Под «рыбными» псевдонимами

«…Иудеи – раковая опухоль на теле тех народов, среди которых они имеют возможность жить и плодиться. Культура еврейства замкнута от проникновений всех здоровых влияний духовной жизни человечества. Жиды, как ядовитая орхидея, могут лишь паразитировать на культуре, искусстве и религии населения всех уголков планеты. Эта нация не способна ассимилироваться и воспринять общие христианские понятия «доброты», «справедливости» и «счастья». В тех государствах, где евреи пускают свои корни, население начинает чахнуть и выморачиваться. Жидо-большевики пьют живительную влагу народа, духовно обескровливая нацию. Это паразиты, которых нужно безжалостно изолировать и уничтожать…».

(Тарас Окунь. «Последний бой с кремлевским жидо-большевизмом». Николаев, газета «Українська думка», № 7, от 20 декабря 1941 г.)

Тарас Окунь – «рыбный» псевдоним журналиста, который имел совсем не рыбную фамилию, а, скорее, «птичью» – Горобец. Орест Васильевич Горобец прибыл в наш город осенью 1941 года из Станислава (совр. Ивано-Франковск). Он был командирован отделом армейской пропаганды верховного командования вермахта для того, чтобы на территории оккупированного города организовать работу СМИ для гражданского населения.

 

О прошлом журналиста известно немногое. В 1936 году Горобец окончил филологический факультет Львовского университета по специальности «романо-германская филология». Свободно говорил на немецком, итальянском и французском языках. В студенчестве писал стихи и пьесы для любительских театров. Украинский историк Игорь Мальчевский, который в 1993 году издал в Киеве обширную монографию «Українська преса під німецькою окупацією», полагает, что Горобец в студенческие годы несколько месяцев редактировал ОУНовскую газету «Шлях до перемоги», издававшуюся во времена полковника Коновальца, затем был завербован немецкой общевойсковой разведкой «Абвер» и перемещен по службе в отдел пропаганды вермахта.

Осенью 41-го в город прибыл опытный политтехнолог, перед которым стояла сложная задача: адаптировать жителей к новому мировому порядку и обеспечить их законопослушность до победного завершения войны на восточном фронте.

Не меняя старых рубрик

 

По переписи, проведенной оккупационной администрацией 22 сентября 1941 года, в Николаеве осталось 89 235 человек. Многие из них помнили еще Первую мировую и гражданскую войны, многие успели пережить калейдоскоп властей: Центральную Раду, Директорию, гетмана Скоропадского, первую немецкую оккупацию, недолгую интервенцию Антанты, эпизодические нашествия атамана Григорьева, деникинщину, анархистов и… вот через 20 лет опять пришли немцы.

Оккупантам нужно было оперативно управлять территорией, доводить до сведения жителей свои приказы и распоряжения через подконтрольные радиосеть, газеты, журналы и бюллетени. 22 августа 1941 бургомистр Орест Масикевич обнародовал приказ для населения о добровольной сдаче бытовых радиоприемников в пятидневный срок. Кто не подчинится, ожидала одна санкция – расстрел. Нацисты обеспечивали властную монополию на информацию.

 

Оккупационная администрация выпускала в Николаеве две газеты: «Українська думка» - орган городской управы и «Новая мысль»- еженедельник, издававшийся на русском языке. «Українська думка» выходила два раза в неделю, годовая подписка стоила для читателя 50 рублей, или 5 оккупационных рейхсмарок. Редакция газеты находилась по адресу: Никольская, 47, ответственным редактором поначалу был бывший председатель районной потребкооперации Василий Баранецкий, в конце 1941 года его сменил Григорий Кокот – школьный учитель из этнических немцев (фольксдойче).

Орест Горобец пролистал несколько номеров газеты и загрустил. Живых материалов не было. Скучные объявления и приказы бургомистра. В первом номере на всю полосу редакторская статья: «…Идем первыми шагами по только что освобожденной от красных варваров родной земле… Начинаем издавать нашу газету, чтобы дать возможность населению быть в курсе всех событий и не тревожится без причины, внимая большевистской пропаганде, источник которой – Москва, а главные агенты – жиды и спрятанные в городе коммунары. Просим наших друзей, сторонников и всех настоящих украинцев поддержать нас в нашей борьбе».

Журналист поморщился. Лобовые крики о помощи могли вызвать у населения все, что угодно: злорадство, равнодушие, надежду на скорое освобождение - только не сочувствие. Зачем унижаться и просить о помощи? Нужно уверенно заявлять о своих правах. Он вызвал к себе на Никольскую, 47 руководителей обеих газет, директоров украинского театра, кинотеатров «Глория» и «Капитоль», краеведческого музея, аквариума и начальника радиотрансляционной городской сети.

Когда все собрались в кабинете, Горобец минуту молчал, затем вынул из ящика стола две подшивки газет: «Шлях Iндустрiалiзацiї» и «Більшовицький шлях»… бросил на стол.

- Вот, господа, учитесь у большевиков, как нужно работать. В 17-м они пришли в чужую страну. Всего через 20 лет коммунисты превратили народ в своих фанатичных сторонников. Мы должны вести психологическое ослабление враждебных нам элементов через эффективную пропаганду. Население должно быть деморализовано и внутренне готово к капитуляции, его следует психологически вынудить к пассивности и только потом можно думать о вербовке агентов и сочувствующих. Идите работать…

В декабре 1941 года «Українська думка» и «Новая мысль» меняют облик. Они становятся агрессивными, появляется большое количество антисемитских материалов. Рубрикация номеров с небольшими отклонениями повторяет советскую и партийную периодику в СССР.

Первая полоса – передовая редакторская статья, перепечатки информации из Die Deutsche Wochenschau и призывы к населению бороться с большевизмом в союзе с Германией. Вторая – приказы, распоряжения немецкой военной администрации и бургомистра, фронтовая хроника. Третья – письма, рассказы очевидцев о плохой жизни в СССР и сквозная рубрика - «Жизнь по ту сторону фронта. Как живут русские рабочие в Германии». Здесь же размещались авторские статьи, разоблачающие еврейский заговор и преступления жидо-большевизма. Четвертая полоса была отведена под фельетоны, анонсы театральных спектаклей и кинофильмов, объявления частных лиц о поисках пропавших родственников.

Один во всех лицах

Орест Горобец уволил из редакций четырех безграмотных журналистов и назначил одного нового редактора, но… замену уволенным не нашел. В оккупированном Николаеве профессиональные газетчики оказались в дефиците. Тогда он сам засучил рукава.

В октябре 1942 года под заголовком «На третьем Ташкентском фронте» он помещает в «Новой мысли» антисемитский фельетон, который перепечатают все оккупационные газеты Крыма, Харькова и Донбасса. Агрессивный памфлет о евреях (жидо-большевиках), которые спровоцировали мировой конфликт и спрятались в глухом тылу, чтобы наблюдать массовую гибель христиан на фронтах войны. В январе 43-го Горобец публикует серию статей об экономике еврейских кланов Америки и Англии. Две из них попадают в берлинские газеты.

8 сентября 1943 года патриархом Московским и всея Руси избирается митрополит Сергий (Страгородский). На это событие тотчас же «откликнулась вся верующая общественность оккупированных территорий» в лице… главного николаевского журналиста. В статье «Новый содомский грех» Орест Горобец обвиняет русского патриарха в гомосексуализме и вероотступничестве в период большевистских гонений на православную церковь. Статью сразу перепечатывают оккупационные СМИ Киева, Харькова, Полтавы и несколько профашистских сербских изданий. Свои статьи Орест Горобец продолжает подписывать «рыбными» псевдонимами – Тарас Окунь и Григорий Карась.

Трудолюбивого журналиста вскоре заметил сам рейхс-министр пропаганды Йозеф Геббельс. В ноябре 1943-го он предложил Горобцу организовать выпуск нескольких газет на территории оккупированной Югославии, но… ничего не получилось.

Журналист «надорвался» на непосильной работе и впал в глубокую депрессию. Эмоциональное истощение организма наступило быстро.

Городская газета – паровозная топка. Сколько материалов ни пиши, их всегда не хватает. Почти два года Горобец был один во всех лицах: репортер, редактор, ответственный секретарь и даже корректор. В неделю журналист выдавал «на-гора» по семь-восемь полос различных статей, блоков военных новостей и криминальной хроники. Писал антисемитские материалы из украинской истории и редакторские передовицы.

 

Вечером 18 декабря 1943 года он потерял сознание у себя в кабинете, целую неделю провалялся в офицерском госпитале на Московской, а 29 декабря был направлен врачами на лечение в ялтинский санаторий.

В начале 1944 года «рыбные» псевдонимы исчезают с полос николаевских газет, а следы самого журналиста теряются на долгих шесть лет. «Українська думка» и «Новая мысль» будут издаваться в городе вплоть до 8 марта 1944 года. Последующие редакторы этих изданий будут сохранять на своих страницах агрессивный накал, заданный приезжим журналистом.

 

В 1941-1944 годах в Украине выходило более 100 оккупационных газет на украинском и русском языках. В Николаевской области периодические издания оккупантов существовали в Вознесенске («Новый час»), в Первомайске («Нове життя», «Прибужськi вiстi»). В соседнем Херсоне выходил «Голос Днiпра», а в Одессе - газета «Молва» на русском языке и две газеты - «Der Hanpl» и «Deutsche Byg Zeitung» на немецком. Весомую пропагандистскую нагрузку несли также 265 кинотеатров, 49 театральных учреждений и 52 музея, которые работали на оккупированной территории Украины.

В 1956 году исполком организации «Международная амнистия» на своем заседании в Антверпене принял решение: «… всех деятелей культуры, активно сотрудничавших в годы войны с фашистскими режимами, приравнять к военным преступникам и считать их соучастниками массового геноцида народов, пострадавших от нацистской агрессии». В документе дан перечень профессий интеллигентов-колаборационистов в порядке возрастания рецессивной вины. Журналисты стоят в этом списке на законном первом месте.

Орест Васильевич Горобец после войны под чужим паспортом осел в соседней Румынии. В 1950-м он был репатриирован из страны и передан в руки НКВД. В январе 1951 года военный трибунал приговорил журналиста к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в Минске, о чем свидетельствуют архивные документы, недавно рассекреченные белорусским КГБ.