Так убивали Курочкина. Репортаж с места смерти

За несколько секунд до конца Курочкин успел вручить последнюю «маляву» и последнюю «передачу».

«Моя свадьба с Богом»

- Сонечка!

Я обернулась. Макс улыбался мне из-за решетки.

- Держи!

Через секунду у меня в руках оказалась красная бейсболка. Та самая, в которой Курочкин ходил все это время на заседания суда - открытые и закрытые. По обе стороны козырька - надписи. На внутренней - личного, на внешней - публичного характера. «Ежегодная переходящая кепка», - значилось на внешней. Рядом - сердечко, вышитое вензелем.

- Держись! Все будет хорошо! Я прорвусь! - успел он выкрикнуть.

- Встать! Суд идет! - изрекла через мгновение девочка-секретарь.
Макс, в узкой клетке заключенного - метр на метр, осекся.

Я поперхнулась - не зная, конечно, что к тому моменту до его гибели оставалось меньше часа, серьезно встревожилась этим «переходящая». «Переходящая» - значит «следующая»?

- Ваша честь! Я прошу изменить меру пресечения - с содержания под стражей на подписку о невыезде, - обратился Курочкин к председательствующему на заседании. - С тех пор, как убили моих друзей (расстрел на Обуховской трассе - С.К.) я не могу быть уверен в своей безопасности. Ранее, вы знаете, после убийства Воробьева, я уже направлял просьбы о предоставлении мне государственной охраны.

Последовал отказ. Но, все равно, это бы не помогло. Находясь на воле, я сам смогу позаботиться о своей сохранности, в тюрьме же никаких гарантий нет. Мы тут все юристы, понимаем, о чем речь идет, - изрек Макс - выпускник юрфака МГУ, - есть норма права и есть дух права. Давайте не путать эти два понятия. Я не собираюсь прятаться от следствия и, тем более, от суда, но я, поймите меня по-человечески, хочу иметь уверенность в собственной безопасности.

- Суд рассмотрит ваше ходатойство в совещательной комнате. Объявляю перерыв, - безразлично ответил судья.

- Он велел передать вам это лично в руки. Комментировать не буду - на ваше усмотрение. - сказал мне один из близких, в последнее время, Максу людей, протягивая прозрачный файл.

«Уважаемые коллеги! Все люди! Я вас всех очень люблю и, что бы то ни стало, я сделаю свою работу. Новый Разумный Мировой Порядок будет установлен к 27 ноября 2007 года. К этому времени все лидеры ведущих стран мира подпишут договор о создании в ближайшем будущем договора о намерении организации Мирового порядка - по типу Европейского - Мировая конфедерация Независимых государств.
4-го июня в 12:00 в Гаване на Центральной площади состоится моя свадьба с Богом. Распорядителями и организаторами я прошу стать Путина, Чейни и Ширака, а также иерархов четырех конфессий. - писал Макс. Надо же! Совсем крышей поехал, - хихикала я, разбирая его почерк, перекуривая во внутреннем дворике Святошинского райсуда. - Процедуру прошу - выработайте сами. Подарком на мою свадьбу прошу - прекращение всех военных конфликтов в мире, для этих семерых это не составит труда. До свадьбы мы хотим пожить как самые обыкновенные люди.
Макс».

- Огонька не найдется? - спросила у конвоира, косясь на внезапно потухшую сигарету.

«От меня все ждут, что я напишу новую Священную Книгу. Я не буду этого делать, они все уже написаны, - перевернула следующую страницу. - Просто отныне покаяние существует для женщин и детей до 25 лет, человек поздно взрослеет, для всех остальных мужчин - Царствие Небесное - Вечная жизнь, только если их добрые поступки, к моменту их смерти, перевесят их недобрые дела.

- Чего курите, там заседание началось! - кивнул конвоир.

«Кусал за ухо и щипал за руку»

- На основании статей таких-то и таких-то... в удовлетворении вашего ходатайства отказано. Мера пресечения прежняя - содержание под стражей, - зачитал судья вердикт. Макс тихонько вздохнул.
Дело слушалось своим чередом: свидетельства подсудимого, потерпевшего, вопросы государственных обвинителей, аргументы адвоката Макса Василия Диденко.

Кратко суть дела в следующем. В марте 2004 якобы одна из подруг Курочкина (на тот момент он уже развелся со своею женой - С.К.) пожаловалась ему на бывшего мужа своей сестры (!), который ту будто бы дубасил и всячески обижал. Экс-супруг - Александр Лемешко, занимающийся сейчас «частным извозом» (таксист то есть - С.К.), тогда, вроде как, разлучил экс-супругу с их общим ребенком. Курочкин решил вступиться - потребовал у Лемешко «отдать женщине за ребенка» десять тысяч долларов, купить ей однокомнатную квартиру с непременно установленным там ... плазменным телевизором. При этом, по утверждению Лемешко, Курочкин будто бы угрожал ему физической расправой, суля, в частности - «повырывать руки-ноги, закрыть в морозильной камере». Встреча, предварительно назначенная в «Премьер-паласе» - резиденции Максима Борисовича, у них не состоялась, рандеву перенесли на несколько часов позже - к супермаркету «Билла», на выезде из Киева.

Лемешко, не видавший ранее Курочкина и, вообще, не имевший представления о том, с кем «заочно» имеет дело, прибыл туда уже в сопровождении УБОповцев, сам весь обвешанный «прослушкой» - заявление в милицию успел написать намедни. От Макса приехал начальник его охраны - разобраться в происходящем. Курочкин подтянулся уяснить, отчего его охранники вступили в перепалку с УБОП. При это, по словам Лемешко, «менты» якобы звонили «по мобилке» Миленину (тогдашнему начальнику киевского главка - С.К.) с просьбой «поспособствовать», а Курочкин, к которому он добровольно уселся в машину... кусал его за ухо и щипал за руку.

- Ну, не смешно?! Я тогда владел в Украине несколькими гостиницами, облэнерго, другими объектами. Моя месячная зарплата составляла приблизительно полмиллиона долларов и вы считаете, я мог вымогать каких-то несчастных десять тысяч?! У кого? У него!? - вопрошал из своей клетки Макс, презрительно поглядывая в сторону Лемешко.

- На какой машине вы подъехали к «Билле»? - иезуитствовал государственный обвинитель.

- Как, на какой? На «Мерседесе», конечно! - недоумевал Курочкин.

- У меня, в отличии от вас, нет «Мерседеса», для меня это не «обычная машина», потому и спрашиваю, - въедливо уточнял прокурор, нескромно «светивший» перед журналистами часиками стоимостью минимум тысяч в двадцать долларов, также - ослепительной красоты черными лаковыми ботинками, весьма удачно сочетавшимися с коричневыми носками.

- «Мерседес» лимузин, по-моему, не помню, - отмахнулся подсудимый.

Приметно, что Лемешко писал свое заявление дважды. Первый - сразу по факту происшествия, при этом - не своей рукой, да еще «напутав» собственное отчество, второй - после «смены власти, когда появилась надежда».

Оба раза он, с завидной интенсивностью, путался в свидетельствах, слишком уж часто восклицая: «Ах, оставьте! Я не помню!».

- Однозначно, белыми нитками все шито. Курам на смех! И где они только нашли этого «потерпевшего»? Если уж так хотят Курочкина посадить, неужели предъявить ему посерьезнее нечего? - шепнула коллега-телевизионщица, стоящая рядом.

- Уважаемые присутствующие! Я обращаюсь к вам, прежде всего, как к людям, у которых есть дети. Максим рос очень честным и хорошим мальчиком - добрым, правильным, порядочным, - промолвил ровным красивым голосом отец Курочина (впоследствии выяснилось: по роду занятий Борис Иванович - бард - С.К.). - Я помню случай: он шел в школу и на ступеньках группа девятиклассников обступила его друга-семиклассника... Максим его защитил. Мы воспитывали его на самых высоких принципах. Не было такого, чтобы он присвоил себе что-то чужое, напротив, всегда помогал окружающим - даже когда в детский сад ходил, игрушками делился с остальными.

- Ой, я сейчас расплачусь! - цинично усмехнулась другая коллега.

Я не ответила. Отец имел право сказать еще и не такое.

Курочкин умер в считанные минуты

- Хватит, пожалуй, на сегодня. Объявляю перерыв. Следующее заседание состоится четвертого апреля в 11:30, - резко поднялся судья.

- Я не жалею, что приехал в Украину. Всех люблю! Держись! Мы прорвемся! - спешно улыбнувшись бросил мне Макс, конвоируемый из зала заседаний до специального «бобика» - «транспорта» к Лукьяновскому СИЗО, ставшему ему за последние четыре месяца буквально «домом родным».

Выслушав краткие комментарии адвоката Диденко, уверившего: защита желаемого таки добьется, мы уныло поплелись к парковке - отчаливать. Внезапно мимо с оглушительным ревом пронеслась «скорая». Из внутреннего двора, где стоял в том числе «бобик» Макса, она выехала с тяжелым во всех смыслах грузом - раненым ковоиром. Сам Максим, к тому моменту уже мертвый, лежал на пороге «черного входа». Из-под плеча еще сочилась кров. Снайпер, сидевший на верхотуре «девятиэтажки» напротив (другого места там просто не было), целился, очевидно, в сердце.
 Целясь, не промахнулся - Макс умер в считанные минуты, так и не осознав, видимо, произошедшего. Конвоира, «зацепленного» случайно (свидетели утверждают: пуля была одна), позже прооперировали. Его жизни сейчас, как говорят врачи, ничего не угрожает.

Целостную «картину» трагедии мы восстанавливали «по кусочкам». Милиция, оперативно оттеснив журналистов, от каких-либо пояснений, пусть даже неофициальных, напрочь отказывалась. В том числе - высшие ее чины, также - начальники СБУ и Генпрокуратуры, незамедлительно прибывшие на место происшествия в большом количестве. Более того, пытавшиеся даже препятствовать работе представителей СМИ, «гоняя» операторов по периметру здания.

Да что там - родителям Максима сперва ничего не сказали, «развернув» их «новостью» уже по пути в аэропорт. Адвокат Диденко в свою очередь на мой прямой вопрос о возможной причастности к убийству Игоря Коломойского, отметил корректно "я пока не склонен к таким выводам".
- Это ведь не Макс, правда? - с надеждой спрашивала у меня его невеста Юля в первые минуты после появления «скорой».

- Нет, с Максом все в порядке. Его, кажется, увезли уже. Все будет хорошо, - механически отвечала, не зная, конечно: в эту самую минуту два киллера в черных масках оперативно «сматываются» из подъезда дома напротив.

Покидая суд через несколько часов, я вспоминала разговор, состоявшийся неделей ранее с одним из важных милицейских чинов.

- Соня, прости, но это беспредел! Где ж видано, чтоб заключенный из СИЗО по телефону интервью давал? - импульсивно комментировал он последнюю «прямую речь» Максима, записанную нами действительно по телефону из СИЗО. - Мы снимем начальника изолятора! Дело даже не в самом интервью, а в том, что это в принципе возможно. До какой же степени система прогнила?! - возмущался собеседник.

- До какой же степени прогнила система, что заключенных отстреливают прямо на ступеньках суда?! Ведь от порога до «бобика» было метра три, не более. Куда же вы смотрите? Почему ничего не делаете?

Почему неизвестны убийцы Воробьева, почему не нашли заказчиков расстрела под Обуховым, назовете ли убийц Макса? Почему столько людей погибло уже из-за какого-то рынка? Куда вы, черт возьми, смотрите? И кто следующий? - хотелось мне прокричать теперь в ответ. ...Но телефон моего «абонента» хронически находился «вне зоны покрытия».

Соня КОШКИНА, фото автора