С мешком по жизни

«… Летом все вокзалы юга Украины были заполнены солдатами-отпускниками. Они располагались везде: на перронах, в залах ожидания и буфетах. В Николаеве хлебными мешками была полностью завалена привокзальная площадь, а в Одессе военные мешочники дрались с ломовиками и заставили биржу переместиться в порт…

В августе 1917 года хлебные ходоки еще не решались посягать на литерные и пассажирские поезда, но товарники уже брали приступом, угрожая станционному начальству оружием. Временами таких хлебных спекулянтов на одной станции собиралось до двух тысяч человек. Совладать с ними было невозможно, большинство отпускников имели револьверы и штыки».

(Гоголь Б. Из истории создания советской государственной торговли // «Продовольственное дело» Изд. МГПК. 1918. № 3. 24 февр. С. 12).

Летом 1917 года Борис Ионович Гоголь – товарищ министра продовольствия в правительстве Керенского приехал на юг страны в служебную командировку. Он должен был подготовить доклад о перевалке товарного хлеба в Николаевском и Одесском портах. Результатом поездки чиновника стал не сухой отчет для продовольственной комиссии, а блестящее историко-литературное эссе, посвященное исконно русскому явлению – мешочничеству.

В смутное время революции и гражданской войны хлебные челноки, вопреки государственной политике «военного коммунизма», организовали систему «народного самоснабжения» и спасли от голодной смерти население промышленных городов Центральной и Северо-Западной России.

Дети «хлебной монополии»

Слово «мешочник» появилось в разговорном обиходе сравнительно недавно - в последней четверти ХIХ века. Так в крестьянской среде называли бродячих книготорговцев. Все очень просто. Берешь обыкновенный мешок, зашиваешь его с двух сторон, делаешь в середине надрез, набиваешь в два конца дешевые женские романы, порнографическую литературу, детские книжки, перебрасываешь груз через плечо и… вперед осваивать сельские просторы.

Однако широкий слой настоящих мешочников появился в России только после 25 марта 1917 года. Временное правительство приняло закон «О передаче хлеба в распоряжение государства». Этим постановлением положили начало осуществлению монополии. Под «хлебом» понимали: рожь, пшеницу, просо, полбу, гречиху, чечевицу, «всякого рода муку, отруби, крупы, всякие жмыхи».

На территории страны сельскохозяйственные производители обязывались передавать излишки зерна (всё, что превышало определенный минимум) государственным продовольственным комитетам. Свободная торговля хлебом категорически запрещалась.

Реализовать хлебную монополию Временное правительство было не готово. Государственные продовольственные комитеты не владели инфраструктурой хранения и транспортировки зерна, бюджетные деньги для хлебозаготовителей приходили из казны с опозданием.

Крестьяне привозили хлеб на ссыпные пункты и в ожидании расплаты неделями обивали пороги продовольственных управ. Люди раскидывали таборы, жгли по ночам костры и наблюдали, как зерно мокнет под дождем. После долгих мытарств селяне перестали «проявлять патриотизм». В деревнях возникли стихийные винокурни, избыточная пшеница, стала превращаться в вечную «волюту» - самогон. Многие историки колхозного крестьянства (Владимир Кабузан и др.) говорят о том, что даже в трезвых старообрядческих селах Арбузинского повита всю зиму варили водку.

Настоящим спасением для хлеборобов стали мешочники. Они прибывали из Центральных и Северо-западных губерний страны, где уже начинались перебои с поставкой продовольствия. Первые организованные артели хлебных «самоснабженцев» появились на фронте в действующей армии. Солдатские комитеты воинских частей выбирали из своей среды ходоков, выправляли им документы, давали общественные деньги и… посылали в отпуск для поправления здоровья. Обычно «поправлять здоровье» ездили уроженцы Херсонской, Таврической и других южных зерновых губерний России.

Временное правительство запретило хлебный экспорт через все черноморские порты. Скопившиеся излишки товарного зерна в селах Николаевского и Одесского уездов, раскупались военными челноками по цене, которая в несколько раз превышала государственный закупочный тариф. Этот хлеб доставлялся в центрально-промышленные районы страны, где продавался с прибылью в 200-300%.

По подсчетам Бориса Гоголя, только за август-октябрь 1917 года солдаты-мешочники сумели переместить из Херсонской губернии в хлебопотребляющие районы России более 3,5 миллионов пудов зерна. Рентабельность таких торговых операций была высока. Дети «хлебной монополии» в солдатских шинелях возвращались из армии домой обеспеченными людьми.

Вскоре противозаконная челночная торговля обрела такой макроэкономический размах, что крестьянские сходы в условиях растущей инфляции наотрез отказывались продавать зерно государственным заготовителям по фиксированной цене.

2 октября 1917 года, по свидетельству Бориса Гоголя, крестьяне села Троицко-Сафоново Николаевской волости Херсонской губернии отказались ссыпать товарный хлеб продовольственной управе. Они заявили чиновникам: «Городу зерно давать не будем ни за какие деньги, а армии поможем своими силами». Через неделю отряд военных челноков забрал излишки хлеба у селян за деньги «по справедливой цене». Селяне «помогли армии».

 

На враждебной территории

После октябрьского переворота большевики приняли эстафету хлебной монополии от правительства Керенского, а через несколько месяцев, в рамках общей политики «военного коммунизма», вообще запретили всякую частную оптовую и розничную торговлю. К хлебному дефициту в стране теперь добавился общий товарный голод мануфактурных изделий.

Москва и Петроград перешли на нормированное снабжение трудящегося населения по карточкам. Все работающие получали фунт хлеба, неработающие члены семей – по полфунта. В конце 1918 года эта пайка уменьшится до ¼ фунта. Все мешочники объявлялись врагами революции, при задержании их имущество конфисковалось, а сами они подлежали тюремному заключению на 6 месяцев, злостные рецидивисты расстреливались.

Тем не менее, нелегальная торговля хлебом процветала. В 1918-1919 годах произошел настоящий взрыв мешочничества. Бартерный бизнес был предельно рентабелен. Александра Львовна Толстая – дочь писателя - в воспоминаниях о периоде своего мешочничества говорит: «… В вагон набивалось столько людей, что приходилось стоять вплотную друг другу. Когда уже ноги совсем отказывали, я приспособилась поджимать их и висела некоторое время придавленная стоящими рядом телами… Такие мучения вознаграждались призами в деревне: за катушку ниток можно было получить четверть пуда муки, за пару сапог – три пуда, за один мужской костюм или отрез ситца – 10 пудов…».

Потребительское мешочничество населения городов захлестнуло страну. В походы за хлебом снаряжали ходоков домовые комитеты Москвы и Петрограда, промышленные предприятия, артели извозчиков и… чиновники госучреждений губернских городов. Тотальная монополия государственной торговли «военного коммунизма» разваливалась на глазах.

Мешочников не останавливали подвижные линии фронтов гражданской войны на Украине. Хлебных челноков грабили все: банды зеленых атаманов, белогвардейские и советские заставы, германские полевые комендатуры и повстанческие отряды Нестора Махно, который отдельным указом запретил поставлять большевикам продовольствие.

Товарняк с мешочниками, остановленный в глухой степи, становился желанным призом для всех. Однако военная реальность была намного сложнее. Хлебные челноки часто объединялись на враждебной территории и оказывали сопротивление реквизиторам.

В апреле 1919 года казаки деникинского генерала Улагая остановили недалеко от станции Лоцкино поезд, набитый мешочниками из России. Это была катастрофа. Мешочник Андрей Большаков – будущий заместитель наркома продовольствия СНК РСФСР в бюллетене «Продовольственное дело» № 2 за 1920 год описывает событие так:

«… Поезд остановили недалеко от станции Лоцкино по Одесской дороге. Дверь в нашу теплушку открыл бородатый казак и велел всем выходить наружу. Кругом была ровная степь. Нас построили в две линии и велели старшим выйти из строя. Никто не вышел. Тогда казаки выдернули первую пятерку человек и зарубили их перед строем. Пришлось указать на наших старших артельщиков, у которых были документы на провоз хлеба от Думенко. Их сразу расстреляли… Казаки заставили нас сгрузить весь хлеб в четыре последних вагона, затем завели в теплушки лошадей и отправились на нашем поезде дальше. Мы все, ограбленные, без вещей остались ночевать в чистом поле…».

Однако приключения русских мешочников на этом не закончились. Через два дня толпу уставших и голодных челноков остановил передовой разъезд «зеленого» атамана Лариона Завгороднего. Людей накормили и обогрели. Все мужчины влились в ряды повстанцев и получили оружие. Через месяц они остановили продотрядовский эшелон из Одессы, перебили чекистов, забрали всю муку и… атаман отпустил всех на родину. Мешочники забрали причитающуюся долю хлеба, благополучно добрались до Москвы, продали зерно, затем вновь отправились на Украину.

С момента заключения Брестского мира советское правительство отдельным соглашением договорилось с немецкой стороной о препятствовании нелегальной торговлей хлебом. Военная администрация убрала заградительные кордоны из демаркационной зоны, целиком предоставив германскому командованию бороться с армией мешочников.

Это было ошибкой. В кайзеровской армии к концу мировой войны стали сказываться усталость, разочарование и падение дисциплины. В результате немцы, правда за взятки, сквозь пальцы смотрели на переход границы мешочниками.

Хлебный маршрут в Херсонскую, Таврическую и Елисаветградскую губернии из России стал накатанным. В 60 км от Белгорода, на станции Беленихино поезда останавливались. Границу преодолевали на крестьянских подводах. Передвигались с огромным риском. Красноармейцы и окрестные крестьяне обирали путешественников до нитки. Когда нейтральная полоса оставалась позади, часть мешочников перехватывалась немецкими заставами и оказывалась в селе Вислое - в лагере карантина. Здесь им делали антихолерные прививки, затем в течение 5 дней содержали как преступников.

Тысячи мешочников жили зимой в холодных сараях, спали на соломе. Жизнь в этом лагере протекала, как в заправской тюрьме: ежедневные построения на утреннюю поверку, вечерние переклички по баракам, принудительные работы. Наконец, получив от немецкого доктора справку о нормальном состоянии здоровья, челноки отправлялись за провизией в Николаев, Одессу и Крым.

Была в этом путешествии своя специфика: дорожные трудности удавалось преодолевать лишь тем, кто передвигался налегке и покупал муку на дефицитные царские деньги и золото. Мешочникам, обремененным баулами с предназначенными для обмена товарами, путь на Украину был заказан.

Путешествие за хлебом через маргинальную зону гражданской войны было опасным. Челноки болели тифом, их грабили, брали в заложники и расстреливали. Продовольственные ходоки мерзли в степи и умирали от голода. Мемуары выживших ходоков донесли до нас много легендарных историй.

Это и сброшенная с поезда женщина, которая просила принести отрезанную ногу потому, что в чулке были спрятаны общественные деньги. Это и два брата близнеца из Калуги, которые одновременно повесились на шлагбауме после того, как милиционеры отняли у них мешки с мукой – собственность целого квартала голодных людей в родном городе. Это и расстрелянные австрийцами московские профессора, что отказались показать тайный маршрут хлебного обоза в Тараще, это… всего не перечислить в небольшой статье. Будущим историкам и публицистам еще предстоит обозначить трагические события смутного времени.

Однако самое страшное время для мешочников только наступало. Впереди маячил 1921 год – последний год хлебной монополии и «военного коммунизма».

Последний год «военного коммунизма»

В Украине пик военного коммунизма пришелся на весну-лето 1920 года. Это было обусловлено полным истощением южноукраинского крестьянства в длительной борьбе с реквизиторами немецко-австрийских войск, деникинской армии и продотрядами большевиков.

Летом 1919-го Добровольческая армия изгнала красных с Украины и устроила широкомасштабный «белый террор» против большевиков и повстанцев. Террор сопровождался крупными изъятиями крестьянского хлеба для тыловых заготовок перед походом на Москву.

Затем махновские отряды стали громить тыл белогвардейской армии. Началась затяжная борьба со снятыми с фронта деникинскими частями, которая потребовала сильнейшего напряжения, как людских, так и продовольственных ресурсов южноукраинского села.

После этого зимой 1919-20 года, отступавшая из под Москвы Добровольческая армия, вновь стала изымать остатки продовольствия у крестьян Херсонской губернии. Под занавес событий, преследовавшая Деникина РККА, открыла беспредельный продовольственный террор на освобожденных территориях.

Мешочники из России были слабыми конкурентами для вооруженных продотрядов Красной Армии. Тактика «вольных добытчиков хлеба» в конце 1920-го – начале 1921 года изменилась. Спекулянты уже не объединялись в большие артели, они в одиночку или мелкими группами просачивались в села Херсонской губернии и под покровом ночи покупали у крестьян за золото, спрятанное от реквизиторов зерно.

В сборнике архивных документов «Реабилитированные историей. Николаевская область» опубликованы несколько приговоров Одесского губернского революционного трибунала, касающиеся хлебных спекулянтов.

17 ноября 1921 года чекистами был задержан житель Ярославской губернии Александр Капитонов, который пытался вывезти 14 мешков муки из села Софиевка Вознесенского повита. Следствием установлены все участники незаконной сделки.

Приговор от 24 декабря этого года гласил: «Именем Украинской Советской Социалистической Республики, рассмотрев дело по обвинению гр.гр. Капитонова, Потребенко, Лысенко, Загоруйко, Леуна и Добровольской в злостном уклонении от продналога и спекуляции зерном, выездная сессия Одесского революционного трибунала в составе: председателя тов. Лизова и членов т.т. Колбасина и Жуся определила: считать доказанным собственным признанием виновность всех вышеуказанных граждан в злостном уклонении от продналога и спекуляции зерном.

Принимая во внимание катастрофическое продовольственное положение республики, руководствуясь своей революционной совестью и пролетарским правосознанием, революционный трибунал приговорил: гр. д. Софиевка Потрибенко Матвея Яковлевича, 62 лет, Лысенко Василия Фомича, 35 лет, Добровольскую Акулину Кирилловну, 75 лет, Загоруйко Акулину Ивановну, 43 лет, Леуна Карпа Петровича, 53 лет к трем годам концентрационного лагеря, конфискации всего имущества и земельного надела. Жителя Мологского уезда Ярославской губернии гр. Капитонова Александра Антоновича, 39 лет, революционный трибунал приговорил к высшей мере социальной защиты - расстрелу».

Только за шесть месяцев осени 1920-го и зимы 1921 года Одесский трибунал вынес 134 приговора хлебным спекулянтам и уклонистам от продналога. 211 мешочников из центральных губерний России были расстреляны.

Несмотря на все репрессии, хлебные спекулянты в Херсонской губернии оказались неистребимыми. Они подкупали местную администрацию, делились с командирами чекистских продотрядов и добывали правдами-неправдами легализующие документы на транспортировку муки в хлебопотребляющие регионы страны.

«Вольные снабженцы» исчезли только с упразднением хлебной монополии при НЭПе. Многочисленные крестьянские восстания в стране и Кронштадский мятеж заставили советское правительство заменить продовольственную разверстку фиксированным продналогом. Запрет на частную торговлю был снят, хлеборобы перестали нуждаться в услугах посредников. Эпоха мешочников канула в Лету.

***

Через восемьдесят лет великая страна начнет распадаться. Продовольственное и промтоварное челночество возродится в корабельном крае. Древние «путешествия с мешком» обретут массовую популярность у народа. Тысячи николаевцев начнут сметать с прилавков дешевую мануфактуру, инструменты и электроприборы. Колонны автобусов, частных автомобилей будут выстраиваться в очередях на румынской, югославской и польской границах. Затем новые мешочники начнут осваивать дальний маршрут в Китай. Их будут грабить таможня и бандиты, местные чиновники и полиция. Они будут терпеть лишения и голодать. Многие разорятся, единицы сколотят капитал и откроют в Николаеве первые магазины и рестораны. Впрочем, это совсем другая история.