События в Одессе определят, какой станет Украина

События в Одессе определят, какой станет Украина.

На вершине одесской Потемкинской лестницы, самой знаменитой в истории кинематографа, на карнизе Приморского бульвара стоит статуя герцога де Ришелье. Этого французского дворянина, ставшего офицером русской армии, в 1803 году назначили местным губернатором и мэром молодого и тогда не вызывавшего восторга городка. Реформаторское рвение, введение беспошлинной торговли и религиозная толерантность помогли ему превратить Одессу в столицу Просвещения. Два столетия спустя его бронзовая фигура в тоге сурово глядит на Черное море.

В марте 2022 года жители Одессы с тревогой смотрели в ту же сторону, выискивая на горизонте признаки морской атаки, которая могла бы открыть новый фронт вторжения Владимира Путина. Покрытые акациями высоты Приморского бульвара могли превратиться в огневые точки для украинской артиллерии. И Ника Викнянский, энергичный мужчина с вьющимися волосами и выразительными серыми глазами, стал опасаться за сохранность памятника.

В обязанности Викнянского не входило беспокойство о таких вещах. Он занимается продажей мебели. Но той весной защищать город было обязанностью каждого, и ради этого люди отбросили все разногласия. Викнянский координировал волонтеров, которые приносили помощь на местный хипстерский фудкорт, и доставлял армии переносные печи. Но, как он вспоминает, “я вдруг подумал, а что если в нашего герцога попадет снаряд? Как мы все будем жить?” Вскоре он нанял добровольцев, и те обложили памятник мешками с песком.

Дальше по Приморскому бульвару находится еще один памятник — Александру Пушкину. Монументы поэта — обычное дело в странах, которые входили в состав СССР. Они являют собой символ культурного превосходства России. Однако с Одессой он связан более тесно. Будучи здесь в ссылке, он начал писать свой шедевр “Евгений Онегин”. Его памятник — как и памятник герцогу в 1828 году (в благодарность за возрождение города) — возводился на деньги местных жителей в благодарность за прославление Одессы в стихах как европейского, свободного и космополитичного города. Стоит ли защищать от обстрелов и Пушкина?

Викнянский считал, что нет. Если путинская Россия рада восхвалять поэта как символ своего национализма, то и защищать его должна она. “Я просто подумал, что Путин не рискнет ударить по Пушкину. В противном случае было бы весьма иронично”. Пушкин бы иронию точно оценил.

Путин атаковал Одессу, хотя и заявлял, что исторически это русский город. Викнянский тут же обратился к истории и с целью защиты города ходатайствовал о его внесении в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Он обивал пороги чиновников, которые говорили, что это невозможно, использовал дружеские связи и действовал в обход бюрократии. И вот в начале 2023 года ЮНЕСКО в экстренном порядке объявило исторический центр Одессы местом уникальной ценности, “многоголосым городом”. Его строили итальянские архитекторы, им управляли французские и испанские подданные Российской империи, а проживают представители около 130 национальностей. “Это должно было защитить Одессу от российских ракет. Но я никогда не думал, что придется защищать ее от наших собственных вандалов”, — говорит Викнянский.

Сегодня, несмотря на то, что город регулярно подвергается ударам российских беспилотников и ракет, его самобытность, многоголосие и свобода находятся под другой угрозой. Эта опасность исходит от украинских чиновников и небольшой, но агрессивной и шумной группы активистов, которые ухватились за расплывчатый закон о деколонизации, предписывающий “ликвидировать символы российской имперской политики для защиты культурного и информационного пространства Украины”. В поле их зрения попал и уцелевший памятник Пушкину. Также как и памятник самому известному литературному сыну Одессы и герою г-на Викнянского, Исааку Бабелю, который сформировал еврейский характер города. Как и памятник самому известному литературному сыну Одессы и герою Викнянского Исааку Бабелю, который сформировал еврейский характер города.

Закон о деколонизации был подписан Владимиром Зеленским в апреле 2023 года, что совпало по времени с контрнаступлением Украины для освобождения территорий, захваченных Россией. Большинство украинских городов и регионов без проблем подчинились [новому закону]. Подобно памятникам Ленину несколькими годами ранее, памятники Пушкину стали демонтировать по всей стране от Ужгорода до Харькова. Большинство из них действительно были частью империалистической политики Сталина. Их распространение началось в 1937 году, в столетнюю годовщину смерти Пушкина и разгар великого террора. Путин призвал на свою сторону в том числе и Пушкина. Войдя в Херсон, российские войска вывесили рекламные плакаты с изображением поэта и надписью Россия «здесь навсегда».

Дыхание и ветра Европы

Но то, что справедливо для остальной Украины, не справедливо для Одессы, потому что Одесса не похожа на остальную Украину. Пребывание Пушкина не сделало ее русской; его произведения восхваляли город как либеральный и европейский. Бабель озвучил голос еврейского населения, столь же важного в культурном отношении, как и население любого европейского города. Проблема деколонизации Одессы не в том, что она в какой-либо мере пророссийская — она сопротивлялась попыткам России организовать там мятеж в 2014 году и защитила себя от вторжения в 2022 году. Проблема в том, что она была не столько колонией, сколько мировым городом, опередившим свое время — метрополией.

По мнению ученых и простых граждан, в Украине был свой стиль речи и мышления, своя музыка, свой юмор, своя литература и даже свой рецепт фаршированной рыбы. Какой еще город этой страны подарил свое имя ресторанам в Стамбуле, Нью-Йорке, Париже и Вене? Как и они сами, Одесса породила особый миф, который стал больше самого города. Ярослав Грицак, историк из Украинского католического университета во Львове, говорит, что ее [Одессы] культурное влияние распространилось далеко за пределы ее собственных границ или границ любой страны, которая его охватывала.

В основе одесского мифа лежит радостная идея свободы и красоты, предприимчивости и возможностей города, построенного на “залитых солнцем степях, омываемых морем”, как описывал его Бабель. Леонид Утесов (урожденный Вайсбейн), популярный в 1920-х годах певец и руководитель оркестра, совмещал еврейский клезмер с новоорлеанским джазом. “Я родился в Одессе, — писал он. Вы думаете, я хвастаюсь? Но это действительно так. Многие бы хотели родиться в Одессе, но не всем это удается.”

Климат города, наличие порта и религиозные свободы привлекали торговцев, коммерсантов, авантюристов, контрабандистов и гангстеров всех национальностей: греков, итальянцев, немцев, поляков и множество других. Евреи, которых изгоняли из крупных городов Российской империи, составляли треть населения Одессы. Город представлял собой удивительнейшую смесь.

В 1794 году Екатерина II приказала построить “военную гавань вместе с купеческой пристанью” на месте приморской турецкой деревни Хаджибеи, но купеческая пристань в итоге победила. Одесса развивалась не как цитадель, резиденция правительства или тюрьма, подобно многим городам центральной России, а вокруг рыночных площадей. Ее строили не для устрашения, а для торговли и радости. Главными достопримечательностями были неоклассическая фондовая биржа и оперный театр в стиле барокко.

В XIX веке Одесса стала самым быстрорастущим городом Европы; ее население выросло с 2000 человек в 1795 году до 400 тысяч в 1897-м, а это больше, чем в Сан-Франциско. “На протяжении большей части своей истории Одесса заслужила репутацию города, не подчиняющегося законам Российской империи, а затем и советскому законодательству”, — пишет Патриция Херлихи в книге “Одесса в воспоминаниях”. Сегодня украинские политики изо всех сил пытаются украинизировать город (название которого пишут с одной "с") и втиснуть ее в закон о деколонизации.

Олег Кипер, глава региональной военной администрации, не слишком заботится о таких сложностях. Бывший прокурор, служивший при поддерживаемом Москвой клептократе Викторе Януковиче, который был президентом Украины с 2010 по 2014 год, он был отстранен от официальных должностей, но был восстановлен в 2019 году. Как неизбранный бюрократ, он был заинтересован в выполнении приказов, а не в том, что одесситы думают о себе. Поэтому в июле 2024 года он приказал полностью убрать городские статуи и переименовать его улицы, что вызвало культурную войну, которая разрывает город на части.

Памятники Пушкину и Бабелю вызвали самые большие споры, потому что их творчество занимает центральное место в мифологии Одессы. Пушкин был отменен как российский империалист; а Бабель — большевик (его казнили по приказу Сталина в 1940 году). Пушкин провел в Одессе 13 месяцев в 1823–24 годах после высылки из Санкт-Петербурга за стихи против самодержавия. Когда он начал писать “Евгения Онегина”, город был всего на четыре года старше его самого.

“Я жил тогда в Одессе пыльной…
Там всё Европой дышит, веет,
Всё блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.”

Ему не разрешалось выезжать за границу, но и в Одессе поэт чувствовал себя, как в Европе. Он останавливался в отеле "Дю Нор" (здание стоит до сих пор), пил турецкий кофе с “сочными живыми” устрицами во французском ресторане и был в театре на последней опере Россини.
Либеральный город у моря был также радикальным: «Гнездо заговорщиков», по словам царя Николая I. Тайное греческое общество замышляло войну за независимость от Османской империи. В конце 19 века украинские студенты и интеллектуалы пропагандировали свой язык и культуру. А революция стала частью иконографии Одессы с классическим фильмом Сергея Эйзенштейна 1925 года «Броненосец Потемкин», который мифологизировал восстание города в 1905 году. Сцена детской коляски, катящейся вниз по парадной лестнице, обеспечила самой известной достопримечательности Одессы место в истории.

Когда одесситы устроили Евромайдан – протестные акции против отказа Януковича от более тесных связей с Европой в 2013 году, они собрались у памятника Пушкину и использовали его фразу о европейскости города в качестве лозунга. Александр Бабич, активист Евромайдана и историк, наблюдая, как российские войска оккупировали Крым в ответ на свержение Януковича, написал пост в Facebook: «Россияне, я буду защищать от вас дом Пушкина в Одессе! [И] Потемкинскую лестницк...!!!! Вбейте себе это в голову!!!!».

Это было именно то, что никак не мог осознать Владимир Путин. Бабич писал по-русски. Для Путина русскоговорящие равно русские. Как говорит Грицак, он не мог или не хотел “понимать, что Украина превратилась в гражданскую страну, которую определяют не язык и этническая принадлежность, а готовность людей защищать независимость”.

Прошло десять лет, и теперь Бабич на передовой защищает Одессу и Украину от России, пока украинские этнонационалисты атакуют дом Пушкина. Как и президент Путин, они считают русскоязычных украинцев отклонением от нормы.

Господин Музычко, высокий мужчина в прямоугольных очках, видит в войне шанс «очистить» Украину. «Скелет здоровой украинской нации — это этническая принадлежность и язык». Те люди, которые «держатся за этот русский язык, по сути, части идентичности, памятники и названия улиц… хотят они этого или нет, помогают сохранить русские когти в украинском теле». Метафора тела, нуждающегося в хирургическом вмешательстве, часто всплывает и перекликается с худшим образчиками из пропаганды Путина.

Спутница Музычко, аккуратно одетая 26-летняя врач и активистка Катерина Мусиенко, подтверждает высказанную им мысль. “Русскоязычный украинец — это политическая конструкция, созданная вражеской пропагандой, удобрение для действий Путина”. Таким образом, пара согласна, что эти люди несут ответственность за конфликт, потому что именно их Путин пришел “защищать”. Пока Музычко распространяет свои взгляды среди студентов, г-жа Мусиенко навязывает их на улице. Она руководит группой «языковых мстителей». Когда они слышат, что владелец магазина или официант обращается к покупателю на русском языке, они идут и «просят их исправиться». Если персонал отказывается, ее активисты сообщают властям, и людей штрафуют. А иногда появляются и бандиты.

«Русский язык должен быть отменен в общественных местах. Все, что связано с Россией, с нашим главным врагом, должно быть нивелировано. Без переговоров и компромиссов», — твердо заявляет г-жа Мусиенко. Но, как отмечает Майя Димерли, одесская писательница, русский язык — это не только язык агрессора, это также и язык жертвы. И жертву теперь стыдят за действия агрессора.

Результатом такой дерусификации становятся страх и поляризация. То, что было маргинальным, становится мейнстримом. На бульваре люди отводят взгляд, когда их спрашивают о памятниках. «Страх говорить сменяется страхом думать, пока люди не перестают знать, что они думают», — говорит Анастасия Пилявская, антрополог из Одессы в Королевском колледже Лондона. Уголовные дела против «коллаборационистов» ясно показывают, что угроза быть заклейменным как сторонник России реальна.

Что в имени тебе моём?

Когда Викнянского посетили два полковника СБУ, которые в “профилактических целях” предупредили его не протестовать на улицах, он ответил: “А если буду, то что?” “Недопустимо, когда в моей же стране мне велят молчать”. Для него защита памятников Пушкину или Бабелю — вопрос не истории или языка (он финансирует перевод Бабеля на украинский), а свободы и существования. И как еврей, выросший в Советском Союзе, он знаком с предрассудками. В детстве отец и дед говорили с ним на идише и украинском. Еврейская Одесса Бабеля была в значительной степени разрушена во времена Холокоста и опустошена постсоветской эмиграцией. Викнянский олицетворяет бабелевскую Одессу. Он не ходил в синагогу, но пересказывает автобиографическую историю Бабеля как отрывок из Торы, перемежая ее собственными комментариями.

Это история о хрупком девятилетнем еврейском мальчике, который прилежно готовится к поступлению в школу, где евреям отводится 5% мест. В награду родители дают ему денег на осуществление давней мечты — покупку голубятни. Затем начинается антисемитский погром, и его любимый двоюродный дедушка погибает. Мальчик натыкается на калеку-продавца сигарет, который хватает голубя и разбивает его о лицо мальчика. “Я лежу на земле, с моего виска падают внутренности раздавленной птицы. Они стекают по щеке, извиваясь, капая и ослепляя меня”. Возможно, в ответ на свои собственные переживания Бабель создал отважного и щедрого еврейского гангстера Беню Крика, короля Молдаванки — бедного района Одессы. “Это была история еврейского мальчика, который сопротивлялся”, — объясняет Викнянский. Такого рода истории придавали мужества, когда мальчишки в школе дразнили его и говорили, что от него воняет, а школьный учитель пытался русифицировать его имя.

Родители Викнянского хотели назвать его в честь деда, Наума Моисеевича Шрабштейна, который гнал нацистов до самого Берлина. Но дать мальчику еврейское имя в Советском Союзе означало оставить его без шансов. Поэтому они выбрали имя, которое начинается на ту же букву: Николай, сокращенно Коля. В кругу семьи его звали Никой. Учительнице русского это не нравилось, она ставила его перед классом и говорила: “Викнянский, запомни, в русском языке нет такого имени, как Ника. Тебя зовут Коля. Ты Коля”. Мальчик плакал, а класс смеялся. Викнянский не хотел, чтобы его имя коверкали. Как не хочет, чтобы “отменяли” его любимого писателя. Именно имя и Бабель сделали его тем, кто он есть: одесситом.

The Economist, Великобритания