Украине нужно вернуть всех своих женщин, чтобы восстановить экономику

Украине нужно, чтобы ее беженки вернулись домой — и как можно скорее.

Пусть даже путинская Россия почти за полтора года боевых действий своих целей так и не добилась, цена сопротивления для Украины все равно оказалась поистине разрушительной. И если шесть с лишним миллионов украинских беженцев не вернутся, этот ущерб окажется необратимым.

Большинству мужчин в возрасте от 18 до 60 лет запрещено покидать страну, и это объясняет, почему 68% украинских беженцев составляют женщины, причем среди взрослых соотношение полов перекошено еще больше. По подсчетам специалиста Bloomberg Александра Исакова, если Украина не убедит хотя бы часть из 2,8 миллионов женщин трудоспособного возраста вернуться, это обойдется ей в 10% годового ВВП.

В наихудшем сценарии эти 20 миллиардов долларов в год запросто перевесят предложенный Европейским союзом четырехлетний пакет помощи для Украины в размере 12,5 миллиардов евро (13,9 миллиардов долларов) в год.

"Лично для меня победа — это когда украинские семьи воссоединятся на родине, а не за границей, — сказала заместитель министра экономики Татьяна Бережная. Ее кабинет в Киеве, как и вся правительственная зона, окружен блокпостами. — Поэтому самая главная задача сейчас для Украины, для украинского правительства — сделать все возможное, чтобы женщины с детьми вернулись к мужьям, и семьи воссоединились".

Еще до полномасштабных боевых действий слабейшим экономическим звеном Украины была ее демография: коэффициент рождаемости составлял всего 1,2 — один из худших во всей Европе. Десятки тысяч погибших солдат и гражданских и еще большее число раненых или травмированных, выбывших по нетрудоспособности, сокращают рынок труда и необходимое для выздоровления экономики количество потребителей еще больше.

У правительства есть далеко идущие планы восстановления — удвоить размер экономики к 2032 году — но министерство экономики признаёт: чтобы достичь этой цели, Украине не хватает 4,5 миллиона рабочих рук и предпринимателей. Восполнить пробел намерены неким сочетанием "возвращенцев", из которых 60% имеют высшее образование или даже ученую степень, и иностранных кадров.

Поэтому правительство активно разрабатывает стимулы для возвращения на рынок труда женщин — готовит новый закон о труде, пытается сократить гендерный разрыв в оплате труда и предлагает гранты, чтобы супруги бойцов на передовой смогли начать свой бизнес.

Путь домой

В совокупности украинские беженцы и внутренне перемещенные лица (ВПЛ) составляют почти треть от 37-миллионного населения, проживавшего на подконтрольной Киеву территории до начала полномасштабного конфликта. И хотя часть перемещенных лиц внутри страны все еще может внести свой вклад в экономику Украины, все оказавшиеся за границей ищут работу, платят налоги и увеличивают ВВП в других странах.

"ВВП любой экономики определяют только люди, — считает исполнительный директор Монобанка Олег Гороховский. — И боюсь, что с Украины уезжает очень много умных и образованных людей, молодежи и особенно женщин".

Влияние женщин на потребительский спрос особенно велико, отмечает он, потому что это они в основном делают покупки для дома. "Без них придется очень тяжело", — добавил он.

Да, со временем многие беженцы наверняка вернутся. Но никто не поручится сколько — да и убедить их по мере затягивания боевых действий становится все труднее. По данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, спустя десятилетие после окончания последней войны в Европе, конфликта в Боснии, домой вернулась лишь половина из 2 миллионов беженцев и ВПЛ.

По подсчетам Исакова, украинской экономике аналогичный исход, когда вернется лишь половина всех беженцев, обойдется в 10 миллиардов долларов в год. Это 5% ВВП — особенно учитывая, что некоторые мужья и семьи, наоборот, переезжают к женам, решившим остаться за границей.

Потеря рабочей силы не менее важна, чем потеря спроса. По словам главного аналитика Центробанка по денежно-кредитной и экономической политике Александра Жолудя, проблема стоит настолько остро, что Украина уже размышляет, как восполнить предстоящий дефицит за счет репатриантов. И если в других странах вопросы иммиграции нередко сопряжены с проблемами, то "у нас в Украине уже спорят о необходимости новой миграции из-за рубежа по окончании конфликта", сказал он. При этом Жолудь выражал собственное мнение, а не позицию центрального банка.

Однако пока основное внимание уделяется тому, как убедить беженцев вернуться в города вроде Николаева.

Когда Дания в ходе боевых действий согласилась возглавить программу реконструкции порта, посол Оле Эгберг Миккельсен рассчитывал помочь восстановить водную и энергетическую инфраструктуру, чтобы город снова стал пригодным для жизни. Но он не ожидал, что придется строить бомбоубежища для детей.

3 июля был согласован проект по восстановлению 16 поврежденных школ с постройкой дополнительных приютов там, где это необходимо, потому что семьи с детьми предупредили, что в противном случае в прифронтовой город не вернутся, сказал Миккельсен.

Многие действительно вернулись. Это говорит о том, что цифры не статичны, а представляют собой лишь моментальный снимок текущих потоков. Местные власти немало потрудились, чтобы сделать возвращение привлекательнее: парк новых автобусов заменил разбитые в ходе боевых действий, к автобусным остановкам теперь примыкают бетонные бункеры, где люди могут укрыться во время тревоги, в батареях снова появилось тепло, а в кране вода — пусть даже и не питьевая.

Но даже это не убедило Дарью Честину вернуться из Бразилии с девятилетней дочерью Варварой.

Связь с друзьями Варвара потеряла, спасаясь от обстрелов, когда по Николаеву загрохотали танки. К тому времени, как они добрались до Куритибы, примерно в 400 километрах к югу от Сан-Паулу, она замкнулась в себе, озлобилась и потеряла аппетит.

На месте Честина, бывший коммерческий директор крупного зернового терминала в Николаевском порту, быстро нашла работу в бразильской консалтинговой компании по сырьевым товарам. Варвара с удовольствием ходит в международную школу, где учат на португальском и английском.

Мама Честиной уже вернулась в Николаев, вновь открыла свою пекарню, а в мае даже приезжала сама Дарья. Но одних школьных бомбоубежищ Честиной недостаточно: в 2014, когда Россия аннексировала Крым и спровоцировала вооруженный мятеж в Донбассе, ей уже доводилось бежать из северо-восточного города Луганска, и она боится крылатых ракет.

"Не будь у меня дочери, я бы вернулась", — сказала 31-летняя Честина. Она переживает, что молодежь вроде ее самой, со знанием языков и навыками, с которыми не составляет труда найти работу где угодно, уже не вернется. Таким образом новая Украина лишится ключевого ресурса. А если люди не вернутся, рассуждает она, то "за что мы воюем?".

Однако молодые люди все же потянулись обратно в Николаев, хотя тот по-прежнему всего в 70 км от линии фронта. Проекты реконструкции создают ощущение прогресса, говорит Николай Капацына, владелец судоходной компании "Конкорд" во все еще закрытом порту.

Капацына работает с датским правительством и говорит, что четыре детских сада с бомбоубежищами недавно распахнули свои двери — и все они уже переполнены.

Однако среди репатриантов непропорционально много пожилых и пенсионеров, а молодежи трудно найти достойную работу. Он считает, что потребуется как минимум два года без боевых действий, чтобы вернуть коммунальные службы к нормальному порядку. Пока людям просто надо определиться, достаточно ли этого, чтобы вернуться. "Иного решения у нас нет, — говорит Капацына. — Даже огромный бюджет не решит проблему".

Валерия Люлько до прошлого года была бизнес-партнером и помогала иностранным компаниям, в том числе Paramount Global и Hasbro, лицензировать продукты на Украине. Однако один ее деловой партнер ушел на фронт, другой остался поддерживать компанию на плаву, а сама Люлько уехала, чтобы увезти своего 12-летнего сына в безопасное место. В итоге Paramount устроила ее на работу в Германии.

Несмотря на гостеприимство немцев, Германия для Люлько — отнюдь не страна мечты. После сверхцифровых служб Украины она никак не привыкнет заполнять бумажные формуляры и постоянно проверять почтовый ящик в ожидании ответа. Кроме того, ей не по нраву немецкая школьная система — ей она кажется кастовой. И все же она попытается вместо документа беженца, который истекает в следующем году, получить более постоянную рабочую визу.

"Те, кто разобрался с работой в Германии, Нидерландах, Великобритании или в любой другой европейской стране, в общем и целом планируют там остаться", — говорит 42-летняя Люлько. Сама она говорит, что у нее осталось слишком много нерешенных вопросов.

"Честно говоря, даже не знаю", — говорит Люлько. Она добавила, что большинство "возвращенцев" говорит только на украинском или русском и поэтому не может найти работу и влиться в чужое общество.

Официальный опрос 7 000 украинских беженцев в Германии от 12 июля показал, что 44% намерены остаться либо на несколько лет, либо навсегда — и это на 5% больше, чем прошлым летом. Три четверти посещают курсы немецкого языка или уже закончили их — это непременное условие, чтобы найти работу.

Германия приняла у себя около миллиона украинцев. Больше всего их в Польше, куда Елена Сирант приехала из Хмельницкого на западе Украины с самым скромным словарным запасом.

Несмотря на университетское образование, 29-летняя мать-одиночка поначалу едва сводила концы с концами, найдя работу в небольшом супермаркете. Но затем спросила директора новой школы ее сына, нет ли для нее работы. Оказалось, что есть, и она стала учебным ассистентом.

В Украине у нее была скучная конторская работа. Но в Польше, по ее словам, она обрела себя: оказалось, что она любит преподавать и детей, сын завел друзей, и оба счастливы. Домой она не торопится.

"Конечно, я бы хотела съездить в Украину и навестить родителей, но мне и здесь хорошо, — говорит она. Смысла ехать прямо сейчас я не вижу. Вой сирен, взрывы… Нет уж".

Статья написана при участии Эндрю Лэнгли и Александра Кудрицкого

Bloomberg, США