «Партия справедливости», лидер которой Герт Вилдерс заявил, что не поддержит отправку в Украину большого количества оружия.

- Это абсолютно нормально.

- То, что нам отказывают в помощи – это абсолютно нормально?

- Путин прекрасно понимал, что воюет тирания с демократией. А демократические процессы подразумевают обсуждение: кто-то «за», кто-то «против». Этого никак нельзя пропустить. В Америке поначалу тоже протестовали против участия во Второй Мировой войне, говорили: «Это не наша война, она нас не коснется». Были такие же настроения, как сейчас в Европе. Но шаги-то, в конце концов, были предприняты правильные, и результатом стала победа коалиции над фашистской Германией. Это демократические процессы, мы не можем на них влиять. Важен только результат, который будет в конце. Точно также как на любом голосовании в нашей Раде – много прений, много споров, доводов, аргументированных или нет, оппозиция выступает. Но главное – результат, который утверждается в итоге.

- Согласны ли Вы с тезисом, что Запад подталкивает Украину к переговорам с Россией? Не весь Запад, а определенные силы на западе.

- То же самое: в демократической стране всегда есть те, которые чего-то хотят, и наоборот, те, которые этого не хотят.

 

«Вопрос не в мобилизации, вопрос в мотивации»

 

- В нынешнем году на первый план вышли проблемы, связанные с мобилизацией. С Вашей точки зрения, почему это произошло?

- Потому что человек устает. Знаю ребят, которые с первых дней воюют, они говорят: «Мы устали, нам нужен перерыв – месяц, два». И это свидетельствует об общем настроении – физической усталости нации. Кроме того, как ни прискорбно это звучит, надо восполнять потери. И вопрос больше, по моему мнению, не в самой мобилизации – много полиции, много у нас в армии людей, и так далее. Вопрос в мотивации. Потому что человек должен понимать конкретную задачу, и когда он может получить результат. Очень тяжело. Это должны быть самодостаточные, сильные, интеллектуально развитые люди, которые понимают глобальную задачу и идут в процесс, доверяя обстоятельствам. Мотивация – это то, с чем сейчас надо работать, с обществом, для того, чтобы каждый для себя понимал, что это необходимо и что это – долг наш.

- А как, по Вашему мнению, можно работать с мотивацией в данном случае?

- Коммуникация с людьми, понимание проблемы, раскладывание этого на законодательном уровне на перспективу, и много-много шагов, которые должны сейчас происходить.

- Есть и другая точка зрения – что те, которые осознают необходимость защищать страну и готовы ради нее воевать, уже просто закончились, они все уже на войне. Все остальные – это те, которые этого не осознают, и их нужно заставлять. Известный депутат от вашей фракции Марьяна Безуглая на своей странице в Фейсбук выставила данные опроса, согласно которому 74% опрошенных готовы отказаться от украинского гражданства, лишь бы избежать мобилизации. Опрос этот, правда, проводила она сама и, соответственно, цена ему невысока.

- Опрос в интернете показал, что 100% пользователей соцсетей пользуются интернетом...

- То есть, по-Вашему, причина в нерепрезентативности опроса?

- Это первое. Второе – то, что никогда не бывает свободной ниша людей, которые делают вещи нелогичные, которые выбиваются из концепции государственной, которые могут даже вредить в какой-то мере. Но всегда найдется человек, который этим занимается ради чего-то. Я считаю, выборка нерепрезентативная, и на подобные опросы не стоит обращать внимания. К сожалению, они находят отклик у тех людей, которые ищут такого рода «зрады».

- Недавно в одном из интервью Вы говорили, что подписали некие документы, которые усиливают мероприятия по мобилизации у нас в Николаевской области. Можно узнать, что это за документы?

- Это совместный приказ органам местного самоуправления касаемо назначения комендантов по направлению мобилизации. Но при этом мы урегулировали в законодательном поле их полномочия, чтобы не было вот этих «Де ваше посвідчення?», «А ви не маєте права в мене нічого перевіряти»… Это в законном порядке выписано и будет реализовано. При этом я должен сказать, что сейчас Николаевщина по мобилизации на втором месте, а недели две назад была на первом месте по Украине. Это если говорить о качестве мобилизации в Николаевской области. Там есть много параметров. По проценту мы лучше. Скажу больше: с начала войны 33 тыс. человек были призваны из Николаевской области, 21 тыс. из них попала в боевые подразделения.

- Это высокий показатель?

- Очень высокий. Второе – после ВВК в Николаеве половина служит. В других областях это катастрофа. Я горжусь тем, что Николаев и Николаевская область не прячется, а осознанно идет выполнять ту задачу, которую ставит перед ней государство.

- Может, просто меньше взяток берут?

Нет. Я считаю, что это зависит от людей. По взяткам мы работаем. Мы давно уже закрутили гайки и по ТЦК, и по врачам. Я разобрался, где отсрочка, где повторная комиссия. Было бы желание, это можно контролировать. Николаевская область более ответственно (я хотел бы, чтобы так было везде) относится к вопросу мобилизации и защите своей Родины. Нам есть что защищать, мы живем этой проблемой ежедневно. У нас даже студенты по-другому общаются. Потому что приоритеты, задачи и ценности у нас сейчас другие. В более мирных городах сложнее объяснить, почему это нужно. Николаевцы очень серьезно и ответственно относятся к этой проблеме.

- Можно отметить еще такой интересный момент: мы избежали скандалов, связанных с мобилизацией – по крайней мере пока. Из Одессы в среднем раз в неделю появляется видео, как кого-то валят на асфальт, крутят руки, крики, вопли, стенания… А у нас было пару мелких инцидентов – и все.

- Мы даже забирали одного из Одессы, который говорил, что готов на уголовную, административную ответственность, «не пойду в армию». Мы его забрали и с ним работаем.

- В СМИ подобные действия даже назвали «охотой на уклонистов». Согласны ли Вы с таким определением?

- Не совсем согласен. Как сказал Кирилл Буданов, проблема в мотивации. Я знаю ряд случаев, когда доставляют призывника в воинскую часть – и отказывается от него командир, потому что он не нужен. Он займет штатную единицу, а функционально выполнять ничего не может. При этом Николаевщина отличается в лучшую сторону. Везде есть уклонисты, везде есть те, кто не хочет – по моральным принципам, неважно по каким. Вот этого не избежать. Но у нас их существенно меньше.

- Насколько эффективной является принудительная мобилизация? Многие украинские командиры открыто заявляют, что качество бойцов, мобилизованных насильно, крайне низкое – практически равно нулю, что ведет к значительному снижению уровня боеспособности войск.

- Если бы некоторые депутаты понимали эту тему, они бы уже ее развивали в СМИ. Я бы темы этой не хотел касаться, потому что я знаю изнутри, по каждому подразделению, еще с начала войны, что такое ядро подразделения, что такое боевая эффективность, и соотношение эффективных бойцов к общему количеству штатных единицам, назовем это так…

- Один к десяти…

- Один к двенадцати даже. И какую ценность представляет для командира мотивированный боец. Почему я и привел в пример нашу область – потому что наши люди составляют как раз костяк многих бригад, которые сейчас воюют. Поэтому не хотел бы очень, чтобы с Николаевской области начиналось обсуждение каких-то проблем, учитывая, что мы как раз создаем костяк эффективных людей в боевых подразделениях.

- Известно, что готовится новый закон о мобилизации. В нем предлагается немало спорных положений. Например, чтобы лишать части гражданских прав тех, кто уклоняется от призыва. Или о мобилизация женщин. Как Вы относитесь к этим положениям?

- Что касается мобилизации женщин, то по этой норме у меня есть сомнения – в силу разных причин. А гражданские права… Я не понимаю, о каких именно гражданских правах идет речь. Вопрос в другом: вот есть такие, которые кричат в интернете «Да что же это такое делается?» – всякие там блогеры и так далее. Я знаю нескольких таких людей. Больше всего кричат о правах те, кто не платит налоги, кто уехал за границу. У них по 100, 200, 300 тысяч долларов есть в загашнике, но при этом они не стесняются получать по 250 долларов помощи ТАМ. Я считаю, что мнение таких людей вообще не нужно принимать во внимание. Для меня основное – это мнение людей, которые выполняют свой долг, и в первую очередь военных – ребят и девчат, которые по полтора года на фронте. У меня есть близкие родственники, которые сказали: «Ну, надо – я пошел». Вот ИХ мнение я беру как основное. И их мнение как раз в том и состоит, что все должны, обязаны выполнять свой долг.

- Мобилизационные мероприятия и далее будут ужесточаться?

- Я надеюсь, что будем работать с мотивацией в комплексе с мобилизационными действиями. От мобилизации мы никуда не денемся. Она будет.

- С мобилизацией тесно связан еще один вопрос. Несмотря на запрет, который действует с первых дней войны, отток лиц призывного возраста из Украины продолжается. Причем многие уехали из Украины уже даже не в прошлом, а в 2023 году. Недавно глава Госпогранслужбы сообщил, что ежедневно из Украины выезжает 6 000 человек призывного возраста. В чем причина, по-Вашему?

- Есть масса людей, которые ездят официально, их нельзя останавливать – те же волонтеры, деловые поездки, военные едут в отпуск за границу, имеют на это право. Мы хотим порядка, при этом не нарушая права человека. Все хорошо помнят о своих правах, но забывают, что есть и обязанности. Вы нам право давайте, а обязанность заберите себе. Но так не бывает. Поэтому мы, с одной стороны, должны ужесточать мобилизацию, но не нарушая прав человека.

- Время от времени от различных должностных лиц (сейчас уже меньше) звучит тезис «Война до последнего украинца». Как Вы относитесь к данному тезису?

- Я не знаю, кто это сказал, поэтому комментировать не буду.

- Это многие заявляли. В последний раз – посол Украины в Великобритании Вадим Пристайко.

- Я скажу так. Говорить, что «я готов умереть, я не боюсь ничего, буду тут до конца», может только человек, который никогда не заглядывал напрямую в лицо смерти. Все боятся, и все не хотят воевать так, чтобы это было до последнего. Все хотят ПОБЕЖДАТЬ. При этом огромное количество людей готовы выполнять свой гражданский долг. За это им честь и хвала. Это как раз наши герои. Я много общаюсь с нашими военными, но ни разу от них не слышал, чтобы они предлагали воевать до последнего украинца. Как раз наоборот: наши герои, которые каждый день смотрят в лицо смерти, постоянно предлагают способы, как выиграть и при этом сохранить как можно больше человеческих жизней.

- В общем, подтверждается истина, что чем дальше человек от линии фронта, тем бравурнее его призывы и пафоснее риторика, и тем на большие жертвы (которые, разумеется, лично его не коснутся) он готов. В этом смысле очень поучителен феномен давно забытой «парагвайской войны» между Бразилией, Аргентиной и Уругваем с одной стороны и Парагваем – с другой, во второй половине XIX века. И там подобный тезис – «Война до последнего парагвайца» – был реализован. В итоге Парагвай потерял в этой войне свыше 90% всего мужского населения. И по мнению историков, экономистов, именно эта война и последующая демографическая катастрофа стали причиной дальнейшего упадка этой когда-то весьма развитой страны. Они до сих пор не могут оправиться, хотя прошло уже более150 лет.

- Это тонкая грань. Поиграю сейчас на чувствительных темах: что лучше – чтобы ваш ребенок попал в плен, или в концлагерь, лишился там здоровья, но остался жив, либо чтобы он погиб с оружием в руках – достойно, как герой?

- Жизнь всегда оставляет шанс. Смерть не оставляет никаких шансов.

Вы правы. Но тем не менее. Выбор очень сложный, и грань очень тонкая. И в концлагере ты не можешь принести пользу. Там ты – жертва, и шанс у тебя только один – выжить. А на поле боя есть шанс одержать победу. И там есть шанс, и там. Но что лучше?..

 

«Переговорная позиция должна быть сильной»

 

- Давайте затронем другую животрепещущую тему – обстрелы. В нынешнем году Николаев жил относительно спокойно. Если сравнивать с 2022 годом, количество обстрелов уменьшилось в десятки раз. Вместе с тем, регулярно мы видим сообщения об обстреле территории Николаевской области. Какие районы или города Николаевской области чаще всего подвергаются обстрелам?

- Первое место – Очаковская и Куцурубская общины. Там целый ряд сел. Были единичные случаи обстрелов Снигиревской общины.

- А почему именно Очаков обстреливают так часто?

- Потому что могут. Достают с Кинбурнской косы. Там обстрелы артиллерийские, РСЗО. Обстреливают, потому что достают до них, вот и все.

- Несколько раз звучали заявления, что скоро мы освободим Кинбурн. Сейчас они как-то затихли. Перспективы освобождения Кинбурнской косы в ближайшее время есть?

- В данном случае мы исходим из трех составляющих: силы и средства, военная обстановка, целесообразность. Второй момент – когда ты чего-то хочешь, ты об этом говоришь, ты себя на это настраиваешь. А когда ты понимаешь, что больше пользы ты принесешь, если ты об этом не говоришь (но ты этого хочешь не меньше)… Ситуация изменилась в том числе и из-за минирования Кинбурнской косы. За этот год-полтора русские заминировали всю береговую линию. По моим данным, они завезли на территорию Украины только противотанковых мин девять миллионов – и продолжают завозить Соответственно, ситуация с минированием усложняет задачу. Я даже не поднимаю вопрос: давайте с какими-то жертвами возьмем Кинбурнскую косу. Это все ерунда, с военной точки зрения.

- По Вашему мнению, хотя бы теоретически, возможны ли в сегодняшней ситуации переговоры с Россией?

- Переговоры всегда возможны. Это решает народ и делегирует президенту свое решение. Социология показывает, что воюющие области, которые несут наибольшие потери, говорят: давайте разговаривать. Я не говорю об уступках территории, и о какой-либо позиции переговорной. Я говорю о переговорах в принципе. Они больше устали и больше к этому готовы, чем области, скажем так, западные. Но это не отменяет того, что страна у нас одна, а демократия – это воля большинства.

- А как Вы тогда относитесь к закону, который приняла Верховная Рада, о запрете переговоров?

- Я не понимаю, как это даже процедурно будет реализовываться. Вопрос в другом – давайте попробуем на антагонизме. Мы же не в одностороннем порядке принимаем решение, переговариваться нам или нет, с какой позицией переговорной выходить, и так далее. Давайте посмотрим и в другую сторону – готовы ли ОНИ к переговорам.

- Ну, судя по постоянным намекам, которые идут из России, они очень хотят этого – несмотря на всю их воинственную риторику.

- Так вот, наша задача – чтобы у нас переговорная позиция была сильной. Иначе бесполезно выходить на переговоры. А сильная переговорная позиция вырабатывается только на поле боя. К сожалению.

- И, к сожалению, в этом году она не очень улучшилась.

- Очень легко говорить с точки зрения прогрессии – арифметической или какой-либо другой. А с точки зрения реальности – сам факт, что мы выжили, это уже результат, и это тоже определенная победа. Текущая работа – сложная, монотонная, ежедневная, ежемесячная – это то, что никто не любит, но кому-то приходится делать.

- А как Вы относитесь к идее перемирия?

- Прекрасно!

- Например, по корейскому варианту. Сейчас много об этом говорят.

- Поделить Корею пополам? (смеется)

- Она и так была поделена пополам. Там шла война три года – с 1950-го по 1953-й. Никто ничего не добился, положили массу людей, разрушили страну. Но как были на 38-й параллели, так и остались. В результате временно заключили соглашение: прекращаем огонь, разделительная линия по 38-й параллели. Все считали, что это на несколько месяцев, на полгода, в крайнем случае, на год. В результате это перемирие длится вот уже 70 лет. За это время выросли и состарились целые поколения. Образовались два разных государства, которые развивались в совершенно разных направлениях – одно стало экономическим тигром всего Востока, а второе – мировым изгоем и страной третьего мира. Возможен ли у нас такой сценарий? То есть – мы не делаем никаких территориальных уступок, ни с какими потерями не соглашаемся. Но договариваемся об одной-единственной вещи: войска остаются на тех позициях, которые они занимают, а боевые действия прекращаются?

- Не моего уровня вопрос, конечно…

- Ваше отношение к самой идее?

- Это неправильное сравнение. Воевали тогда Южная Корея и Северная, при поддержке других стран. Это примерно как если бы Восточная и Западная Украина между собой воевали. У нас же другая ситуация: на нас напало другое государство. Я знаю позицию нашего президента: он уверен, что заморозка конфликта выгодна не нам, а России.

 

«У нас есть план»

 

- Недавно в российских СМИ прошел ряд заявлений типа «В будущем году мы вернем Херсон» или «мы захватим Одессу». Цена подобного хвастовства невысока, и тем не менее – захватить Одессу, минуя Николаев, невозможно. Насколько крепка оборона Николаева? Уверенно ли мы чувствуем себя в этом плане накануне предстоящего года?

- Была в СССР поговорка, которую знал каждый советский человек: если власть говорит, что все в порядке, значит пора покупать мыло, спички и соль. Раз они говорят, что в следующем году захватят Одессу и Николаев, значит у нас не так все плохо. Разумеется, у нас есть определенный план действий, который, в силу понятных причин, мы не можем обсуждать.

- План обороны на случай гипотетически возможного наступления противника?

- На самом деле я говорю обо всех военных подразделениях. Но хорошо, пусть будет план обороны. Обороны Николаевской области и Одесской. То, что было ГИПОТЕТИЧЕСКИ возможно в феврале 2022 года на территории Николаевской области, сейчас уже невозможно. Мы учли все ошибки, выучили все уроки…

- А интенсификация обстрелов города возможна?

- Все возможно. Но должна быть задача. Они нас кошмарили восемь месяцев. Без какой-то военной задачи. С одной лишь целью – надломить дух, пробудить в нас страх, чтобы мы начали жаловаться высшему руководству. Не сработало – они пошли по другим городам. Был период, когда они обстреливали тыловые города, которые находились на значительном удалении от линии фронта. И даже был отклик: «Что происходит?», «Где ПВО?», «Почему нас не защищают?». Россияне щупают, ищут слабые, чувствительные точки – мобилизация, неправильные законы, военкомы, которые заработали больше, чем нужно, депутаты, которые купили машины. И пытаются отщипывать по одному, по полпроцентика недовольных тем, что происходит, для того, чтобы накрутить их еще больше, чтобы они начали разносить эту «зраду» и общий моральный дух населения падал. Мы не можем себе позволить быть пособниками россиян в их информационной кампании. С их точки зрения, это логичная информационная кампания в Украине. Я точно знаю, что все это начинается с той стороны, а здесь уже находит, или не находит, благоприятную почву. Мы не можем влиять на россиян в той мере, в какой они влияют на свое население, потому что у них нет независимых СМИ. А у нас есть. И из-за того, что у нас все довольно открыто, оно легко распространяется. И поэтому, к сожалению, они используют такие методы, как обстрелы, чтобы дестабилизировать эмоциональное состояние нашей нации.

 

Вторую часть интервью читайте ЗДЕСЬ.