Дело в брюках: как одевались знаменитые писательницы

Ирена Угнивенко изучила стиль – литературный и не только – тех, кого называют Сартрами, Чеховыми и Джойсами в юбках.

Астрид носила прямые брюки, Туве – широкие, а Франсуаза закатывала штанины, чтобы морские волны их не намочили. Для них выбор этой одежды был продиктован свободой движений – и двойственностью натуры. Астрид Линдгрен была вынуждена отдать сына на воспитание в приемную семью, зато создала на редкость самостоятельных детских персонажей и добилась принятия первого в Европе закона о защите прав детей. Туве Янссон выросла в богемной семье, поэтому романы писательницы с женщинами привели не к ее изгнанию, а к тактичному молчанию посвященных. Она создала философские сказки о муми-троллях и стране вечного детства, но все это время была не писателем, а признанным художником. Дивный ботаник Хемуль в ее книгах носил юбку как символ личной свободы – просто ему так нравилось. Франсуаза Саган выдумала чувственный роман «Здравствуй, грусть!» и получила за него оглушительный гонорар – хватило на «Ягуар» и яхту. Ее растянутый свитер и короткие брючки раздражали мать – светскую даму в жемчугах и манто. Франсуаза стала первой, кто дал женщине свободу в любви. Пусть всего лишь литературную.

В США брюки стали символом борьбы за равенство начиная с движения суфражисток. Их носили не только сторонницы равных гражданских прав, но и барышни, которые хотели быть наравне с мужчинами в более отвлеченных областях. Например, в брюках удобнее ездить на велосипеде и играть в гольф. История страны и моды вершилась на улицах, поэтому важные книги того времени написали те, кто был в гуще событий: журналистки Харпер Ли и Маргарет Митчелл. Маргарет создала парадный образ феминистки: ее героиня Скарлетт была самостоятельной красоткой. «Вот уж ни у кого никогда не возникнет сомнения насчет того, кто в семье Батлер носит брюки», – говорит герой ее романа. Сама Маргарет была изысканно одетой фрейдисткой и репортером. Харпер же носила куртку старшего брата – летчика, курила трубку и дружила с создателем «Завтрака у Тиффани», будучи журналистом-расследователем. Книгой «Убить пересмешника» Харпер обозначила начало борьбы за равенство черных и белых.

К 1970-м освободительные настроения закипели и вызвали моду на объемные афропрически, кожаные плащи и брюки клеш. В это время Тони Моррисон работает редактором учебной литературы и наблюдает за горячечным подбором эвфемизмов к словам «гражданская война», «рабство» и «негры». Ее стиль был не воинственным, как у «черных пантер», но имел явные приметы времени. В 1993-м она станет первой в истории темнокожей писательницей, которой присудят Нобелевскую премию. Сегодня Тони чаще служит живой иллюстрацией основной идеи своих книг: афроамериканцам необходимо осознать свою идентичность. Да здравствуют этнические мотивы!

Айн Рэнд высказала американскую национальную идею едва ли не наиболее точно: разумный эгоизм. «Атлант расправил плечи» сегодня читают ради бизнес-идей, продираясь сквозь толщу романтических переживаний главной героини. Брюки писательницы были широкими, в дополнение шли блуза и шляпка: она оставалась леди. Мужчины виделись ей властителями, в заточении у которых женщины мечтают оказаться. Австрийка Эльфрида Елинек пошла дальше и описала внутреннюю деградацию женщины в таком заключении. А чтобы никто не посмел назвать ее Сартром в юбке, икона феминистской прозы в 1980-е выглядела как панк в рваных джинсах, а ныне похожа на воспитанную либералку.

Патриция Хайсмит вписала в современную литературу лесбийский сюжет. Не рафинированный и щекочущий нервы, а понятный, человеческий. Это случилось в романе «Цена соли» (1953), недавно экранизированном под названием «Кэрол». Зрители любовались костюмами сложных цветов и сочетанием шляпок с перчатками – подчеркнуто женским искусством одеваться. Также Патриции принадлежит история о мистере Рипли, один из талантов которого – талант к стилизации. Все это время она оставалась девушкой в белой сорочке и прямых брюках, слишком зажатой нормами, чтобы подписать провокативный роман своим именем.

Другой автор, который привлек к себе внимание благодаря радующему глаз фильму, – Элис Манро. Создательница историй об обыкновенных женщинах в обыкновенных обстоятельствах, она получила Нобелевскую премию за умение видеть в бытовых ситуациях зерна жизни. Ее «костюмы цвета шалфейного листа» и другие цветовые и тактильные переливы зрители могли ощутить на сеансах «Джульетты» Педро Альмодовара.

Патриция и Элис наделили женщину свободой выражения и превратили недостатки в достоинства. При чем тут брюки? Если они правильного кроя и модного цвета, то вы на высоте, а если хотите влиять на мнение окружающих – правильно подбирайте перчатки.

Для украинских писательниц брюки были и остаются вещью ментальной. От Марко Вовчок можно было бы ожидать нарядов в духе Жорж Санд – настолько созвучными были их литературные пути, однако она – дама в глухом черном платье. Леся Украинка, «єдиний мужчина» украинской литературы, предпочитала элегантные платья и комбинации юбок с блузами, а также аккуратное прочтение национальных вышитых мотивов. Вопреки картинкам в учебнике, Леся использовала их не буквально, а лишь в качестве намеков: цвета, формы, тонкий кант.

Оставаясь в женском наряде, женщины старались подчеркнуть свою принадлежность к мужскому кругу – прической, шейным платком или рисунком ткани, как на портретах Олени Телиги или Лины Костенко. Чтобы женский голос был услышан, он должен иметь женственную оболочку – это так похоже на американок Айн и Маргарет. Вероятно, отсюда любовь украинских литературных дам к вышитым розам и макам. Есть и другая сторона медали – отношение к одежде прежде всего как к вещи, созвучной обстоятельствам, а не как к манифесту. Образ, в котором поровну мужского и женского, – это ли не новая свобода?

vogue