«Я рада, что мой сын в больнице». Как Украина пытается призвать мужчин на службу

Когда Павел Жилин со своим патрулем выезжает на улицы Черкасс, мужчины пытаются избегать встреч с ними.

Павел – работник территориального центра комплектования, который ищет солдат для украинской армии.

Спустя почти два года после начала полномасштабного вторжения России добровольцы на передовую больше не уходят.

Многие из тех, кто хотел воевать, либо погибли, либо ранены, либо все еще на передовой, ожидая, когда их заменят новобранцы.

После первой вспышки энтузиазм и энергия угасли и найти новых людей для фронта в Черкассах, как и везде, теперь непросто.

Украина истощена.

Павел

"Я не понимаю. Люди живут свою жизнь, как война где-то далеко. Но это полномасштабное вторжение, а им вроде бы все равно", - говорит Павел.

Его огорчает то, что он считает безразличием.

"Нужно, чтобы все сплотились, как в первый день. Тогда все были едины, как братья".

В то же время служба безопасности в Черкассах постоянно блокирует местные каналы в соцсетях, которые предупреждают мужчин, когда в город выходят военные, и сообщают, каких районов следует избегать.

В свои 24 года Павел многим пожертвовал ради своей страны. Он рос, мечтая быть военным – у него светятся глаза, когда он это вспоминает, – и он служил в армии в феврале 2022 года, когда русские войска пересекли границу.

Воевал под Киевом, затем под Соледаром в Донбассе, где были жестокие бои. В то же первое лето его перевезли в Бахмут.

"Мы попали под сильный огонь. Рядом со мной упал снаряд. Я потерял руку по локоть. Ничего не осталось", - рассказывает он, описывая атаку, во время которой был тяжело ранен.

Он отполз в кусты и стал молиться.

Военный признается, что попасть в госпиталь стало огромным облегчением: не только потому, что он выжил, но и потому, что, наконец, был не на передовой. "Там было тяжело. Я даже не могу это передать словами".

Он смотрит вниз и умолкает.

Ранения Павла были тяжелыми. Ему ампутировали правую руку ниже плеча, он все еще чувствует боль в месте ампутации, у него осколки в ноге. Его простой протез позволяет производить только базовые движения.

Но он хотел продолжать службу, потому пошел работать в ТЦК.

После всего, что он пережил, мне интересно, понимает ли он, почему другие мужчины уклоняются от призыва.

"Однажды их дети спросят, что они делали во время войны, когда другие мужчины воевали. Если они скажут: "Я прятался", то они упадут в глазах детей", – твердо говорит Павел.

И все же цена, которую Украина платит, чтобы защититься, огромна.

Когда я спрашиваю Павла, не потерял ли он друзей в боях, он признается, что из всей его роты "почти никого не осталось".

"Остались только раненые, как я. Остальные - погибли".

Сергей

Далее от восточной линии фронта города, разрушенные в первые месяцы войны, постепенно восстанавливаются.

Ирпень под Киевом был оккупирован русскими войсками в самом начале полномасштабной войны. Здесь все еще можно увидеть немало разбитых снарядами зданий, но также слышны звуки строительных работ.

Для тех, кто потерял все, теперь есть небольшие "модульные городки" из сборных домиков, каждый из которых имеет две комнаты и ванную. Около половины жителей – из самого Ирпеня. Остальные – переселенцы из прифронтовых районов.

Лилия Савюк с мужем только что переехали из Каховки в Херсонской области - город до сих пор оккупирован российскими войсками.

Там в начале войны схватили ее сына Сергея, его держали в подвале. Лилия говорит, что его пытали за то, что он восклицал проукраинские лозунги.

Когда Сергея отпустили, он уехал из области и сразу ушел добровольцем на фронт.

Когда Лилия листает телефон, чтобы показать фотографии сына, на экране появляются изображения ужасных травм. У него тяжелое ранение ноги – он потерял часть мышц, стопа была разбита.

Сергея ранили осенью прошлого года в Авдеевке, где шли ожесточенные бои. Даже украинские власти признают, что силы противника там сильно преобладают как по количеству вооружения, так и по количеству людей.

Один источник назвал разницу в 8:1 в пользу России.

Лилия и ее муж не смогли выехать из Каховки вместе с Сергеем, потому что пожилые родители отказались уезжать. Они остались в оккупации, боясь, что россияне могут узнать, что их сын - военный.

Они в конце концов уехали, когда Сергей получил ранение, чтобы быть с ним в больнице, но Лилия плачет от стыда из-за того, что покинула родных.

"Мы звоним и спрашиваем: "Тихо?" - говорит она, имея в виду обстрелы. - Там все ждут освобождения. Чтобы было громко. Но пока там только тишина".

"Люди плачут столько месяцев, но лучше не становится".

Есть еще один страх, заставляющий Лилию плакать. Она показывает мне видео, на котором она толкает инвалидную коляску со своим сыном. Они смеются, припорошенные снегом. Затем она показывает фотографии пересадки кожи – Лилия говорит, что врачи "совершили чудо".

Но Сергей сказал маме, что как только он поправится, он вернется на фронт. Говорит, что там не хватает солдат. Он нужен друзьям. Потому Лилия молится, чтобы война закончилась раньше.

"Мне кажется, он уже выполнил свой долг, - говорит она с глазами, полными слез. - Как матери грех это говорить, но пока он в больнице, я могу спать спокойно. Я не могу спать, когда он на передовой".

"Я рада, что мой сын сейчас в больнице, хотя я не должна так говорить. Я рада, что он не на фронте".

Владислав

В окрестностях Черкасс есть кладбище с длинным рядом свежих могил. Здесь похоронены мужчины всех возрастов, погибших в боях после того, как президент России Владимир Путин отдал приказ о вторжении.

Украина чествует погибших как героев, но оплакивать их остается семьям. Каждая могила украшена национальными флагами и усыпана венками и цветами. Портреты солдат в военной форме прикреплены к крестам или высечены на мраморных надгробиях.

Инна пока не может прикрепить фотографию сына к его могиле. Снимок на похоронах до сих пор дома. Она еще не готова отпустить его.

Владислав Быканов погиб в июне прошлого года во время разминирования под Бахмутом. Ему должно было исполниться 23, а он уже был заместителем командира.

"Я верю, что мой сын умер, делая правильные вещи", – твердо говорит Инна, ее дочь тихо плачет рядом.

"Я учительница и всегда говорю детям: мы правы, мы защищаем свою страну и наших детей. Мой сын защищал нас. Он верил в это дело. И я верю", - говорит Инна, затем она делает паузу, окидывая взглядом флаги и лица воинов. вокруг.

Она не была на кладбище некоторое время, и солдатских могил стало больше.

"Вы думаете, мой сын не боялся? И я боялась, когда он уходил. Все боятся умереть", - отвечает она, когда я спрашиваю, что она думает о тех, кто избегает службы.

"Но, может быть, в рабстве в России еще страшнее? Сейчас мы видим смерть. Это очень тяжело. Очень тяжело. Но пути назад нет. Мы не можем сдаваться".

В подготовке репортажа участвовали Анастасия Левченко и Пол Прадье.

www.bbc.com