Колдуны и ведьмы

 

«1. От слепоты и плохого зрения. Выдавить из луковицы сок, смешать его с толченым сахаром, затем выжать из горячего хлеба воду, добавить два наперстка свиной желчи и четверть горсти пепла от сжигания суровой холстины. Все это перемешать в глубокой чашке и дать отстояться два дня. Закапывать глаза по очереди перед сном в течение недели…

2. От звона в ушах и умертвления таракана в ухе. Надобно каждый день прикладывать к ушам теплую лепешку, запеченную с можжевеловыми ягодами. Наливать в ухо свекольный сок или сок хрена.

Для умертвления таракана, что заполз в ухо, надобно взять немного конской мочи, ложку скипидара и конопляного масла. Все это тщательно перемешать и впустить в ухо, затем приложить печеное яблоко, замазать щели кислым тестом, чтоб свежего духу не попадало…

3. От добрухи (лихорадки). Взять копытца старой козы или барана, мелко истолочь и положить на противень с углем. Накрыть голову хворого старой дерюгой и заставить курить дым. Чтоб болезнь совсем выкурилась, нужно повторить это несколько раз…».

1990 год. Глубокая осень. Село Тимофеевка Братского района Николаевской области. Экспедиция археологов краеведческого музея завершает плановую разведку очередной территории. Нам не везет: заболел водитель, у него высокая температура и кашель. С утра еще как-то крепился, а после обеда совсем расклеился.

По карте ближайшая аптека находится в 20 километрах, больница - в 37. Оглядываемся по сторонам и движемся к приличной хате на околице села. Каменный дом, ухоженный сад, молодая женщина на пороге. Аспирина у нее нет, зато есть соседка баба Руся, которая лечит все село. «Вон, та хата с зеленой калиткой».

Баба Руся – худая старушка, живет одна. Зятья умерли, дочки – в Николаеве. Приглашает в дом, усаживает больного на табуретку и вздыхает.

- Знобуха у него. Нужно печку распалить, сейчас отвару нагреем… Дрова в сарае.

Бабка разрешила нам переночевать, денег не взяла, но попросила перетащить кучу угля под навес. Загоняем УАЗик во двор. Быстро все делаем, отмываемся у колодца, готовим ужин. Наш водила уже выпил полчайника какого-то загадочного отвара и сразу заснул на старом диване.

- Баба Маруся, что вы ему дали? Спит как убитый. Завтра хоть проснется?..

- Проснется. Это сонный сбор, он знобуху прогоняет, утром хворь уйдет. Только водки ему не давайте…

За ужином старуха рассказала потрясающую историю своей жизни. Затем достала толстую книгу в коленкоровом переплете и показала нам древние рецепты от всех сельских болезней. Я не поленился и переписал состав удивительных «лекарств». Народная фармакология досталась нашей хозяйке от матери, которая еще до революции лечила односельчан и спасала от разных недугов. За это «благодарные» люди сначала пытались утопить ее в пруду, а потом сожгли в собственном доме.

 

Последнее аутодафе

Варвара Ильинична Барыкина вышла замуж за арендатора из экономии богатого помещика Сергеева. Молодая семья переехала в Тимофеевку. Здесь супруги обустроились, появилось свое хозяйство и дети. Однако спокойная жизнь продолжалась недолго. В 1904-м мужа призвали по набору, и он сгинул на японской войне. Молодая вдова осталась с двумя детьми на руках.

Чтобы как-то прокормиться, женщина брала своих дочек и уходила на целый день в окрестные луга собирать полевые травы. Готовила из них разные настойки и мази, лечила простуды, ожоги, послеродовую горячку и научилась заговаривать зубную боль. Она сама толком не знала, откуда появилось это знание.

Доктора редко добирались в глухую экономию, и люди привыкли к тому, что под рукой есть своя «скорая помощь». Вдова с детьми перестала голодать и обновила дом. Все шло благополучно до тех пор, пока в селе не появился подросток – кликуша.

Мальчишка пришел в село худой и оборванный. Поначалу бродил по дворам, просил хлеба, затем прибился к соседу исполнять легкую работу. Пас коров, возил сено, смотрел за птицей и убирал в хлеву. Все было с ним нормально, кроме одного – страдал падучей болезнью (эпилепсия). После очередного приступа смотрел на всех безумно и говорил слова непонятные.

Сосед несколько раз приглашал священника «выгонять беса», но… не помогло. Мальчишка в полную луну заговаривался и был невменяем. Однажды к ним подворье зашел сельский староста, он пожаловался хозяину, что у него пропали все гуси. Безумный подросток встал с крыльца, подошел и тихо пробормотал: «Гуси мертвые без перьев лежат в леднике готовые... Племянник твой на ярмарку повезет…».

С тех пор к мальчишке-вещуну потянулись люди. Женщины хотели узнать, когда приедут мужья с отхода, мужики – про сербскую войну и осенние цены на хлеб. Парень говорил, где искать исчезнувшую козу, кто «загнул» пшеницу на поле и кому придется на зиму править военный постой. Хлопец постепенно отъелся, стал гладким, купил новую рубаху и сапоги. Приступы падучей болезни стали реже, а потом и совсем исчезли.

Весной 1913-го селян посетило несчастье. На скотину напал мор. Коровы пускали слюну, ложились на живот и умирали. Чтобы предотвратить эпидемию, становой пристав запретил выпас животных. Бабы рыдали, мужики вывозили туши за село и сжигали в овраге. Вскоре в деревне не осталось коров.

Перед вербной неделей староста собрал сход. Нужно было восстанавливать сельское стадо, решать, на каких процентах брать заем у Сергеева и как распределять платежи. Мужики молчали, денег по весне ни у кого не было, а в долги лезть не хотелось.

Староста предложил купить по одной корове на два двора. Поднялся ропот.

Бабы не хотели делить свою кормилицу ни с кем, мужики громко рассуждали о том, почему в соседних хуторах не было падежа, а у них все стадо сдохло… Может быть, потрава тайная?.. В разгар галдежа на скамейку взобрался мальчишка-вещун и… все замолчали.

- Она, - показал рукой на двор знахарки, - Варвара-ведьма, навела порчу на коров. Нужно убить колдунью – в том нет греха!

Вечером в дверь одинокой вдовы тихо постучали. Женщина открыла и остолбенела. В тесном подворье молча толпились деревенские мужики и бабы. Многих она лечила, некоторым спасла жизнь.

- Что случилось? – Вдова инстинктивно отпрянула внутрь. Несколько крепких рук схватили ее, вытащили на крыльцо и сунули головой в мешок. Затем волокли через все село к мельничному ставку. По дороге били ногами и палками. Никто не проронил ни слова. Только сопели и били. На берегу связали веревкой руки, камень на шею и... прощальные круги на воде.

Спустя время, ведьму вытащили и сняли мешок. Мальчишка-вещун пнул ногой в живот. Избитая женщина выплеснула фонтан воды, застонала и открыла глаза.

- Вот, я ж говорил, - кликуша обвел безумным взглядом толпу, – нельзя ведьму топить. Водяной с ней в сговоре… Нужно спалить, огонь ее очистит…

Бесчувственную колдунью вновь протащили через все село, закинули тело в дом, забили окна, дверь и зажгли с четырех сторон. Пламя быстро занялось. Напряженные лица в свете очистительного огня ожидали развязки. Внезапный вой заставил всех обернуться: на проселочной дороге в падучем припадке бился мальчишка-вещун.

***

Эту историю от первого лица рассказала нам баба Руся, дочь убитой знахарки. Она была свидетельницей крестьянского самосуда - последнего аутодафе на территории Николаевской области.

Совестный суд

В последней четверти ХIX века канцелярии Российского Правительствующего Сената и духовной консистории Святейшего Синода захлестнула волна докладных записок губернаторов о крестьянских самосудах над колдунами, ведьмами, юродивыми и блаженными.

Статистика самочинных расправ, учиненных неграмотными людьми на почве суеверий, «зашкалила показатели» предыдущих лет. Эмоциональная волна народного гнева против колдунов и ведьм была связана с давней реформой 1775 года, которую пыталась провести в своих губерниях Екатерина II .

Российская императрица под влиянием идей французских просветителей дала «Грамоту на права и выгоды городам Российской Империи» и учредила в стране новые губернские суды. Она отменила пытки по доносу и ввела в каждый судебный округ отдельное присутствие - Совестный суд, прообраз буржуазного третейского суда.

Совестный суд состоял из судьи и шести заседателей - по два от каждого из сословий: дворян, городских и сельских обывателей. В его компетенцию входили дела о разделах имущества между родственниками, уголовные преступления малолетних, невменяемых, глухонемых, о колдовстве, магических приворотах и… скотоложестве.

Решения этих судов не обладали в имущественных спорах законной силой, а судьи не имели полномочий приводить приговоры в действие. В случае отсутствия добровольного согласия фигурантов иск подлежал передаче в суд общей юрисдикции.

В Одесском судебном округе присутствие Совестного суда было создано в 1823 году и просуществовало вплоть до судебной реформы Александра II в 1864-м. Все архивы учреждения благополучно сохранились и сегодня дискретно публикуются в журнале «Правоведение», а также в ежегодных сборниках «Государственная власть и права человека».

За сорок лет существования Одесский Совестный суд рассмотрел 1073 дела. В 193-х фигурируют колдуны, ведьмы и приворотные чародеи, которые были задержаны в селах и хуторах на территории современной Николаевской области.

В процедурном плане все происходило мирно. Судебные архивы бесстрастно фиксируют анатомию местных конфликтов.

1845 год. Крестьянский сход села Остаповка Ананьевского уезда препроводил с коллективной челобитной к становому приставу местного колдуна Яна Лотару. Два года подряд колдун обещал «навести дождь на поля» и… не сдержал своего слова. В селе по-прежнему засуха и недород. Становой пристав отправил задержанного в Одесское Совестное присутствие. Здесь колдуна допросили и передали в духовную консисторию (отделение церковного суда) местного епископа. Владыка прочитал дело и наложил своей властью епитимью – три дня читать покаянную молитву.

1849 год. Староста села Григоровское Ольвиопольского уезда напрямую обращается к заседателю Совестного суда титулярному советнику Алексею Абрамову с просьбой рассмотреть дело «о ведьминской порче» со стороны казацкой вдовы Домны Урсоловой. Вдова, «охваченная блудом» к уряднику Андрею Бородаю, в течение шести лет наводила порчу на его жену Марию. У последней случилось три выкидыша, и в конце концов «ведьма приворотом извела ее до смерти». Совестный суд выслушал претензии и… взял с Домны Урсоловой публичное «покаяние впредь никому в деревне не вредить».

1860 год. Город Николаев. Старшина ремесленной управы от кузнецов просит Совестный суд разобраться с мельником Селиваном Курком. Три года назад мельник заказал у мастеров четыре жерновые оси и получил их в исправном состоянии. Однако через полгода одна из них треснула. Мельник потребовал изготовить новую ось бесплатно. Кузнецы отказались. Разгневанный Курок заявил, что всех кузнецов «чрез холодячну щемоту (скоротечная чахотка) изведет». Слово свое сдержал. За три года от туберкулеза умерло три подмастерья и еще четверо «по сей день хворые лежат». Совестный суд вызвал Селивана Курка в присутствие и предупредил о том, чтобы «впредь лишнего людям ничего не говорить».

Одесский Совестный суд за сорок лет не вынес ни одного «эффективного» приговора. Все санкции – церковные покаяния, обещания и предупреждения - были формальны и носили рекомендательный характер. Колдуны, ведьмы и блаженные через короткое время возвращались в родные села победителями. Односельчане думали, что если царский (!) суд не справился с ведьмой, то дьявол, действительно, стоит у нее за спиной. Колдуны быстро наглели, и обстановка в селах накалялась.

 

Самосуд - как форма самозащиты

В 1864 году император Александр II отдельным указом отменил Совестные суды и заменил их присутствиями мировых посредников. Однако крестьяне, наученные горьким опытом, утратили доверие к государственному правосудию. Селяне полагали, что карать колдунов и ведьм необходимо сообразно народным представлениям о справедливом возмездии.

Официальное законодательство не рассматривало колдовство как преступление, поэтому народные самосуды «подогревались» проповедями приходских священников, которые усматривали в деятельности колдунов отголоски древнего язычества и ереси.

Крестьянские самосуды над колдунами и ведьмами в конце ХIХ – начале ХХ веков – форма защиты народа от стихийных бедствий: засухи, эпидемий, нашествия саранчи, мора и т.д. Нужно было искать «крайних» и… люди их находили. Хронология событий очень плотная.

Осенью 1898 года крестьяне села Воссиятское Ольвиопольского уезда после двухлетней засухи схватили местную повитуху Марию Довбыш и живьем закопали в землю. После «похорон» молотом забили в могилу осиновый кол.

Через год крестьянский сход села Мариновка вынес приговор мельнику Григорию Борщу - «за загиб» (потраву) двадцати десятин озимой пшеницы. Мельника избили и сожгли в амбаре.

Зимой 1902 года в селе Федоровка Ананьевского уезда сразу три молодые женщины умерли во время родов. Несмотря на то, что роды принимал профессиональный доктор из земской больницы, крайнего нашли быстро. «Порчу навел» кузнец-цыган Василий Годун. Колдуна забили кольями и бросили в прорубь.

В 1904-м крестьяне села Счастливка Ольвиопольского уезда расстреляли за деревней двух ведьм, которые «небесным огнем спалили зерновой ток», а еще через год убили своего приходского священника только за то, что он ночью бродил по селу и «заговаривал ворота». (Батюшка, скорее всего, страдал «бесовской болезнью» - лунатизмом).

В 1911 году становой пристав с отрядом конной полиции предотвратил в селе Малодворянка Елисаветградского уезда (Еланецкий район) народную расправу над блаженной девицей, которая ходила по селу голая и разгоняла руками тучи, насылая засуху. Чтобы успокоить фанатичную толпу, полицейские стреляли поверх голов.

Сегодняшние историки полагают, что крестьянский самосуд служил стихийным средством социального регулирования. Исполнение приговора сельского схода при участии всех жителей деревни поддерживало солидарность, предотвращало споры и развитие открытой вражды, которая могла бы разрушить бытовые связи, столь важные в деревенской жизни.

Факты крестьянских самосудов расследовались полицией, но практически всегда безуспешно. Круговая порука деревенской общины избавляла человека от индивидуальной ответственности. Сельский мир решил – значит, все и виноваты. Либеральная юриспруденция оказалась бессильной против древнего обычного права земледельцев.

Своей юридической практикой крестьяне отстаивали свою картину мира, которая позволяли деревне существовать автономно, полагаясь не на государственный Совестный суд, а на народную Совесть.

Сегодняшнее либеральное общество утратило духовную монолитность общинного мира. Колдуны потеряли страх. В Николаеве не осталось ни одной газеты, которая хотя бы один раз не поставила на своих страницах сквозную рекламу об услугах гадалок, целительниц, чародеев и магов. Они будут востребованы до тех пор, пока у людей сохраняется опасность непредсказуемого темного будущего для себя, для семьи и для народа.