«Вейк-парк — это пробный камень», - директор заповедника Олег Деркач

Незаконное строительство так называемого «вейк-парка» в региональном ландшафтном парке «Тилигульский», расположенном на юге Николаевской области, вызвало широкий общественный резонанс. Многим неравнодушным людям вдруг стало понятно, что зоны природно-заповедного фонда практически ничем не защищены: можно свободно воткнуть любую будку, здание в любом заказнике — и тебе за это ничего будет. Максимум — заплатишь штраф и сумму ущерба в пару-тройку тысяч гривен. Кроме того, пока соответствующие структуры обнаружат нарушение и хоть как-то отреагируют, пройдут недели, месяцы, а то и больше. За это время стройку можно уже и закончить, чтобы потом кричать на всех углах: «Караул! Обижают инвестора! Объект построен, вложены деньги — что же его, сносить теперь?». В общем, если за дело берется человек пробивной, активный, и влиятельный, то ни закон, ни органы надзора ему не указ.

Как развивалась история со строительством «вейк-парка» в заповедной зоне возле села Коблево, почему этот объект не сразу обнаружили, как отреагировали правоохранительные органы и местная власть, и что нужно делать, чтобы такие ситуации не повторялись впредь, «Новости-N» беседуют с директором РЛП «Тилигульский», известным николаевским экологом Олегом Деркачом.

 

«Была недоработка инспекторской службы»

 

- Когда Вам стало известно о том, что на территории заповедника ведется незаконное строительство?

- 13 июля. Я как раз вышел из отпуска. Мы проводили рейд — объехали территорию РЛП «Тилигульский», - в ходе которого мне удалось увидеть этот вейк-парк и оценить ситуацию.

- Вы были в отпуске — но кто-то же наверняка остался вместо вас. Уж он-то должен был как-то разобраться в ситуации и поставить вас в известность.

- Вы правы: когда директор уходит в отпуск, всегда остается исполняющий обязанности. 4 или 5 июля мне инспектор сказал, что на берегу поставили какой-то вагончик, а исполняющий обязанности неадекватно отреагировала. Она не поняла, где — подумала, что это курортная зона, а там ставят много всяких вагончиков. Поэтому должной реакции не было.

- А сколько человек у вас в работает в инспекторской службе? И какую территорию они охраняют?

- У нас четыре штатных единицы — один человек на десять километров побережья. Общая территория сейчас составляет порядка 10 тыс. га, с учетом акватории лимана.

- То есть, если брать по площади, на 2,5 тыс. га — один инспектор?

- Да. Но дело еще в том, что многие из наших инспекторов служили в Вооруженных Силах. И в 2016 году, когда я возглавил парк, начальник службы охраны по контракту ушел в армию. Мы за ним сохраняем место, платим зарплату и не можем его никем заменить.

- То есть, он ушел, а место за ним сохранилось?

- Да. Пять лет мы работаем без руководителя службы охраны. А когда руководитель отсутствует, всю полноту полномочий берет на себя директор. Я фактически заменяю начальника службы охраны. Разумеется, что уследить за всем, что происходит на такой огромной территории, при таком количестве штатных сотрудников, которые к тому же получают минимальную зарплату, крайне сложно.

- Вы говорили, что когда сотрудник узнал о появившемся объекте, он «неадекватно отреагировал» и не принял надлежащих мер. А почему? Это из-за халатности, недостаточной квалификации? Или повлияли какие-то объективные факторы?

- Дело в том, что в 2011-2012 году вся нижняя, заболоченная, озерная часть регионального ландшафтного парка была включена в состав земель села Коблево и соединила само село с курортной зоной. Я тогда уже работал в парке, и мы были категорически против принятия такого решения. Речь идет о той заболоченной части, где еще в 70-х годах был создан орнитологический заказник, поскольку это очень ценное место для гнездования птиц, место их концентрации, скопления. Но управление экологии тогда сказало — мол, какие проблемы? Мы включаем эту часть в состав села, но это земли с ограничениями, они имеют статус парка. Это постоянно приводит к различным недоразумениям — как и в данном случае.

- А если бы он отреагировал правильно, это могло что-то изменить?

- В том-то и дело, что нет. Даже если бы мы все были на месте, сразу же выехали бы, начали бы разбираться, что за вагончик, хозяев бы мы все равно не нашли, и все равно нам пришлось бы обращаться в полицию, составлять акт на «неустановленных лиц» и ждать, пока кто-то из них объявится в парке, даст о себе знать. Реально мы зафиксировали это нарушение тогда, когда началось строительство. И даже 13 июля, когда мы во время рейда это все обнаружили, там был один контейнер, была подготовлена площадка на берегу озера, стояла одна вышка, закапывали первый столб, было много машин и много людей. То есть, в принципе стройка только начиналась. Во-вторых, когда мы приехали, там находилась собственница. Она нам представилась — Светлана Василенко. И когда я объяснил, что это территория природного парка, я его директор, работы, которые они проводят, незаконны, и попросил предъявить какие-то документы, она согласилась и сказала: «Все-все-все, мы приостанавливаем строительство до выяснения обстоятельств». И они действительно все приостановили.

- Вы тогда обращались в какие-то службы?

- Инспектор попытался вызвать полицию, но они не приехали. Потому что по 102 мы попадаем в Одесскую область, они в свою очередь связываются с нашими — где-то был сбой. Полиция вовремя не отреагировала, не выехала на место. Тогда же мы позвонили в Государственную экологическую инспекцию: «Что нам делать? Мы стоим, стройка приостановлена. Полиция не приехала. Какие наши действия?». Они говорят: «Мы вам советуем передать материалы в экологическую инспекцию не от парка, а написать жалобу от местных жителей».

- Странно. А почему? Ведь вы же несете ответственность за все происходящее на этой территории.

- Потому что жалобы физических лиц рассматриваются в течение трех дней и на них очень быстро дают разрешение. А если бы мы подали сами, как от юридического лица, оно было бы неизвестно когда рассмотрено, быстрой реакции бы не было. Но я все-таки сделал по-своему. Мы установили посуточное дежурство и на следующий день приехали туда проверить, идет стройка или нет.

- И как? Они не работали?

- 14-го они не работали и 15-го тоже не работали. Мы заехали в сельсовет. Сначала нам не предоставили никаких документов — сказали, что они тут «не при делах». Но потом, через свои каналы, нам удалось узнать, что на сессии «с голоса» выносился вопрос о предоставлении разрешения Василенко на сбор документов. Сельсовет фактически указал: «Хочешь вейк-парк — какие проблемы? Обращайся в Минэкологии, и если они решат, что этому объекту там самое место, то вперед». Это было разрешение на начало процедуры по сбору всех необходимых согласований, но не на начало строительства, как потом сама Василенко пыталась это представить. Мы взяли у Василенко все данные и инспектор составил на нее протокол.

- Протокол о чем?

- О правонарушении. У нас какие правила? Инспектор, например, приехал, увидел нарушение. Он делает замеры, сколько почвенного и растительного покрова разрушено, составляет по этому поводу акт, на основании этого акта пишет протокол. Но протокол обычно составляется, когда есть на кого. В этом случае было на кого его составлять, поскольку на месте присутствовала Василенко и с самого начала она представилась собственницей этих конструкций. Но от подписи она отказалась. Свидетелей наш инспектор тоже не нашел — все отказались.

- А почему?

- Потому что, как потом оказалось, к этому объекту имеет отношение местный предприниматель Валерий Туровский. Он сам потом дал интервью и заявил, что он хозяин этого парка. А в Коблево он личность достаточно известная. Владелец дельфинария, комплекса гостиниц «Дельфин». Понятно, что люди боялись и не решились выступить свидетелями. А позже, когда возник резонанс, опять появилась Василенко и сказала: «Нет-нет-нет, все права на эти сооружения и конструкции принадлежат мне».

- Протокол, который был составлен на Василенко, предполагал какой-то штраф? Наложено было какое-то взыскание?

- Правило такое: когда все необходимые материалы собраны и инспектором составлен протокол, он передается в районный суд. Протокол от 13 июля не был передан в Березанский районный суд, поскольку тогда мы кинулись и посмотрели, что это заведомо проигрышное дело. Он не мог даже быть принят Березанским судом, потому что не было свидетелей, Василенко, на которую он был составлен, отказалась от подписи. То есть, он был формальным. Но этот формальный протокол, который был составлен инспектором, лег в основу всех писем и обращений.

- Этот протокол без передачи в суд имеет юридическую силу?

- Без передачи в суд он не имеет юридической силы. Но мы потом позже составили уже нормальный протокол, который передали в этот районный суд. С показаниями свидетелей, с нужными подписями, адресами. Протокол же тоже надо правильно оформить, иначе он будет обжалован. А здесь есть тоже своя процедура. Поэтому 15-го мы передали документы в управление экологии и природных ресурсов, в Государственную экологическую инспекцию, в Березанскую полицию и в управление стратегических расследований Николаевской области.

- И какова была реакция?

- Скажу как есть: управление экологии не сразу обратило внимание на те документы. Обратили только на следующий день, когда уже был шум, и обвинили нас в неоперативности информирования. Но тут ситуация какая? Управление экологии и природных ресурсов, как распорядитель парков — их сфера в большей степени согласовательная. Органом оперативного реагирования у нас выступает Государственная экологическая инспекция. А ее мы набрали сразу же после обнаружения этой незаконной стройки. Во-вторых, мы сами, собственными силами приостановили строительство. Собрали документы и передали 15 июля. Ни 14-го, ни 15-го стройка не велась. А потом начали поступать сигналы, что строительство опять возобновили, и где-то ближе к 20-м числам опять привезли вышку. Но все же службы уже были оповещены. И самое главное, сельсовет, на землях которого ведется незаконное строительство, тоже знает и тоже за это ответственен.

После того, как мы обратились в управление экологии, нас обязали ежедневно информировать о том, что там происходит. Мы информировали наше управление, и в письме им сообщали, что опять начались какие-то движения, наладочные работы. Но нормально все отреагировали только после того, как в выходные дни на этой территории оказался первый заместитель губернатора, который отвечает за вопросы окружающей среды — Георгий Решетилов. И в субботу, 24 июля, он поднял все службы: «Почему вы ничего не делаете? Скоро уже будут сдавать этот вейк-парк, а вы бездействуете». Но решили, что реально можно выехать в понедельник утром. И 26 июля, фактически по поручению первого зама, туда выехали все службы. Там была Государственная экологическая инспекция, сотрудники парка, управление экологии и природных ресурсов. Перед этим была березанская полиция. И тогда была и пресса, и депутаты. В числе последних был Александр Дьяченко. Он не один поднял этот вопрос, и не самый первый, как он об этом заявляет.

И когда мы приехали на место, рабочие быстро ретировались — никого не было. То есть, мы застали пустую лужайку, не убрали даже вещи, которые там находились. Но через какое-то время появился Туровский. Представители Государственной экологической инспекции сказали, что у них пока нет разрешения на проверку, поэтому они держались в стороне. Мы договорились, что мы составляем протокол в присутствии свидетелей, а свидетелями были Дьяченко, Мац, Ефименко. Наш инспектор составил уже полноценный протокол. Составлен он был на Василенко, хотя ее там не было. Мы ей звонили, просили, чтобы она прибыла на место, она отказалась.

- А Туровский приехал в качестве кого?

- А Туровский тогда приехал сам по себе, вроде как сторонний наблюдатель. И пока мы занимались протоколом, Дьяченко вызвал полицию. И это было правильно, поскольку он все-таки депутат, у него полномочий больше. Ранее мы обращались в районную полицию, так они через два дня ответили, что выезжали на место, никого там не нашли и дело приостановили. И только после того, как с места была вызвана полиция, они вынуждены были у нас, у всех присутствующих взять пояснения и уже на на основании этого, а также нашего письма, которое было направлено им раньше, они вынуждены были открыть уголовное производство. То есть, вызвав тогда на место полицию, Дьяченко поступил абсолютно правильно. Но потом он почему-то решил, что я, как директор парка, допустил это строительство, что меня надо гнать и так далее. И говорил это в таком оскорбительном тоне, что, мол, парком управлять — не цветочки нюхать. Хотя он забыл, что я инициировал создание всех этих парков, что я всю жизнь этим занимался, тридцать лет жизни отдал этому. Я единственный заслуженный работник природоохраны Украины в области, и это не высосанная из пальца государственная награда.

 

«Где ваши столбики?»

 

- Вы говорили, что с вами тогда приехали представители Государственной экологической инспекции, но разрешение на внеплановую проверку ими получено еще не было. В дальнейшем такая проверка состоялась?

- Да. 5 августа, когда ГЭИ уже получила разрешение, ее сотрудники приехали и составили акт о нанесенном ущербе и передали его, я так понимаю, в прокуратуру, потому что занимается сейчас этим прокуратура.

- Ведутся ли какие-то работы в этом месте по состоянию на сегодняшний день?

- На сегодняшний день никакие работы не ведутся. Подключения электричества к вейк-парку нет. Все в судах, все в полиции и прокуратуре. Все органы сейчас заняты выяснением ситуации с вейк-парком.

- Поступали сведения, что были уже какие-то пробные попытки его эксплуатации. Кто-то там уже катался, испытывал оборудование…

- Да, это зафиксировал наш инспектор и мы сообщали об этом в управление. Значит, на какое-то время электричество все-таки подключали — скорее всего тоже незаконно, без всяких разрешений.

- На проблему отреагировал Александр Дьяченко — депутат Николаевского районного совета. А со стороны областного совета какая-то реакция была? Все-таки ваш парк подотчетен областным властям, а не районным.

- 10 августа было заседание экологической комиссии областного совета, на которой заслушивали наш вопрос. Докладывал я и руководитель экологической инспекции. Была Василенко — уже с адвокатом.

- Насколько нам известно, там шла речь о границах парка. Что с ними не так?

- У объектов, которые занимают такие громадные территории, всегда есть проблема с изготовлением земельной документации. Решение о создании нашего парка было принято областным советом, и было прописано, что надо подготовить соответствующие земельные документы, проект землеустройства. Но с момента решения до реализации этих проектов проходит много времени, за которое тоже многое меняется. И потом местные органы власти говорят: «Это те согласовывали, а уже не должны согласовывать. А вот это мы не согласовывали, хотя уже должны согласовывать», и так далее. Управление экологии и природных ресурсов дважды заказывало проект землеустройства с организацией и установлением границ территории регионального ландшафтного парка, и дважды ничем это не закончилось.

- Почему?

- Первый раз не согласовали сельские советы, которые действовали на тот момент. Мы настаивали на том, что они и не должны согласовывать, потому что мы создавались на землях государственной собственности, не предоставленных в пользование. Но Татьяна Демченко, тогдашний глава облсовета, настояла, что нет-нет, только с сельскими советами. И сельсоветы заблокировали нам это решение. Первая попытка ничем не закончилась.

Затем управление вновь заказало проект, опять его изготовили, но оказалось, что в этот промежуток времени, в 2011-2012 году, произошли существенные изменения в территориальном устройстве, и граница между Николаевской и Одесской областями вдруг поменялась. То есть, парк создавался по старым границам, а на момент, когда создавался проект, границы двух областей были уже другие. И Коблевский сельсовет, который разработал генеральный план села, разрабатывал его уже по новой границе. Когда наш проект был закончен, то оказалось, что из-за смещения границ у нас территория на 2 тыс. га больше — в основном за счет акватории. И геокадастр нам сказал, что нужно готовить проект изменения границ, выносить на сессию и утверждать, потому что это не два гектара, это почти две тысячи. «Мы не можем согласовать такой проект, поэтому, пожалуйста, готовьте новый». Управление позже заказало новый проект, он у нас уже разработан и один из самых детальных проработанных земельных проектов, которые есть в заповедных объектах. Он полностью согласован с Березанской ОТО и не согласован пока с Коблевской ОТО. Коблевский сельсовет умудрился за два года обращений к ним ни разу ничего не ответить. Они просто их игнорируют. Но мы настаиваем на том, что наши границы есть четко в генеральном плане села Коблево, они там показаны. С другой стороны, границы залиты в публичной кадастровой карте. С третьей стороны, это объект изумрудной сети Европы, у которого тоже есть определенные границы. Ну и, наконец, есть первичные документы, на основании которых принималось решение, и те границы, от которых все сейчас отталкиваются.

Но этого, оказывается, мало. Теперь наши оппоненты говорят: «А где ваши границы? Где ваши столбики?». Они придумают тысячу аргументов, чтобы сделать так, как они хотят. Очевидно, это связано просто с нашей ментальностью, которая очень отличается от ментальности людей, живущих в Западной Европе. Там если некая научная группа доказала, что это ценная территория, туда никто не пойдет. Это будет такой скандал — их просто не поймут их же сограждане. Там к охране природы относятся по-другому. А здесь что ты ни делай. Есть первичные документы, есть генеральный план села с нашей границей, есть публичная кадастровая карта. Все равно что-то не так, все равно чего-то не хватает. Даже полиция наша березанская задает нам вопрос: «А где же ваши границы?». Это в вашей компетенции — решать, где чьи границы, если объект незаконен?

- Вы говорили, что делом занимается прокуратура. Оттуда есть какая-то реакция?

- Был я в окружной прокуратуре, и они очень детально интересовались всеми вопросами, в том числе границами парка. Я им говорю: «Смотрите, у нас, конечно, есть уязвимости. Ну, нет проекта землеустройства, установки границ на местности — столбики не пробиты». Но у нас когда-то был конфликт с ОАО «Коблево». Они вывозили виноградную лозу, сбрасывали на нашу территорию, потом поджигали. И эта виноградная лоза, вместо того, чтобы перерабатываться, она горела, потом этот огонь переходил на наши склоны, у нас постоянно возникали пожары. И когда мы предъявили им претензии, директриса мне сказала: «Покажите мне, где ваши столбики». Мой ответ был такой: «Наши столбики сразу за вашими столбиками». У них же тоже нет столбиков. Сегодня ситуация у нас такая, что все у нас требуют столбики. А где же ВАШИ столбики?

Мы два года ничего не можем добиться от Коблевского сельсовета. Мы говорим: мы к вам обращаемся, вы должны дать хоть какой-то ответ. Нас часто собирают в областной администрации, директоров парков. Я ставлю такой вопрос: «Мы сейчас ничего не можем сделать сами. Примите политическое решение по установлению границ парка». Потому что, с одной стороны, идет тенденция создания курорта местного значения Коблево. Они уже все свое застроили, им уже некуда развиваться, и они хотят выйти на природные территории. А если не определить и не установить границы, не установить режимность этих земель, не закрепить функциональное зонирование территории, будет патовая ситуация — начнет застраиваться уже территория заповедника. Одним же вейк-парком дело не ограничится. Это так, пробный камешек. Сегодня вейк-парк, а завтра возле этого вейк-парка появится будка, в которой начнут продавать сладкую воду, потом пиво, потому что будет очередь, которой нужно ждать, потом появятся шашлыки, и пошло-поехало. И все оно тут же обрастет торговыми объектами, и каждый будет возмущаться: почему ему можно, а мне нельзя?

 

«Эта территория имеет международный статус»

 

- Чтобы понимать весь риск и масштаб ущерба, который может возникнуть от работы подобного вейк-парка, нужно понимать, в чем ценность данного участка. Расскажите об этом поподробнее.

- Тилигульский лиман — это лиман закрытого типа. Он отделен от моря широкой пересыпью — 4 км от лимана до моря и 7 км шириной. Пересыпь представляет из себя сеть мелководных озер, лагун, болотец, отделенных друг от друга небольшими участками песчаных степей, солонцов, солончаков — они являются очень привлекательным местом для гнездования птиц. На озерах птицы концентрируются в большом количестве, они там кормятся. И во время пролетов, гнездования кочевых птиц на Тилигульском лимане за весь период наблюдения зарегистрировано 280 видов птиц — это две трети всей фауны Украины! Сейчас мы постоянно новые виды фиксируем, а некоторых старых уже не находим. То есть, идет динамика. В прошлом году впервые зафиксировано фламинго на озерах пересыпи. Фламинго любят такие мелководные озера, и их основным кормом является рачок артемия, который и может обитать в таких гиперсоленых водоемах. И так получилось, что был разгар пандемии, курортная зона не работала. Ни фейерверков, ни криков, ни гама. Все было очень спокойно. С другой стороны, климат меняется, птицы расселяются и ищут подходящие для себя места обитания, пребывания, кормления, гнездования. Понятно, что подходящих мест для гнездования фламинго у нас нет. Но какое-то время побыть, покормиться, отдохнуть — есть. Вот они залетели и стайка из 16-17 особей.

У нас там и гнездовые колонии, и громадное количество видов во время кочевок и миграций. Поэтому не зря на пересыпи Тилигульского лимана в 70-х годах был создан первый в области орнитологический заказник местного значения под названием «Низовья Тилигульского лимана». Причем этот заказник был бинарный — одновременно создан в Одесской области и как продолжение — в Николаевской. Была единая целостная система этих озер. На базе заказника уже потом и парк создавался, и Тилигульский лиман был объявлен водно-болотным угодьем международного значения, или Рамсарским угодьем. На базе этого Тилигульский лиман стал объектом изумрудной сети Европы. Это самые ценные территории для сохранения биологического ландшафтного разнообразия в Европе. Изумрудная сеть была определена Советом Европы и туда включен весь Тилигульский лиман. То есть, эта территория имеет международный статус. А теперь посмотрим на ситуацию глобальной точки зрения. Украина подписывает много соглашений, международных конвенций, в рамках которых берет на себя определенные обязательства. Мы объявили Тилигульский лиман водно-болотным угодьем международного значения. Второе: мы включили его в состав изумрудной сети. Это важная территория для сохранения птиц, это орнитологический заказник, объект природно-заповедного фонда местного значения и региональный ландшафтный парк, который является не только прироохранной, но и рекреационной территорией. И этого, оказывается, мало.

- Есть там исчезающие виды?

- Бесспорно. Есть редкие виды, которые от природы редкие. Например, хищные птицы никогда не бывают в массе. Один хищник контролирует громадную территорию. Поэтому хищник не бывает массовым. Например, лунь болотный — птица, которая контролирует тростниковые заросли. Эта птица достаточно редкая, она в охранном списке, но ей ничто не угрожает. А вот орлан белохвост — он и редкий, и исчезающий вид. В Европе он вообще считался вымирающим видом. У нас на Тилигуле он не гнездится, но постоянно пребывает и использует лиман как кормовую станцию.

- Мы говорим о птицах. Но ведь наверняка в этом парке есть и другие представители живой природы, которые также нуждаются в охране.

- Ну, конечно. У нас для этого целый научный отдел есть. Там хоть всего три сотрудника, но мы проводим исследования, публикуем массу материалов. Кроме птиц, есть много краснокнижных видов среди насекомых, млекопитающих. Растительный покров, флора — просто изумительная. 620 представителей флоры, причем много эндемичных видов. Тилигульский лиман — единственное место в Причерноморье, где цветет подснежник Эльвеза. Он распространен на островах Эгейского моря, в Греции, поэтому его еще называют греческим. Легенда такова, что греки, которые колонизировали наше Причерноморье. Это была гавань морская, и они могли завезти сюда кусочек своего окружения. У нас несколько балок весной и с одесской стороны, и с нашей, белые от подснежника Эльвеза. Это наш талисманчик, мы им гордимся.

- И какой урон всей этой красоте может нанести такой объект, как вейк-парк?

- Государственная экологическая инспекция посчитала ущерб в размере 3 200 гривен. На территории что-то около 15 сотых. Но даже пусть на такой небольшой территории, они разрушили водный и растительный покров и там очаг сорняков образовался. Там будет дурнышник, амброзия. Получив один очаг, они пойдут разрастаться дальше. И второе — сам вейк-парк вроде как безобиден — всего две шестиметровые вышки, провода и так далее. Но он будет создавать фактор беспокойства, шум для окружения, которое там обитает. А птицы в местах гнездования любят тишину. Если это место станет шумным, неспокойным, многие представители дикой природы просто покинут это место и мы лишимся заповедной территории.

Но самое обидное то, что мы там рядом сделали 500 метров искусственных островков для гнездования птиц, чтобы усилить возможности по воспроизводству. Потому что не так много природных мест, подходящих для гнездования — хищники охотятся, люди беспокоят, коровы их давят. А на островке им безопасно, вокруг вода, и на искусственной платформе они загнездились и спокойно вывели потомство. Повышается популяция, выживаемость этого вида. Ведь для этой же цели и создаются природные парки. И здесь, практически на этом же месте, они умудрились организовать вейк-парк. Многие усилия всего нашего учреждения оказались сведены на нет.

И, кстати, экологическая комиссия, на которой мы были вместе с директором экологической инспекции, приняла такое смешное решение, что я даже не знаю как мы его будем выполнять. Рекомендация экологической комиссии: региональной ландшафтному парку выбрать для вейк-парка подходящее место на своей территории. Чего это мы должны выбирать место для коммерческого объекта? Это что, входит в наши функции?

Это при том, что я уже подсказывал наиболее оптимальное место для вейк-парка, где вред его размещения был бы минимальным. Если ехать в Одессу, то справа благоустроенный пляжик села Коблево. Почему вы не пойдете, не попросите и не согласуете этот вопрос и не сделаете вейк-парк у себя на пляже. Почему вы полезли в орнитологический заказник? Зачем это надо было делать? А потому что там удобнее. Там ближе курортная зона. Удобно — ехать в курортную зону и сделать вот этот съезд. Каждый же думает не о выгодах для природы — каждый думает, как выгодно только ему.

И сейчас у меня позиция такая: давайте не искать виновных и крайних, кто там вовремя не сообщил, не поднял всех на уши. Ну, обнаружили бы на пять дней раньше — что, что-то бы поменялось? Давайте покажем, что мы способны остановить захват земель, способны демонтировать это и что так не должно быть. Вейк-парк вроде бы и не занял много места. Но это прецедент! Если мы неспособны остановить такой самозахват, незаконное строительство, завтра там появится десяток других желающих. Будут жариться шашлыки, продаваться пиво, будет автостоянка, кемпинг, масса других развлечений, и от заповедника не останется ничего.