Порошенко о России, коррупции и будущих вызовах

Украинский президент Петр Порошенко дал интервью Washington Post, британской Independent и немецкой Die Welt, в котором рассказал о тех вызовах, с которыми сталкивается его страна. Вот некоторые выдержки.

— О значении прекращения огня, которое установилось, наконец, на востоке Украины в последние дни. В достигнутом в феврале в белорусском Минске соглашении изложен план по возвращению мятежных районов восточной Украины под контроль Киева, которое должно было начаться с прекращения огня. Но стрельба там не прекращалась.

— Это не конец войны. Конец войны наступит тогда, когда российские оккупационные войска уйдут с украинской территории, и мы закроем неконтролируемую часть российско-украинской границы. Это очень просто, потому что на Украине нет гражданского конфликта. Вообще нет. Это прямая военная агрессия. И я заверяю вас: как только российские войска уйдут из моей страны, мы проведем на оккупированной Россией территории свободные и честные выборы, и у нас будет специальная программа по восстановлению инфраструктуры, по восстановлению заводов... по восстановлению структуры социального обеспечения и по возрождению там украинских СМИ.

Именно этого требует украинская сторона, именно об этом мы мечтаем. Чтобы было прекращение огня. Прекращение огня - это главное и самое важное предварительное условие для начала реализации Минского соглашения.

— Что случится, если повстанцы проведут собственные выборы на своей территории, о чем они заявляют?

— Это красная линия... во-первых, минский процесс и мирный процесс окажутся в большой опасности, потому что это будет прямое нарушение минских договоренностей. О какого вида реакции мы ведем речь? Санкции. Мы не думаем, что наши зарубежные партнеры вступят в войну. Мы делаем практически невозможное, мы создали одну из самых сильных армий на континенте.

Конечно, мы просим дать нам оборонительное оружие, если это случится. Потому что мы должны иметь возможность защищать мою страну.

— О кризисе беженцев в Европе и на Украине, где из-за войны, согласно данным ООН, 1,45 миллиона внутренне перемещенных лиц, и до миллиона человек покинули страну.

— Мы не создаем сейчас и не создадим в будущем никаких проблем с беженцами Европе, если удастся осуществить деэскалацию конфликта. Мне ненавистна идея о том, что мы шантажируем Европу. Мы в очень трудной ситуации. Поскольку если сейчас мы имеем 800 тысяч беженцев, в основном с Балкан и из Сирии, которые пытаются добраться до Германии и других стран, то представьте себе, что у нас будет 1 450 тысяч беженцев. И мы пытаемся решать эти проблемы сами. Опять же, это непросто.

— Что случится, если конфликт продолжится?

— Если Россия попытается уничтожить минский процесс, если Россия пересечет красную черту, нам нужно будет сделать две вещи. Санкции, и как мне кажется, Соединенные Штаты готовы идти дальше с санкциями. Но для нас жизненно важно сохранить трансатлантическое единство. Единство Европейского Союза. И тот диалог, который мы ведем сейчас, он очень важен. И второе, это солидарность с Украиной. Не только политическая солидарность. Не только экономическая солидарность. Но также солидарность в оказании нам содействия по строительству эффективных вооруженных сил.

— Почему Соединенные Штаты отказываются направлять вам оборонительное оружие?

— В некоторых сферах у них к нам другой подход. И мне кажется, это очень непонятная дискуссия о летальном оружии, которое должны поставить США. Мы не ведем речь о летальном оружии. Мы ведем речь об оборонительном оружии, которое просто поможет нам обороняться. Извините меня за пафос, но мы здесь защищаем не только украинский суверенитет и территориальную целостность. Мы здесь защищаем свободу и демократию. И мы воюем с оружием 21-го века оружием из 20-го века. Потому что военный бюджет Украины и военный бюджет России... мы обороняемся. Вот почему поставка нам оборонительного оружия — это не только для войны с Россией, это для создания более прочной глобальной системы безопасности.

И теперь мы пытаемся создать эффективный метод обороны. И именно это мы обсуждаем с американцами.

— Почему стих конфликт на востоке, но отдельные атаки усилились в других частях страны?

— Это один из главных сценариев [российского президента Владимира] Путина. Он понимает, что его прямое наступление на фронте оказалось безуспешным, что наказание может стать эффективным в сочетании с зарубежными нефтяными ценами, с выводом прямых иностранных инвестиций из России и с ограничением доступа к технологиям и к прочему — понимает, что это может создать проблему. Он попытался перейти к другой тактике и дестабилизировать ситуацию изнутри.

— Об олигархах, которые удерживают власть на Украине.

— Это вызов для Украины. Украина все время была олигархической страной. И все время олигархи были вместе с властью. И мы впервые, и в том числе я как президент, выполняем серьезную задачу по ограничению власти олигархов... Сейчас у нас есть две опасности, это так. Опасность номер один - это Россия, опасность номер два - это олигархи, и мы уделяем особое внимание обеим этим угрозам для украинской свободы, для украинского будущего, для украинских ценностей.

— Готовы ли вы на обмен плененными солдатами, чтобы вернуть находящихся в тюрьме украинцев Олега Сенцова, Надю Савченко и прочих?

— Каково главное различие между Сенцовым, Савченко, другими нашими героями и войсками агрессора, которые были захвачены на моей территории с оружием в руках, как агрессоры? Сенцов — очень известный украинский кинематографист. Единственная его вина в том, что он - украинец и гордится этим. У него никогда не было оружия в руках. Российские так называемые суды не имеют в своем распоряжении никаких улик. Но они отправили его в тюрьму на 23 года... Надя Савченко, она - капитан моих военно-воздушных сил, и как капитан украинской армии она защищала армию на украинской территории. Она не сделала ничего плохого, она делала то, для чего находилась в армии... Это не тема обмена. Нет, нет, нет, нет, нет. Я делаю все возможное, чтобы украинские герои вернулись домой. Эти мои усилия увенчаются успехом, потому что я пользуюсь поддержкой украинского народа, пользуюсь поддержкой всего мирового сообщества. Но разница огромна, и все вы должны это понимать.

"The Washington Post", США