Почему мирный план Путина работает

«Если начатый мирный процесс что-то и показывает, так это то, что Россия остается единственным незаменимым партнером Украины в деле обеспечения стабильности и процветания»

Николай Петро (Nicolai N. Petro)

Несмотря на огромные препятствия, минские договоренности, которые больше известны как мирный план Путина, на самом деле работают. Когда казалось, что продолжающиеся нарушения вот-вот вынудят Петра Порошенко отказаться от прекращения огня, как он уже сделал однажды, украинский президент удваивал ставки, принимал новые законы и проводил кадровые перестановки, указывающие на то, насколько серьезно он настроен на урегулирование конфликта в восточной Украине.

Так было не всегда. Порошенко баллотировался в президенты, обещая мир посредством переговоров, однако придя к власти, он не нашел поддержки переговорному процессу среди своих ключевых сторонников. Глава парламента, премьер-министр, министр внутренних дел и даже его собственная команда по вопросам национальной безопасности — все выступали за расширение «антитеррористической операции», начатой предшественником Порошенко в апреле. Пользуясь американской поддержкой и помощью американских советников, Порошенко быстро поверил в то, что победу можно одержать «в считанные часы».

Сначала операция по усмирению восточной Украины была отмечена такими проблемами, как дезертирство военнослужащих, нехватка боевой техники и слабое взаимодействие. Но к середине лета украинские войска вроде бы перешли какую-то грань и начали наступление на повстанцев по всем фронтам. Однако в конце августа произошло немыслимое — украинские военные понесли сокрушительное поражение под городом Иловайском.

Точные подробности того, что там пошло не так, не оглашаются. По словам Семена Семенченко, командовавшего добровольческим батальоном «Донбасс», который вел наступление на Иловайск, украинские войска, взяв центр города, оказались в окружении у повстанцев и были полностью отрезаны. Российские средства массовой информации говорят, что в этот котел попали целых 7000 украинских солдат, а также несколько сотен единиц военной техники.

Семенченко утверждает, что украинская армия в том сражении потеряла более 1000 военнослужащих, однако его слова опроверг министр обороны Валерий Гелетей, заявивший, что погибло всего 107 украинских солдат. В то же время генеральный прокурор говорит, что число погибших там составило «не менее» двухсот военнослужащих, а некоторые украинские газеты сообщают, что потери исчисляются сотнями. Остановить дальнейшую гибель людей помогла лишь личная просьба президента Путина открыть для окруженных украинских солдат «гуманитарный коридор». И Гелетей, и начальник генерального штаба были вынуждены уйти в отставку.




Давая впоследствии телевизионное интервью, президент Порошенко возложил ответственность за катастрофу на два ключевых воинских подразделения Украины, которые оставили свои позиции в ходе боя. Губернатор Луганской области Геннадий Москаль, ранее работавший министром внутренних дел, заявил, что спецбатальон Министерства внутренних дел «Киев-2» также сбежал с поля битвы.

Командиры частей и подразделений, в свою очередь, в качестве причины поражения называют отсутствие должной поддержки и обеспечения со стороны украинской армии. Некоторые из них баллотируются на выборах от политических партий, находящихся в оппозиции к блоку Порошенко. Другие же заявляют, что когда военный конфликт утихнет, они маршем пойдут на Киев и призовут политическую власть к ответу за провал военных действий.

Иловайские события явно стали переломным моментом. Они заставили Киев пойти на прямые переговоры с руководством повстанцев, хотя он обещал никогда этого не делать. Прямым результатом этого стал Минский протокол, подписанный 5 сентября.

Но даже это эффектное военное поражение не привело бы к столь драматическому повороту событий и к смене курса, если бы другие политические силы не убеждали Порошенко за кулисами отказаться от военного варианта.

Например, в разгар кризиса президент Порошенко посетил Вашингтон в отчаянной попытке добиться военной помощи и экономического содействия. Уехал он оттуда с 53 миллионами долларов. Как отметил один аналитик, это ничтожная сумма, которой хватит на обеспечение боевых действий в течение девяти дней. Нет сомнений в том, что неспособность Украины получить значимую военную помощь из-за рубежа в столь критический момент Порошенко расценил как сигнал о необходимости сменить курс.

Тем временем, европейские лидеры посылали аналогичные сигналы, свидетельствующие об их недовольстве Украиной. Они долгие месяцы говорили о том, что не может быть никаких переговоров с Россией о содержании украинского соглашения об ассоциации с ЕС. И вот в августе европейский комиссар по торговле Карел де Гюхт (Karel de Gucht) внезапно объявил, что хотя никаких изменений по сути соглашения быть не может, ЕС готов «сменить темп» и учесть обеспокоенность России.

Чиновники из Евросоюза стали намекать, что хотя Украина не может одновременно быть членом Таможенного союза и ЕС, она могла бы вступить в Евразийский экономический союз, который должен прийти на смену Таможенному союзу в январе 2015 года. Более того, выступая в середине сентября на конференции в Киеве, европейский комиссар по вопросам расширения Штефан Фюле (Stefan Fuele) даже заявил, что ЕС и Евразийский союз должны начать переговоры, направленные на создание общего рынка. К концу месяца ЕС в одностороннем порядке решил отложить реализацию ключевых положений соглашения об ассоциации с Украиной до января 2016 года.

Не менее драматичным стало принятое Евросоюзом после Минска решение поддержать все основные условия Москвы в продолжающемся газовом споре с Украиной: это погашение значительной части имеющейся задолженности и предоплата за будущие поставки по минимальной цене, на которую согласилась Россия — 385 долларов за тысячу кубометров. ЕС даже согласился дать гарантии займа МВФ для расчетов по долгам.

Похожий сдвиг произошел и в позиции Германии, что можно понять из комментариев министра иностранных дел Франка Вальтера-Штайнмайера (Frank-Walter Steinmeier), который приветствовал назначение нового главы внешнеполитического ведомства ЕС и генерального секретаря НАТО. Он подверг суровой критике их предшественников, не стесняясь в выражениях: «Я обнаружил, что некоторые решения, исходившие в последние недели из Брюсселя, из штаб-квартиры НАТО, не всегда были полезны». В августе, когда канцлер Германии Ангела Меркель решительно выступала против постоянного размещения боевых сил НАТО в Восточной Европе, вице-канцлер Зигмар Габриэль (Sigma Gabriel) открыто поддержал идею федерализации, назвав ее «единственным подходящим путем» для сохранения территориальной целостности Украины. В середине сентября агентство Reuters привело слова представителя немецкого правительства, заявившего, что хотя Берлин может понять действия Украины, Порошенко должен признать, что «военного решения на востоке быть не может».

Когда в течение всего одного месяца появилось так много сигналов об «усталости от Украины», все стало предельно ясно: после Иловайска все внешние силы сошлись во мнении о том, что Киеву придется напрямую вести переговоры с «террористами».

Чтобы сделать эту уступку ключевым требованиям Москвы более удобоваримой, Путин в сотрудничестве с ОБСЕ обеспечил переговорные рамки, попросив российский парламент лишить его полномочий отправлять войска на Украину и подтвердив, что Донбасс является и должен быть частью Украины.

В сфере экономики он дал согласие снизить на 100 долларов цену на газ, чтобы дать Украине возможность пережить зиму, пересмотреть условия украинских облигаций, принадлежащих России, предотвратить дефолт и даже, как заявил советник украинского президента Юрий Луценко, совместно с Украиной профинансировать восстановление Донбасса.

В военной сфере Путин очевидно поспособствовал замене ключевых руководителей ополченцев, отвел российские войска от границы, ужесточил пограничный контроль и затруднил процесс пополнения запасов повстанческих сил.

Таким образом, западное давление на Киев с требованием отказаться от первоначальной цели одержать военную победу на востоке, вкупе с российским давлением на украинскую столицу с призывом вступить в переговоры с повстанцами дали первую реальную надежду на политическое урегулирование кризиса. И хотя средства массовой информации основное внимание уделяют спорадическим стычкам, до сих пор происходящим в регионе, здесь важнее то, что общее число потерь резко сократилось, что военные с обеих сторон повседневно находятся в контакте, стараясь разрешать конфликтные моменты, и что тысячи беженцев сегодня возвращаются по домам.

Однако мирный процесс находится лишь на начальном этапе, и существует огромное множество различных способов пустить его под откос. Так, предстоящие 26 октября парламентские выборы могут создать серьезные преграды на пути мирного урегулирования.


Ожидается, что Блок Петра Порошенко на выборах получит от 16 до 35 процентов голосов. Однако данные последних опросов общественного мнения показывают, что выступающие против прекращения огня партии («Радикальная партия», «Народный фронт», «Батькивщина» и «Свобода») вместе могут получить 40% мест в Раде, если оправдаются самые высокие показатели по опросам.

Националисты вряд ли займут господствующие позиции в парламенте, однако несомненно то, что их влияние будет усиливаться из-за отсутствия тех партий, которые традиционно отстаивали права русскоязычного населения. Они оказались в невыгодном положении, потому что от 20 до 40% людей на востоке и юге Украины заявили о своем отказе голосовать, и потому что в новом парламенте будет на 35 мест меньше, так как в Крыму и в отдельных районах Донбасса, которые традиционно являлись оплотом русскоязычного населения, выборы провести невозможно.

Во-вторых, от этих партий баллотируется ряд командиров добровольческих батальонов. Двое из них являются главными кандидатами от «Радикальной партии», а семеро включены в списки «Народного фронта». Многие считают, что в случае избрания эти люди выступят за возобновление боевых действий

В-третьих, существует вполне реальная опасность, что повстанцы не захотят вести переговоры в рамках сохранения украинского суверенитета. Отношение к Киеву у них по-прежнему очень враждебное. Противоречивые заявления лидеров повстанцев свидетельствуют о том, что некоторые из них не намерены признавать никаких вариантов, кроме независимости всего донбасского региона от Украины.

И наконец, налицо очевидное нежелание многих на Западе поддерживать мир, который станет «вознаграждением для Путина». Влиятельные средства массовой информации, такие как Economist, Maclean’s, Financial Times, Washington Post и New York Times, регулярно говорят о том, насколько опасно допустить даже видимость победы Путина. Если перефразировать заявление британского журналиста Ангуса Роксбурга (Angus Roxburgh), они считают Путина частью проблемы, но «отказываются признавать, что он также может стать частью ее решения».

Но лишь из-за того, что некоторые элементы мирного плана являются путинской инициативой, мы не должны допускать ошибку и считать, что он противоречит украинским интересам. В конце концов, если минские договоренности ведут к укреплению государственных институтов и к повышению их авторитета, то разве это не способствует стабилизации и объединению Украины? А может, такой исход соответствует интересам как Украины и ЕС, так и России?

Учитывая хрупкость достигнутого мира, я полагаю, что Европе, России и США тем более важно и необходимо открыто признать свою общую заинтересованность в действиях Порошенко по обеспечению мира и в противодействии тем многочисленным политическим силам, которые стремятся возобновить боевые действия.

Хорошим способом продемонстрировать эту общую заинтересованность стала бы разработка совместно с Россией комплексного пакета экономической помощи Украине, чтобы после парламентских выборов украинское правительство не стало жертвой экономического популизма или, что еще хуже, не потерпело крах, в результате которого ему на смену пришли бы ждущие своего часа экстремистские силы.

Другим объединительным моментом стало бы коллективное выступление против усиливающихся ограничений для российской культуры на Украине (включая доступность телепередач, книг и фильмов). Нам будет нелишне вспомнить прозорливое высказывание президента Джорджа Буша-старшего со ссылкой на слова лорда Эктона. Выступая в 1991 году в Верховном Совете Украины в Киеве, он напомнил своей аудитории: «Сама надежная проверка, по которой мы можем судить, свободна страна или нет, это та степень безопасности, которой пользуются меньшинства». Необходимо четко и регулярно говорить о том, что современную и демократическую Украину нельзя построить на русофобии, особенно в условиях, когда более половины ее населения постоянно пользуется русским языком в своей повседневной жизни.

Торговые санкции, возведение стены, разделяющей два народа, а также попытки изолировать Украину от влияния российской культуры, которую многие граждане страны считают своей, могут поднять настроение некоторым политическим группировкам. Однако ими не заменить то, что непременно нужно Украине для выживания — крупные и постоянные инвестиции российского бизнеса. На самом деле, если начатый мирный процесс что-то и показывает, так это то, что Россия остается единственным незаменимым партнером Украины в деле обеспечения стабильности и процветания.

Со временем к пониманию этого факта пришли все украинские руководители, даже Юлия Тимошенко и Виктор Ющенко. Придерживаясь минских договоренностей, Порошенко показывает, что и он тоже начинает это понимать. Теперь и Западу пора осознать эту действительность.

Николай Петро — профессор политологии, работающий в Университете Род-Айленда (University of Rhode Island). Недавно он вернулся из годичной научной командировки на Украину.

"The National Interest", США, перевод   inosmi.ru