Адвокат Сергей Войченко: «Дело об убийстве Олеся Бузины осталось нераскрытым»

О киевском адвокате Сергее Войченко в Николаеве заговорили в ходе, пожалуй, самого громкого дела последних лет — «дела Михаила Титова». Выпускник юрфака Киевского национального университета имени Т. Г. Шевченко. Сергей Войченко свою карьеру начинал в далеком 1997 году автомехаником, работал на разных предприятиях юристом, помощником народного депутата Верховной Рады Украины, а с 2002 года начал работать в органах прокуратуры следователем районной прокуратуры, затем работал следователем по особо важным делам в Генеральной прокуратуре Украины, первым заместителем прокурора Ивано-Франковска. Кандидат юридических наук. В 2013 году ушел из прокуратуры и начал заниматься адвокатской деятельностью. В 2015 году вместе со своим коллегой Александром Дульским создал адвокатское объединение «Войченко и Дульский», на счету которого сотни самых разных дел, многие из них — громкие. В Николаеве Сергей Войченко представляет в судах интересы Михаила Титова, Дмитрия Леонова и еще ряда людей.

Разговор с Сергеем Войченко о правовой ситуации в Украине, о специфике прокурорской и адвокатской деятельности, о том, почему развалилось «дело Мультика» «Новости-N» предлагают вниманию своих читателей.

«Оставалось слишком мало прокуроров, с которыми можно было продолжать стоять на стороне людей и Закона»

—Сергей Викторович, свою работу вы начали в прокуратуре. Почему изначально вы выбрали правоохранительную систему?

—Как бы банально это не звучало, на украинском языке это звучит так: «Загострене почуття справедливості». Когда я шел в правоохранительные органы, мне хотелось защитить граждан от преступников, помочь людям. В детстве я читал очень много книг о работе правоохранительной системы. И конечно, у меня было понимание, что преступники — это воры, убийцы, насильники — тот контингент, с которым необходимо, чтобы боролась правоохранительная система. Экономические преступления — они уже второстепенные. Мне хотелось изменить систему, сделать что-то для людей, и на своей должности в прокуратуре у меня это получалось.

—Почему тогда ушли, если получалось?

—В феврале 2013 года я уволился из органов. Это была моя принципиальная позиция. Дело в том, что органы прокуратуры уже тогда стали утрачивать тот облик, который они имели. Оставалось слишком мало работников в системе, с которыми можно было отстаивать интересы Закона. Начали выживать старые кадры, они стали уходить на пенсию или в бизнес. Требовались совершенно другие: слепые исполнители, «кивалы», «подтанцовщики». Эта роль меня не устраивала. В 2013 году я сдал экзамены и получил свидетельство на право заниматься адвокатской деятельностью, с того момента и предоставляю адвокатские услуги.

—Вы ушли сами, или вас попросили уйти?

—Я ушел сам.

—Вам не говорили, что с вашей позицией работать в прокуратуре нельзя?

—Говорили и очень часто. Я видел, что моя позиция не комфортная моему руководству, это общение было не комфортно и мне. Зачем нагнетать обстановку, тем более бороться с ветряными мельницами? Я не Дон Кихот и не Санчо Панса. Я прекрасно понимал, что фронт один. Значит нужно было стать на другую позицию. И дальше продолжать делать своё дело — бороться и помогать людям. К сожалению, государству оказались не нужны высококвалифицированные кадры. Как показывает нынешняя практика, чем тупее — тем лучше, чем дефектнее — тем выше должность. Вместо того, чтобы обслуживать людей и помогать им, они работают исключительно на то, чтобы заработать денег и угодить партийным интересам своих хозяев. Если этого нет, никто не хочет ничего делать. Всё из-под палки.

«Всё его достижение — это папа, а у самого молоко на губах не обсохло»

—Какие у вас были знаковые дела, когда вы работали в прокуратуре?

— Было много интересных дел: убийства, изнасилования, должностные преступления и крупные хищения — мы их раскрывали и доводили до суда. Порой приходилось сталкиваться с непониманием со стороны руководства, когда мне говорили : «Ты туда не лезь и сюда не лезь!». Это вызывало протест, но система и продажные кадры делали все, чтобы так было, и от дел меня отстраняли, и с должностей снимали. Если вспоминать старые дела, то можно написать мемуары. На старости лет может быть так и сделаю.

—В чём, по вашему мнению, отличие между прокуратурой десятилетней давности и нынешней прокуратурой?

—Прокурор, если брать изначально, как установилось ещё во времена Советского Союза, был действительно фигурой, в прокуратуре были лучшие кадры. Районный прокурор имел влияние на председателя районной администрации, а областной даже на председателя облгосадминистрации, мог вызвать к себе директора любого предприятия. К примеру, когда ещё я работал, мы имели статистику всех долгов по зарплате и боролись с задолженностью. Со временем, когда в прокуратуру стали приходить те, у кого брат народный депутат или высокопоставленный чиновник, все изменилось. Новые люди приходили с определённой целью — заработать денег. И прокуратура стала терять свой облик, а сейчас её вообще, практически, свели на нет.

—Вы сказали, что ушли, так как прокуратура утратила свой облик. Так какой у неё облик сейчас?

—Прокуратура превратилась в обслуживающий персонал узкопартийных интересов, тех людей, которые у власти. Прокуроры не работают на государство, общество. Сейчас мы видим, если папа на престижном месте, то параллельно его сыночек скачет по самым высоким должностям, хотя у него ещё молоко на губах не обсохло. Понятно, что такие руководители не имеют авторитета — им только идиот будет подчиняться. Он ничего не сделал, чтобы занять эту должность. Всё его достижение - это папа. Открыто скажу, когда я видел таких руководителей, было желание или плюнуть в лицо, или дать в морду. Нет у них авторитета. Нормальный человек их уважать не будет.

—В последнее время многие дела, имевшие в своё время большой резонанс, в суде начинают разваливаться, но несмотря на это прокуратура не отказывается от обвинения. Когда работали вы, случалось такое, что прокурор, понимая свою ошибку, отказался от обвинения?

—Тогда и сейчас, если дело отправлялись в суд и его возвращали на дополнительное расследование, то следователь и прокурор могли получить выговор. Это старая система со времен Советского Союза. Тогда оправдательный приговор вообще мог привести к увольнению из органов. Считалось, что прокуратура не может ошибаться. Если сторона обвинения ошиблась, значит тот, кто допустил ошибку, не имеет права работать в органах. Сейчас нет дополнительного расследования, но получение оправдательного приговора – это как ЧП, хотя это нормальная, цивилизованная мировая практика состязательного процесса.

—Много в Украине выносится оправдательных приговоров?

—Украина и раньше «пасла задних» по оправдательным приговорам. Сейчас ситуация немного улучшилась. Да и новый Уголовный-процессуальный кодекс привёл к большей состязательности процесса. Потому что прокурор собирает доказательства вины, а задача адвоката - защитить человека. Ещё раз повторю, в былые времена политические дела можно было посчитать на пальцах. Сейчас много дел политических или же заказных, их ещё называют бизнес-дела, которые возбуждаются не с целью защитить общество от преступников, а улучшить материальное состояние прокурора, следователя или перераспределить собственность.

«Иметь в руках такую дубину, как суд — очень выгодно»

—Что сейчас происходит с судебной системой в Украине в целом?

—Формируется такая судебная система, что если человек попадает в ее жернова, то ему придется очень туго. Но никто из судей не хочет повторить судьбу Родиона Киреева (судья, приговоривший к 7 годам лишения свободы Юлию Тимошенко — прим.авт.). Власть рано или поздно изменится. Куда будут бежать? В Россию? В Мексику? Или в джунгли? Не нравится какой-то человек в регионе, этот человек имеет авторитет, бизнес, деньги, а у другого этого всего нет, но он на высокой должности - и появляется уголовное производство. Сейчас используют правоохранительную систему и суды для того, чтобы «сбивать» своих политических оппонентов. Таких примеров в Украине много. Вот у нас появилось НАБУ, САП (специализированная антикоррупционная прокуратура) и на подходе антикоррупционный суд. Всё это создавалось с единственной целью — влиять на денежные потоки и их перераспределять. Более того, кто назначил людей в эти структуры, на того они и работают. Ни для кого не секрет, что в государстве Украина несколько центров власти, конкурирующих постоянно между собой. Простой же человек чувствует себя незащищенным, до него нет никому дела. Убийства, грабежи, разбои, кражи никто не хочет особо расследовать и раскрывать - на этом много не заработаешь, одна зарплата.

—Как Вы относитесь к судебной реформе?

—Судебная реформа, которая проходит в Украине, не даёт тех результатов, на которые все рассчитывали. Хорошо было говорить в 2013 году, когда дешевые политики со сцены пытались на громких фразах о независимых правоохранительных органах и судах сделать себе политическую карьеру. Но когда эти люди сели в кресла, то поняли простую вещь: ни один дурак не хочет упускать такие огромные рычаги влияния, как правоохранительная и судебная системы. В демократическом обществе, где приходят работать, а не воровать, правоохранительные органы независимые. У нас же, к сожалению, люди приходят на государственные должности и начинаются поборы, разборки со своими политическими оппонентами, улучшение материального благосостояния. Иметь в руках такую дубину, как суд и прокуратура, очень выгодно и упускать ее никто не желает, по крайней мере, добровольно. А как же на выборах побеждать?

—В каких отношениях чаще всего прокуратура и суд?

—Давайте вспомним Николаев, когда один из следственных судей одного из районных судов, прямо сказал, что к нему зашел в кабинет один из заместителей прокурора области, сел напротив него и говорит: «Так, а какие решения ты будешь принимать? Ты следственный судья, твоя задача обслуживать прокуратуру!». Это в какой нормальной стране возможно? Только в этом дурдоме, который сейчас происходит. Судья заявил об этом на всю Украину. Так это тот, кто смог заявить. Все знают, как прокуроры бегают к судьям с флешками. И что с прокурорами? Ничего. Какая реакция Высшего совета правосудия? Опять ноль.

—Вы сейчас говорите о прямом давлении прокуратуры на суд. Был ли хоть раз наказан прокурор, который пытался оказывать давление?

—К сожалению нет. Что далеко ходить? Мы начинаем слушать дело об убийстве Олеся Бузины, заместитель прокурора города Киева, великий наверное «юрист», пишет письмо председателю суда, который не слушает данное дело, что прокуратура видите ли обеспокоена и выражает глубокую обеспокоенность, что дело долго слушается, нечасто назначается. В нормальной стране, я думаю, этого прокурора умножили на ноль, его бы и в адвокатуру никто не принял, он бы стал изгоем юридического сообщества. Но председатель суда, получив такое письмо, вместо того, чтобы обратиться в Высший Совет правосудия об осуществлении давления, берёт под козырек и пишет на письме судье, который у него не в подчинении, «принять к сведению». Тот читает и пишет: «секретарю в дело». И это письмо оказывается в процессе. На самом деле, чтобы любой документ попал в производство, его должны обсудить и приобщить во время заседания. Одна из сторон процесса должна ходатайствовать о приобщении. А тут тупо положили – такое позорище. Как доверять таким судьям и прокурорам? Каким будет их авторитет после таких действий? Ответ на поверхности.

—И много таких примеров?

—Достаточно! Ну вот ещё один яркий пример. Взять хотя бы то же дело Титова. Мы идем в Жовтневый суд города Мариуполя, подаем в суд ходатайство об изменении меры пресечения, у нас должно быть заседание через полтора часа. И вот перед обедом выходят двое судей которые должны слушать дело Михаила Титова, и в этот же день покойного ныне Дмитрия Леонова, на крыльцо, и с ними два прокурора, один из Николаева, другой мариупольский. А там здание интересное, когда выходишь из него, если стоять за углом, те, кто вышел на крыльцо тебя не видят. Мы и стоим за углом и слышим, как судья говорит: «Так, мальчики, всё будет хорошо! Мальчики не волнуйтесь! Ну, с Богом мальчики!». Я выглядываю, и когда они меня увидели, сразу в рассыпную, как вампиры от света разбежались. Когда начался процесс я сказал: «Ваша честь, а что я от вас теперь должен хотеть?! Возьмите этого мальчика, усыновите!».

—Вообще имеет право прокурор или адвокат общаться вне процесса с судьей?

—Если эта встреча происходит на юридической конференции, то понятно, что не избежишь этого общения.

—А если в здании суда?

—Вообще внепроцессуальное общение не приветствуется в нормальной стране. Это недопустимо.

—Просто не приветствуется, или это утверждено законодательно?

—Прямого запрета нет. Однако, если происходит внепроцессуальное общение — это основание для отвода судьи или прокурора.

«Мы защищаем людей, которые попали в жернова системы»

 

—Как появилось объединение «Войченко и Дульский»?

—С Александром Леонидовичем мы познакомились, когда я уже был адвокатом. В 2014 году. Это было определенно тяжелое время и он подставил мне свое плечо. Потом мы работали в нескольких процессах вместе, сработались. Возникла идея объединиться — это было удобно, потому что работали мы в одних делах, но сами по себе. В 2015 году было создано адвокатское объединение «Войченко и Дульский». С того времени оно функционирует. Сейчас адвокатскому объединению, в котором уже есть немалый коллектив, будет три года. Много громких дел за плечами. Как показывает практика — это было верное решение.

—С какими проблемами в адвокатуре приходится сталкиваться?

—Не нужно забывать, что адвокат - это не только защитник. На самом деле адвокат представляет и сторону потерпевших. В нашей практике есть много случаев, когда мы представляем потерпевших. И фактически заставляем прокуратуру работать и привлечь к ответственности виновных людей. Хочу сказать, что потерпевшие у нас фактически не защищены, и правоохранительная система практически не хочет работать. Правоохранительная система стала больше врагом для людей, идет конфронтация правоохранителей с людьми вместо помощи им. Очень редко сталкиваемся с человечностью и желанием действительно помочь людям.

—Какое дело есть у объединения «Войченко и Дульский», о котором, возможно, не пишут, но оно не менее важное, чем резонансные дела?

—Есть у нас Pro Вono дело о защите горного массива Свидовец, в Закарпатской области. К нам обратились экологи-активисты, попросили, чтобы мы осуществили юридическую помощь. Огромный массив, порядка двух тысяч гектаров, где произрастает около 42 видов краснокнижных растений, живет порядка 50 видов краснокнижных животных, находятся многочисленные ледовые озера. Некоторые «барыги» посчитали это своей собственностью и при поддержке временщиков, которые находятся у власти, решили это всё отжать, уничтожить уникальную природу. Мы обратились в суд, встали на защиту, были в Брюсселе, в Швейцарии, встречались с депутатами европарламента, с представителями еврокомиссии и информировали европейское сообщество о сложившейся ситуации. Сейчас идут судебные процессы, где мы стараемся блокировать уничтожение природы. Я считаю, что это социальная ответственность всей команды Адвокатского объединения «Войченко и Дульский». Мы обязаны помогать нашей стране. Хотя всё это должна была делать прокуратура. Но прокуратура в это время готова обслуживать любого, кто больше заплатит, и в этом случае она слепа, очевидно, что глаза ей прикрыли. Есть и другие дела Pro Вono, поверьте, не все решают деньги, и мы готовы помогать людям, которые в этом нуждаются.

—Ваше объединение занимается абсолютно любыми делами, или есть приоритеты?

—Мы не ставим для себя каких-то границ. Когда человек просит о помощи, и мы видим, что можем помочь, то конечно же беремся. Я не понимаю адвокатов, которые берутся, но не могут помочь. Но это уже другая история.

—Такие тоже есть?

—Есть, и иногда к нам попадают дела после таких адвокатов. Это очень сложно. Бывает - человек берется, не дорабатывает, а на кону стоит судьба человека, это очень серьезный вопрос.

«Дело убийства Олеся Бузины осталось нераскрытым»

 

—Какие громкие дела есть за плечами вашего объединения?

—Есть такие, которые знают не только в Украине, но и за рубежом – одно из таких, например, дело убийства Олеся Бузины. В 2015 году министр внутренних дел на пресс-конференции назвал определенные фамилии, объявив этих людей преступниками. Нам удалось добиться, чтобы ребята вышли на свободу - и это по 115 статье УК Украины. В принципе, дело лежало мертвым грузом, но из политических мотивов, никто же не хотел признавать, что убийство Бузины осталось не раскрытым. Второе громкое дело — дело так называемых налоговиков. В 2016 году первая волна задержаний. Задерживали заместителей министров дохода и сборов. Ну а 2017 год, известное «вертолетное шоу», когда по всей Украине летали вертолеты, разве что подводные лодки не всплывали посреди улиц. Достаточно громкое у нас дело и николаевского бизнесмена Михаила Титова - это дело, которое также в своё время прогремело по всей Украине. Скажу, что среди наших клиентов есть и судьи, которые стали объектом давления за свою принципиальную позицию. Это и руководители областных и районных масштабов, и бывшие министры — менее громкие дела, которые в средствах массовой информации не находили отклика или не так громко обсуждались.

—Расскажите подробнее о деле убийства журналиста Олеся Бузины. Тогда на всю Украину заявили, что убийцы были задержаны. Возникает вопрос, почему подозреваемые сейчас на свободе?

—С этим делом изначально всё было не так. Когда убили Олеся Бузину, через несколько месяцев задержали двух молодых ребят, и на весь мир заявили, что виноваты они. Мы с Александром Леонидовичем с первого дня взяли это дело и начали их защищать. Когда ознакомились с делом, стало очевидно, что доказательства были сфальсифицированы. Судя по всему, правоохранители надеялись, что за дело возьмется слабый адвокат. Если бы так произошло, то вряд ли бы ребятам что-то помогло. Когда мы уже работали по делу, один из руководителей в министерстве внутренних дел приходил к друзьям наших клиентов и предлагал отказаться от нас и дать других адвокатов, утверждая, что мы нехорошие защитники.

—А это частая ситуация, когда вашим клиентам предлагают сменить защитника?

—Довольно часто. Правоохранители частенько советуют нашим клиентам отказаться от нас. Мол, любые адвокаты, кроме Войченко и Дульского. Понятно, что мы этим горе-правоохранителям - как кость в горле. Потом оперативные сотрудники ходили в СИЗО и рассказывали, что в своё время я работал при Януковиче, а ребята из «Правого сектора», с националистическими идеями, как они могут со мной работать! Для идиотов, которые это говорят, скажу, что я работал в прокуратуре ещё при Кучме, при Ющенко. В принципе, у нас создалась определенная когорта людей, у которых интеллекта не хватает, они сразу начинают вспоминать, кто где работал, при том, что на самих клейма негде ставить. Судебные заседания по «делу Бузины» проходили при очень большом внимании общественности и СМИ, так как на тот момент это дело было одним из наиболее резонансных. В каждом судебном заседании прокуратура по делу Бузины выглядела всё хуже и хуже. А мы собирали доказательства, опрашивали людей и т.д..

—Получается вы провели своё следствие?

—Конечно. Мы установили свидетельницу, которая видела убийц Бузины в день преступления. Она сама не из Киева, но мы её нашли, и она нам рассказала, что происходило в тот день. В магазине, где она работала, делали покупки убийцы, она их видела в машине, которую в дальнейшем мы тоже нашли. Со свидетельницей был интересный случай. Правоохранители о ней знали, а чтобы мы не смогли установить ее личность, они демонтировали магазин-павильон, в котором она работала. Привезли её в Киев. Мы договорились: сделали фоторобот и показали всем. Дальше — больше: у нас была информация, что ребята, которых подозревают в убийстве, в момент преступления были в зоне проведения антитеррористической операции. Я поехал в зону АТО, где они служили добровольцами, я общался с их сослуживцами, которые под протокол рассказали о наличии у них алиби. А потом их допросили в суде — они полностью подтвердили алиби на момент совершения преступления. Но для прокуратуры этого оказалось недостаточно. Зато их руководитель дал в газете сначала интервью, потом в Верховной Раде сказал, что дело уже в суде. А когда ему доложили, что дело не в суде, он распорядился дело быстро направить на рассмотрение. И вышло, как в песне: «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила». Понятно, что когда оно в суде разваливается, прокуратура визжит, что это всё судьи. Но, как сказал один из председателей киевских судов, когда обвиняют суды, что дела разваливаются, надо посмотреть, какую макулатуру прокуратура отправляет в суд. Они наверное надеются, что судьи их пожалеют и примут решение в их пользу. Но сейчас другие времена. Очевидно, что правоохранительная система должна повернуться лицом к народу, а не той точкой, которая она повернулась.

«В деле Титова временное затишье»

—В Николаеве об адвокате Сергее Войченко узнали после дела Титова. На какой стадии сейчас это дело?

—Ещё год назад все пятеро задержанных находились под стражей, прокуроры рассказывали, что к Новому году дело будет в суде. Как сейчас уже шутят, никто же не сказал, к какому Новому году — может к 2030, может к 2050. Сложно сказать, на какой стадии дело: расследование вроде бы и завершено, но об этом в установленном Законом порядке нам никто не сообщил. Знаю, что в деле, кроме моих клиентов, ещё несколько человек, которые находились в розыске, они сами пришли в прокуратуру, потому что нигде не прятались. Их объявили в розыск так, на всякий случай - так же громче звучит. В принципе, сейчас какое-то временное затишье.

—Следствие ведет Донецкая прокуратура. Однако на все брифинги выходят сотрудники Николаевской прокуратуры. И на заседания суда приезжали николаевские прокуроры. Почему так?

 

— Сложно этот идиотизм с точки зрения нормальной человеческой логики комментировать. Когда они устроили шоу 29 августа 2017 года, мы видели - там военная прокуратура была задействована, чуть ли ни всех военных прокуроров подключили. Потом их тихонечко исключили из дела. Мы понимали, что Мариуполь — прифронтовой город, со своими нюансами, и в дальнейшем мы увидели, что там гораздо проще было давить на суд. Это было глупо, когда прокуроры катались из Николаева в Мариуполь 500 километров, чтобы принять участие в судебном заседании. Причем катались, когда это было выгодно им. Когда было невыгодно — сразу же: то бензина нет, то ковер-самолет на техническом обслуживании… Очевидно, что делалось это с единственной целью — вытащить это дело в прифронтовой регион, где, им казалось, будет проще давить на суд и получать выгодные для себя решения.

—Получается, что ответа на то, какое отношение к уголовному производству имеет Николаевская прокуратура, если следствие ведет прокуратура Донецкой области, нет?

— В дурдоме, может, и есть. А нормальному, здравомыслящему человеку это говорит о том, что в очередной раз прокуратура пыталась использовать какой-то админресурс, который, очевидно, ей был обещан в этом регионе. Ну в какой-то момент стало очевидно, что не все судьи в Мариуполе были ручными, и всё-таки нам удалось в суде доказать определенную правоту, но это стоило здоровья моему подзащитному, его тогда госпитализировали. Тюрьма здоровья никому не прибавляет - мы в этом убедились на примере смерти Леонова.

—На брифинге прокурор Николаевской области Тарас Дунас заявил, что стороны процесса изучают материалы дела.

— Ни я, ни наши клиенты, с материалами дела не знакомились, нас никто не уведомлял.

—Вам вообще никакие документы не приходили?

—Нет! Может кто-то из коллег и знакомится с материалами, но нам не сообщили. Тем более дело до сих пор числится за прокуратурой Донецкой области. Николаевский отдел прокуратуры Донецкой области до сих пор сохраняет за собой производство. Хотя следователь Вячеслав Ерошкин у нас тут совершенно недалеко от офиса находится. Может он за нами так соскучился и решил перевестись поближе в Киев, бросив это дело.

—Я правильно понимаю, что после того, как суд отстранил от производства по Титову прокурора Вячеслав Ерошкина, он был переведен в Киев?

—Недавно слушались жалобы прокуроров по этому делу, нами было установлено, что Вячеслава Ерошкина перевели в Киев. Вообще в этом деле много комического. Например, есть «потерпевшие», которые в суде, во время рассмотрения ходатайства по применению меры пресечения, говорили, что потерпевшими себя не считают. «Потерпевшими» их «назначила» прокуратура. В суде они прямо заявляли: «Никакой я не потерпевший, я с Титовым не знаком и в глаза его никогда не видел». Но судьи даже слышать их не хотели. Глаза опускали в пол, делали вид, что не слышат, говорили: «нам эти свидетели не нужны». И самое парадоксально, что при этом вставал один из прокуроров и заявлял: «Нет, это наш потерпевший! Ему Титов сделал то-то и то-то». Титов смеется, сами «потерпевшие» смеются — а ему хоть бы что! Или вот еще пример: недавно в квалификационно-дисциплинарной комиссии прокуроров слушали жалобы Михаила Титова на действия прокуроров. Было смешно читать их объяснения. Например, задают вопрос прокурору, который был включен в дело августе 2017 года: «Почему вы в суд не ходили?». Он отвечает: «О том, что я был включен в группу прокуроров, я узнал, только тогда, когда на меня написали жалобу». И другие то же самое пишут. Comedy Club отдыхает.

Или вот еще пример. Один из свидетелей, сотрудник полиции, на суде рассказал, что будучи сотрудником милиции в 90-е — 2000-е годы «наблюдал за становлением преступной группировки». Я ему задаю вопрос: «Что значит «наблюдал»? Вы были работником милиции, ваши должностные обязанности как раз и заключались в борьбе с организованной преступностью. Почему же вы ничего не предпринимали, а только «наблюдали»? Он или молчит, или лепечет что-то несуразное — потому что ответить-то нечего.

—У вас есть эти пояснения?

—У меня это всё сфотографировано, но я пока фамилии не называю. Пока у нас клиенты на свободе, мы чуть-чуть добрее стали (смеется).

—Может эти прокуроры действительно не были уведомлены о том, что они включены в следственную группу?

—Зачем его тогда включали? Это ещё раз говорит о нагрузке, о неправильном распределении ресурсов, об отсутствии нормальной работы: поймали, для «Фейсбука» пофотографировали, часы, квартиры, ещё что-то повручали - и на этом всё закончилось. А для одного из задержанных — Дмитрия Леонова — все закончилось плохо, потому что он не дожил до своего освобождения. Я до сих пор уверен в том, что прокуратура умышленно сорвала слушание ходатайства об изменении меры пресечения, переведя Титова и Леонова из Мариупольского СИЗО в Николаевское, в нарушении всех норм Закона. Мы еще тогда говорили, что ожидаем провокации в Николаеве.

Недавно я смотрел одну программу, в которой ее автор и ведущий заявил, что Дмитрий Леонов был чуть ли не ключевым свидетелем в деле. Это мог сказать только человек, который совершенно не знает сути дела. Сам Леонов в суде прямо заявлял, что к нему приходили работники прокуратуры, которые угрожали: если не будешь свидетельствовать против Титова — живым отсюда не выйдешь. Об этом после смерти Леонова говорила и его жена Олеся. Леонов никогда не свидетельствовал против Титова или кого-либо другого, так как никто из задержанных не совершал никаких преступлений.

«Если в Украине правду не найдем, то родственники Леонова готовы обратиться в Европейский суд»

 

—На брифинге прокурор Тарас Дунас говорил о том, что осталась одна экспертиза в деле Дмитрия Леонова, и на данный момент все экспертизы говорят о том, что он умер от острого панкреатита.

—Сейчас мы представляем интересы семьи Дмитрия Леонова в деле о факте его смерти. Мы понимаем, что к его смерти причастны сотрудники правоохранительных органов Николаевской области, мы будем называть их фамилии. В принципе, они неоднократно звучали из уст родственников наших клиентов. Дмитрий Леонов практически полгода содержался под стражей. Никто не хотел предоставить ему нормальное медицинскую помощь. Но в Мариуполе его хотя бы лечили, ну, или пытались лечить. Очевидно, что перевод его в Николаев, возможно, был связан с тем, чтобы лишить его возможности получить медицинскую помощь. При современном уровне медицины панкреатит - это не приговор, это все лечится. Конечно, при условии, что вовремя предоставляется медицинская помощь. А если её не предоставляют — то фактически убивают таким образом человека. Что и случилось с Дмитрием Леоновым.

—Установлены события в день смерти Леонова в камере?

—Он жаловался, просил помощи врачей. Очевидно, что следственный изолятор не был заинтересован в предоставлении своевременной медицинской помощи Леонову. И явно, не без влияния местных правоохранителей.

—А как реагировали его сокамерники? Они пытались ему чем-то помочь?

—Его сокамерники не являются медиками. Что они могли сделать? Пытались, как каждый человек, помочь, предлагали выпить ту, или иную таблетку.

—Вы, как защитник, что собираетесь в дальнейшем делать в деле Леонова?

—Мы настаиваем на том, что дело должно быть изъято из прокуратуры Николаевской области, потому что следствие ведет местная полиция, а надзор осуществляет прокуратура Николаевской области. В деле есть свидетели, которые являются бывшими или действующими сотрудниками полиции Николаещины, фамилии этих людей известны и не раз в суде озвучивались. И то же самое со свидетелями, работающими в прокуратуре. Они на руководящих должностях сейчас. И мы понимаем, что они влияют на результат в этом деле. К сожалению пока прокуратура никак не реагирует. Если в Украине правды по этому делу добиться не удастся, то родственники Дмитрия Леонова готовы обращаться в Европейский суд по правам человека. И мы добьемся справедливости.

«Эпизода «захвата» кафе «Пирог» в деле Титова нет»

 

—Во время задержания правоохранители утверждали, что так называемое «ОПГ Титова» обвиняется в поставке наркотиков и оружия в зону АТО. Есть этот эпизод в уголовном деле сейчас?

—Там было много эпизодов: что они наркотики возили, то ли туда, то ли оттуда, а оттуда оружие возили. Я ещё удивлялся — а почему так мало навешали? Давайте все нераскрытые преступления Николаевской и Донецкой областей соберем и заведем в дело Титова, так же будет интересней. Закончилось всё тем, что ничего этого в деле нет.

—Это была единственная ниточка, по которой фигуранты дела могли находиться в Мариупольском СИЗО, а само дело слушаться в Мариупольском суде? Получается, если этого эпизода нет, то в принципе история с Мариуполем на сегодняшний день закончена?

—Да, правильно! Эпизоды были введены в дело только для того, чтобы были формальные основания для рассмотрения дела в Мариуполе. Решение принимал один из заместителей генерального прокурора Украины. Сейчас все эпизоды связаны с так называемыми николаевскими событиями, а некоторые, из громких эпизодов — отпали. Недавно мне довелось слушать интервью одного из народных депутатов Украины, который приезжал в Николаев. Вот он решил высказаться по делу моего клиента.

—Речь идет о Юрии Деревянко? Он говорил, что к нему обратились николаевские предприниматели, муж и жена, которые проходят в деле «Титова» по эпизоду так называемого «захвата» кафе «Пирог».

— Данный эпизод из дела убрали — притянуть к нему Титова не удалось никак, он не имел к этому никакого отношения. Ведь что на самом деле произошло? Бизнесмены, взяли кредит в банке, банк говорит: «Мы дадим, только вы внесите залог». Они вносят в залог кафе, затем кредит не возвращают. А кредит, между прочим, в несколько сотен тысяч долларов. Через некоторое время банк продает этот долг факторинговой компании. Приезжают представители компании и заявляют: «Вы или деньги возвращаете, или мы забираем помещение». И тут вместо того, чтобы эти вопросы решать в суде, несостоятельные заемщики бегут в прокуратуру. Я не знаю, что им там пообещали. По-моему, там чисто коррупционная составляющая в действиях сотрудников правоохранительных органов, которые хозяйственные, гражданско-правовые отношения попытались «протянуть» в уголовный процесс. Сегодня это помещение даже не арестовано - суд арест снял. Да там и студент-первокурсник увидел бы это с первого взгляда, почему это не видели «юристы» из прокуратуры?

«Интересно создать страшилку в городе, которой можно пугать непослушных политиков»

 

—Министр инфраструктуры Омелян заявил, что Михаил Титов пытался оказывать влияние на ремонт дорог, пытаясь «завести» туда какие-то свои фирмы. Фигурирует ли такой эпизод в уголовном деле?

— Я видел это заседание Кабинета Министров ещё до того, как стал защищать Михаила Титова. Меня уже тогда сказанное министром удивило. Мы с коллегами собрали все материалы, которые были по дорогам Николаевской области. Мы были готовы к этому эпизоду, если был бы у нас Омелян в деле допрошен, но в прокуратуре, очевидно, даже при всем желании навесить всё на Титова, понимали, насколько по-идиотски это бы звучало. Очевидно Омеляну тогда нужно было оправдаться за собственные просчеты и своих подчиненных.

—Не так давно у нас в городе проходил международный турнир по боям без правил, на который пришел и Михаил Титов. После этого многие начали активно обсуждать появление Титова на мероприятии, на котором присутствовал губернатор.

—Когда подняли эту тему, то у нас с Михаилом Николаевичем был разговор на эту тему, я говорю: а почему же ты нас с Дульским не позвал? Мы с коллегой тоже хотели бы посмотреть на эти бои, это интересно. А вообще: что удивительного в том, что в одном месте собираются люди на мероприятие международного масштаба? Николаев не такой уж большой город, и международных спортивных мероприятий здесь проходит не так уж много. Я думаю, что если глубже посмотреть, то там были ещё и многие сотрудники правоохранительных органов, и не только. А если совершенно случайно Титов приедет в Киев на концерт какой-нибудь во дворец «Украина»? А там вообще людей очень много, и министры приходят, и депутаты. Так что же, он со всеми ими встречался? По моему мнению, таким образом пытаются скомпрометировать губернатора. Фамилию нашего клиента просто использовали.

—Скажите, а у Ваших клиентов, включая Михаила Титова, есть сейчас какие-либо ограничения — по свободе передвижения, например?

—Никаких ограничений нет. Они абсолютно свободные люди - могут ехать хоть в Европу, хоть в Америку, хоть в Антарктиду. Это обстоятельство еще раз доказывает, что дело было «шито белыми нитками» изначально. Даже прокурор Николаевской области, надо отдать ему должное, не захотел марать руки об это дело. Я думаю, он понимал, насколько оно было «высосано из пальца», может потому и передавали производство в другую область. Дунас в этой ситуации оказался мудрее некоторых своих заместителей и подчиненных. Мы слышали, что 29 августа, когда всех задерживали, потом в судах прокуратура каждый раз рассказывала, что как только выпустим Титова и остальных, они как минимум все возьмут и убегут. Таких подарков прокуратуре делать никто не намерен. Первых моих клиентов по этому делу начали выпускать уже после Нового года, скоро год будет. Михаила Титова в апреле освободили. И до сих пор никто никуда не сбежал — и не собирается. Чем занимаются наши клиенты? Готовятся к суду! Сторона защиты, как правило всегда занята рабочим процессом, а наши клиенты занимаются своими вопросами: семьями, здоровьем. Ведь эта ситуация здоровья им не добавила.

—Не так давно в Сети снова всплыл разговор Михаила Титова и лидера «Оппозиционного блока» в Николаевском облсовете Владимира Фроленко. Многие утверждают, что Титов имеет влияние на депутата областного совета, и использует его в целях продвижения своего бизнеса.

—В деле нет эпизода, в котором нашим клиентам что-либо вменяли из-за разговора с Фроленко. Я тоже слышал разговор. Во-первых, я бы не утверждал, что это был голос Титова. Там не было проведено никаких фоноскопических экспертиз, не было идентификации голоса. И, насколько мне известно, в каком-то интервью Фроленко заявлял, что такого разговора вообще не было. Скорее всего, это всё было сделано для того, чтобы облить грязью Фроленко, использовав моего клиента. Это мое личное убеждение. Смешно говорить, что Титов управляет депутатами, руководит ими. Он что, губернатор области или глава областного или городского совета? Просто собственные неудачи некоторые депутаты пытались повесить на Титова.

—Хорошо, есть еще один эпизод. Журналист опубликовал переписку депутата облсовета Федора Барны с «Мультиком». В переписке Барна отчитался за проголосованный вопрос по отводу карьера. Есть в уголовном производстве эпизод с карьером?

—Эпизод с карьером действительно в материалах уголовного дела был. Но закончился он «пшиком», в принципе, как и всё остальное - никто даже подозрение не объявил.

— Значит, на сегодняшний день этого эпизода в деле также нет?

—Нет. На сегодняшний день есть всего лишь три эпизода, которые вменяют в вину Титову. А у некоторых из задержанных вообще по одному осталось. А изначально было 15-20 эпизодов. Накидали всё — мухи, котлеты, варенье, отходы жизнедеятельности, всё вместе это смешали и назвали уголовным делом Титова. Что касается Барны, я не знаю, с кем там Барна переписывался, наверное сам депутат мог бы больше сообщить. То, что это всё сфотографировали, выложили и кто-то отчитывался перед моим клиентом - это комично, потому что, опять же, Титов не политик, он бизнесмен. Он вообще в политику не лезет. Это мне напоминает, знаете, как в древние времена люди не знали, почему идет дождь, или почему дует ветер, и поэтому потусторонним силам приписывали погоду. Конечно, кое-кому интересно иметь в городе эдакую «страшилку», которой можно было бы пугать непослушных политиков или бизнесменов. Очевидно, что это не про нашего клиента. Как показала практика — больше нужно бояться местных правоохранителей. О скандалах с ними была череда публикаций: крышевание наркотиков, конвертационных центров и прочее.

—Подводя итоги нашей беседы, скажите, что вы планируете делать дальше? С учетом того, что прокуратура утверждает, что производство дойдет до суда, а вам об этом ничего не известно.

—Я думаю, что рано или поздно, это дело, если останутся эти прокуроры, всеми правдами-неправдами «вытолкнут» в суд, даже с точки зрения того, чтобы переложить ответственность на судей. Кто вменяемый, тот знает - там нечего отправлять в суд. Но в связи с тем, что там есть смерть Дмитрия Леонова, в связи с тем, что людей всё-таки держали под стражей, прокуратура будет направлять дело в суд любыми путями. Кроме как оправдательного приговора, мы в этом деле не видим ничего. Нельзя там принять в деле обвинительный приговор, в отношении Титова и других фигурантов. Даже если туда посадить «ручного судью», и то - это нужно просто открыто наплевать на Закон. Я сейчас не буду раскрывать всех секретов, а на самом деле, мы понимаем: материалов не стало больше — у них ничего нет. С чем идти в суд, кроме, каких-то заявлений? Ничего не будет! В суде прокуратуру ждет много сюрпризов!

—Вы можете предположить, что суд примет решение вернуть обвинительный акт прокуратуре?

—Я могу это предположить, потому что это может быть своеобразным «футболом», когда судьи не захотят брать на себя ответственность. Мы это дело настроены слушать открыто, будем настаивать на том, чтобы была полная видеофиксация, свободный доступ прессы — это позиция и самого Титова, и других фигурантов. Мы сейчас ведем переговоры с международными наблюдателями и, возможно, будем информировать некоторые европейские инстанции, которые мониторят соблюдения прав граждан в Украине, чтобы все видели процесс и могли сделать вывод. Мы настроены на открытый процесс, чтобы, как говорил Петр I, «дурь каждого была видна».

—Вы утверждаете, что дело Титова и других фигурантов «шито белыми нитками». По завершению судебного процесса и получении решения, вы намерены наказать всех, кто причастен к делу Титова? Ведь люди долгое время находились под стражей, а семья одного из фигурантов осталась без мужа и отца.

— Все исключительно в рамках Закона. Мы с клиентом будем добиваться полной реабилитации и компенсации. Если же будет установлен преступный умысел в действиях следователей и прокуроров, то и привлечение их к ответственности.

—Спасибо Сергей Викторович за интересную беседу!

—Вам спасибо!