Гибель адмирала. К 115 годовщине со дня смерти С.О. Макарова

 

Такси запаздывало. С момента получения СМС о прибытии таксомотора на место прошло уже 10 минут, но машина всё не приходила. Я повторно позвонил оператору и сказал, что машины не вижу. Через минуту мне позвонил сам водитель и уточнил, где я нахожусь. Оказалось – мы стояли в квартале друг от друга. Он ждал меня, я его…

Наконец он подъехал. Я плюхнулся на сидение, и машина рванула с места. Путь был не близкий. Разговорились. Мой спутник оказался человеком неординарным, образованным и просвещенным. До недавнего времени занимал весьма необычную должность. Военный медик редкой специализации был один на несколько областей…

На сидении автомобиля я заметил книгу «Порт-Артур». Казалось бы — кому сегодня придет в голову читать мемуары о событиях столетней давности, происходивших на другом конце Света? Но водитель мне сказал, что книга имеет самое прямое отношение и к нашему городу. Ведь в ней в подробностях описаны обстоятельства гибели человека, родившегося в Николаеве, прославившего себя, как выдающийся флотоводец. Человека, именем которого в нашем городе назван один из университетов, одна из улиц, которому поставлен памятник на Флотском бульваре – адмирала Макарова. В книге также были описаны обстоятельства гибели выдающегося художника–баталиста Василия Верещагина, именем которого назван в нашем городе художественный музей. Человека, способного сделать художественное произведение даже из такого отвратительного явления, как война.

Лежащая на сидении книга меня заинтриговала. Седовласые старцы – бывшие боевые офицеры Тихоокеанского флота Российской империи писали эту книгу далеко за океаном, в эмиграции, когда я только появился на свет и еще «пешком под стол ходил». В ней всё написано от первого лица. Никаких ссылок на чужие слова, только то, что участники событий видели собственными глазами. Издание редкое. На форзаце значится: Нью Йорк, издательство имени А.П. Чехова, 1955-й год. На этот источник нет ссылок в статье в Википедии, посвященной гибели прославленного адмирала. Между тем, в ней самым подробным образом описаны обстоятельства гибели Макарова и Верещагина. Гибель на войне солдат и даже офицеров – дело обычное, гибель художника – редкое!

Такси подъехало к месту назначения, я расплатился и вышел. Шли дни, но у меня в душе всё шевелился червь любопытства – мысли об увиденной книге не оставляли меня в покое. Очень хотелось заглянуть вовнутрь и почитать – что там написано…

Дело в том, что я и раньше задавался вопросом – как могло случиться так, что опытнейший морской волк, прославленный адмирал, сам командующий Тихоокеанским флотом империи, находясь на мощном броненосце, мог пойти ко дну после единственного взрыва японской мины, да еще и «прихватить с собой» знаменитого художника? Что произошло? Почему он не спасся? Что это было – гордость и честь капитана, покидающего тонущий корабль последним? Или что-то другое?

Наконец я не выдержал и сказал себе – почему бы и нет? Взяв мобильник, порылся в его памяти и нашел телефон таксиста, который по чистой случайности сам позвонил мне, когда мы не могли найти друг друга. Я набрал номер и попросил его дать мне книгу хотя бы на несколько дней. Меня не интересовали обстоятельства обороны Порт Артура, мне нужно было найти ответ на свой вопрос – почему не спасся Адмирал Макаров?

Оказалось, что книга эта не его. Ему дал её почитать его знакомый – дальний потомок одного из авторов книги – флотского врача Кефели, проживающий сегодня у нас в Николаеве: воистину – мир тесен! Так через пару дней заветная книга попала ко мне.

Следует сказать, что, не смотря на давность и удалённость событий, в ней описанных, книга оказалась интересной. Множество коротких рассказов – воспоминаний участников обороны Порт-Артура. Я приведу только те из них, которые касаются лично адмирала Макарова и того, что произошло в Желтом море 31 марта 1904 года - 115 лет назад.

Интересно, что в книге описаны не только обстоятельства смерти Степана Осиповича, но и кое-что о нем самом, как человеке, его облике, манере поведения. Ведь писали об этом люди, лично знавшие его. Один из таких людей – капитан 1-го ранга Н.В. Иениш, с детства знавший прославленного адмирала. Вот, что он пишет:

Было это зимой 1885 – 86 гг. Макаров, получивший в командование «Витязь», приходил часто по вечерам к моему отцу, в то время читавшему курс стрельбы в Артиллерийском классе.

Как сейчас вижу громадный письменный стол отца, поставленный наискось между двумя крайними угловыми окнами обширного кабинета. Позади стола высокий экран с наклоненными большими листами чертежей, рисунков, графиков, которые часто менялись; два больших двойных подсвечника с зелеными абажурами; фигура отца на вертящемся табурете, что-то рассказывающего и по временам водящего по экрану бамбуковой указкой и массивного Макарова, сидящего в кресле и изредка вставляющего своё слово. Я забирался на огромный диван в глубине комнаты и, следя с затаённым дыханием за плавными движениями Макарова, оставался упорно до его ухода, несмотря на немые призывы гувернантки через полуоткрытую дверь.

Что меня зачаровывало, это не борода – в те времена бороды процветали, - не Георгий, но золотые аксельбанты Макарова. Я ни у кого не видел подобного великолепия. Аксельбанты переливались матовым блеском под светом свечей. Это было невыразимо прекрасно! И потом – глаза, спокойные, проницательные, источники магического излучения; взгляд их, как конус света волшебного фонаря, прохаживался в пространстве. И когда я попадал в этот конус, всё моё существо переносилось в какой-то неведомый и лёгкий мир.

Макаров был неким сверхъестественным гением. И каково было моё негодование, когда однажды Макаров, придя утром в воскресенье на целый день, остался завтракать и за столом должен был есть холодный ростбиф. Я не знал, чем нужно было питать этого полубога, но, во всяком случае, не холодным мясом. На наш дом опустился призрак бесчестия, который необъяснимо преследовал меня долгие годы.

Через много лет, уже будучи морским офицером И.В. Иениш служил под началом адмирала Макарова и так описывал его деловые качества.

Я беру на себя смелость утверждать, что он был самым современным из всех адмиралов флотов всего мира, за исключением японского, что он оставлял далеко за собой всех русских адмиралов. Говорю это теперь убежденно. Я не был его слепым поклонником, многое в чертах его характера не гармонировало с моим. Но я имел возможность впоследствии при контактах с иностранными офицерами высших рангов, получить подтверждение того, о чем говорю.

Надо было удивляться необычайной ясности мысли и физической выносливости в его годы. Он поднимался по шторм – трапу так, как большинство из командиров не могли бы сделать. Он мог провести ночь на ногах и работать потом весь день без отдыха до позднего вечера.

Он был в курсе всего, что только было нового в технике и в развитии военно–морских идей. И всё это было им усвоено и подвергнуто критическому анализу он часто появлялся в Петербурге на весьма специальных сообщениях ученых кругов и иногда выступал оппонентом в вопросах, не имеющих прямого отношения к военно–морскому делу, удивляя ученых четкостью суждений и проникновением в сущность вопроса

(капитан 1-го ранга Н. В. Иениш, стр. 147

Красной нитью через воспоминания всех участников событий проходит то особое отношение сослуживцев к Макарову, авторитет, которым он пользовался среди морских офицеров и всех защитников крепости. Вот слова Контр–адмирала А.В. Шевелева:

Как сейчас помню стоящего на мостике адмирала Макарова и его ласковые слова благодарности. Мы все знали, что он имеет нравственное право посылать нас в самые опасные операции, и шли совершенно спокойно, ибо знали, что в нужный момент он поможет и ни на минуту не забудет нас. На корме «Петропавловска» около башни с 12 – дюймовыми орудиями стоял в шубе и меховой шапке художник В.В. Верещагин и что- то зарисовывал. Через 3 часа он погиб.

Авторитет и деловые качества адмирала сразу после его прибытия в Порт Артур вызвали подъём в душах защитников города, вселяли надежду на успех.

Вскоре после моего возвращения в Артур прибыл и адмирал Макаров. С его приездом сразу изменилось и настроение. Адмирал всюду являлся, чтобы поднять дух личного состава, нажал все пружины, чтобы взорванные суда как можно скорее были отремонтированы и вошли в строй. Для ускорения ремонта этих судов он привез с собой целую артель мастеровых Балтийского завода со специальными пневматическими инструментами под руководством энергичного корабельного инженера Кутейникова. Результаты сказались быстро. … Ремонт в порту шел быстрым темпом. Корабли, неподвижно стоявшие в порту до прибытия адмирала Макарова, начали выходить навстречу неприятелю, как только он появлялся на горизонте.

(Генерал-лейтенант, инженер-механик В. Ф. Берг стр. 297)

С давних пор, если зеркало треснуло - в народе это считается плохой приметой. Нечто подобное произошло и на флагманском корабле «Петропавловск» незадолго до его гибели. Там после первого же боя треснуло одно из орудий главного калибра. Вот свидетельство очевидца:

После первого боя в стволе правого 12-дюймового носового орудия «Петропавловска» образовалась продольная сквозная трещина, идущая от дужки на 8 приблизительно футов и происшедшая, как предполагали, от попавшей в дуло непосредственно перед выстрелом морской воды. При последующих выстрелах трещина должна была продолжиться до следующей обертки и повлечь или окончательную невозможность пользоваться им, или вызвать взрыв пушки с повреждением соседнего орудия, не говоря уже об опасности для людей. Орудие считалось выведенным из строя. Его замена была весьма проблематична, - в Артуре ни одного запасного орудия не было.

Подполковник Меллер, прибывший с Макаровым, исследовав на следующий же день орудие, заявил, что это пустяки, т.к. после нескольких дней работы оно будет действовать, что дальность не уменьшится, только рассеяние будет несколько большим. Стоит только остановить распространение трещины сквозной дырой, просверленной нормально к оси орудия, и заплавить эту дыру металлом для избежания крупного прорыва газов в этом месте.

…В следующие дни можно было видеть редкую картину: подполковник в пальто верхом на пушке, нажимая обеими руками на ручки пневматического сверла, ведет напряженную борьбу со сталью. Работа продолжалась несколько дней с раннего утра до захода солнца с кратким перерывом на обед. Она не остановилась даже во время бомбардировки порта японцами… Он сам лично залил просверленную дыру металлом и орудие приняло участие в перекидной стрельбе при следующем обстреле японцами порта.

(капитан 1 ранга Н.В. Иениш стр.305 - 306)

Увы! Подъём, вызванный в душах защитников города приездом любимого всеми флотоводца, был недолгим. Вскоре он погиб. Судя по описанию, причиной гибели адмирала стал целый ряд факторов, роковое стечение обстоятельств, как в боевой обстановке, так и в оснащении корабля на котором адмирал выходил в море. Капитан 1-го ранга Н.В. Иениш пишет:

На «Петропавловске» было не сто, как говорили, но 18 мин заграждений, т.е. столько, сколько можно было поставить с двух плотиков. Мины заграждения, в то время, составляли часть вооружения линейных кораблей. Никто никогда, ни в школе, ни на судах, о возможности детонации мокрого пироксилина, в тех условиях, в которых это произошло, не говорил. Наоборот, все опыты в пороховых лабораториях подтверждали их безопасность: химики считали это установленным. Запальные стаканы с шашками сухого пироксилина, необходимого для взрыва влажного пироксилина, в непосредственном с ним контакте, хранились в особом погребе, в кормовой части корабля. Нужен был какой – нибудь несчастный случай, чтобы обратить внимание специалистов (химиков или офицеров) на опасность присутствия мин на судах. Судьбе угодно было, чтобы выбор этого случая пал на «Петропавловск» с его драгоценным грузом… (стр. 145 - 146)

Уделом Макарова было погибнуть раньше, чем он мог перейти к активной борьбе. Он, вся деятельность которого в течение десяти последних лет его жизни проходила под девизом «Помни войну!» - (эпиграф всех его печатных трудов по военно–морскому делу).

Все, кто видел гибель броненосца «Петропавловск», описывают это событие таким образом – А Воробьёв:

«Бесшумный» вошел в гавань, а я спустился в кают–компанию, но не успел выпить стакан чаю, как наш миноносец затрясся, точно его бросало в сторону, и раздался звук взрыва необыкновенной силы. Мне казалось, что взрыв произошел у нас, и я поспешил наверх. Когда я шел по трапу, раздался второй взрыв, и через секунду я увидел справа впереди нашего траверза, взорвавшийся «Петропавловск». Погибающий броненосец был окутан черным и бурым облаком. Раздались еще взрывы, но много слабее первых двух. Облако поднималось всё выше и выше. Нос и середина броненосца погрузились в воду; корма была высоко приподнята над водой, и мне было видно, как вертелись винты. Погибающие толпой стояли на юте. Некоторые бросались в воду, но через несколько секунд броненосец исчез в пучине, унося с собою все живые существа, находившиеся в этот момент как внутри его, так и наверху. ( А. Воробьёв стр. 181).

Судя по всем описаниям, взрыв был не один. Первый взрыв от ударившейся в правый борт корабля в носовой его части японской морской мины спровоцировал цепочку последующих взрывов, произошедших уже внутри корпуса судна. Это и привело к столь плачевным последствиям

На флагманском корабле подняли сигнал: «Миноносцам войти в гавань». Почти одновременно с этим сигналом раздался взрыв на «Петропавловске». Облако черного дыма поднялось над его носом и вырвалось пламя; затем раздался второй взрыв с облаком белого пара (по-видимому, взорвались огнетрубочные коробчатые котлы). Нос броненосца с креном на правый борт стал быстро погружаться в воду, корма поднялась над морем и винты продолжали работать в воздухе. Наконец раздался третий ужасный взрыв – поднялось желтое пламя и облако желтовато–бурого дыма. Корабль исчез под водой. Без сомнения, взорвались снаряды в погребе 12 – дюймовых орудий под кормовой башней. Немедленно были спущены шлюпки для спасения. Я был старшим штурманом «Баяна» и записывал моменты различных боевых событий или диктовал их моему помощнику. По моим записям, с момента первого взрыва на «Петропавловске» и до его исчезновения под водой прошло 1 минута 43 секунды.

(Контр-адмирал А.В. Шевелев стр. 156).

Проще говоря, на то, чтобы покинуть гибнущий броненосец, ни у адмирала, ни у большинства членов экипажа попросту не было времени.

Наиболее эмоционально и драматично описана гибель броненосца «Петропавловск» в воспоминаниях одного из участников событий, находившегося в момент взрыва непосредственно на борту корабля и чудом сумевшего спастись. Именно в этой части воспоминаний описано, как погиб находившийся на борту «Петропавловска» знаменитый художник-баталист Василий Верещагин:

Из главы «Гибель Петропавловска»

(Свидетельство и личные переживания)

… Вдруг, характерный звук минного взрыва, сопровождаемый страшным вертикальным толчком, как бы подбросившим наш массивный стол и вырвавшим у меня из рук мой аппарат, заставил нас вскочить на ноги. У всех впечатление взрыва – непосредственно под нами. Одновременно продолжительная вибрация броневой палубы и лёгкий крен на нос.

…Всё еще находясь под впечатлением взрыва под кормой и считая себя последним, я остановился за дверью и начал её задраивать. Только я набросил один болт, а со вторым не успел справиться, ибо кто–то сильно давил на дверь изнутри, как раздался второй взрыв, ясно где–то в носу, и корабль задрожал еще сильнее. Бросив дверь, побежал по трапу. Едва достиг половины – взрыв где-то под соседней башней. Палуба, прилегающая к её кожуху, раскрылась, стена огня пронеслась сбоку, спалив ворс правой стороны моей меховой тужурки, и исчезла. Но трапа не тронуло.

Во второй палубе поднималась по трапу бегом сплошная струя матросов. У подножия образовалась пробка. Но никаких признаков паники не было. Я приостановился, чтобы пропустить эту толпу и бросился к находившейся рядом моей каюте… … Но у самой двери, услышал раскат нового взрыва, где- то в центре, и почувствовав усиление крена, повернул к трапу. Он был уже свободен.

… Наверху картина полной катастрофы. Направо, - среди взвивающихся на бесконечную, казалось, высоту столбов пламени и клубов дыма, вырывающихся впереди задней трубы из спардека во всю его ширину, взмётываются огромные осколки чего – то. Корабль уходит носом в воду, кренясь на правый борт… куски исковерканного железа падают кругом. … Весь корпус корабля непрерывно дрожит. За кормой слышится шум работающего в воздухе, быть может, остаточным паром винта… … Повернувшись, …вижу на вздымающемся крайнем юте группу – человек в 30 матросов и благородную голову Верещагина, окаймлённую барашком высокой шапки и воротника, как бы прикованных к борту звуком вращающегося винта.

Еще несколько мгновений – и новый взрыв выбрасывает, как пробку, правую кормовую 6 - дюймовую башню. Соседняя с нею стрела Темберлея срывается с места, с басистым рёвом вихрем проносится над моей головой и сметает всю группу Верещагина.

… Командир «Петропавловска» кап. 1 р. Н.М. Яковлев (Николай Матвеевич Яковлев) особенно любимый командой, был брошен взрывом в море. С проломленным черепом и несколькими перебитыми ребрами, он был без сознания. (Его спасли 2 матроса, случайно оказавшихся поблизости и он остался жив–прим. авт.).

(Капитан 1 ранга Н.В. Иениш стр. 171).

Последствия гибели флагманского корабля Тихоокеанской эскадры и самого её командующего вызвали шок у защитников крепости и сказались на результатах войны самым печальным образом. Вот что пишет морской врач Я. И. Кефели:

- Погиб «Петропавловск» с адмиралом Макаровым, - пронеслась мрачная и страшная весть по внутреннему бассейну.

Все бросились на Дачные Места, откуда видна была катастрофа. Это было в 11 часов утра 31 марта 1904 года. Когда я прибежал на взгорок у берега возле Дачных Мест, «Петропавловска» уже не было. От него осталось рассеивающееся облако дыма. Массы шлюпок еще толпились возле одного места между судами эскадры, видимо, спасая тонущих. На вершинах холмистого берега всюду кучками стоял народ, смотря в сторону моря на рассеянную в беспорядке эскадру. Со всех сторон еще сбегались из города и порта люди, потрясенные новым несчастьем и новой неудачей, постигшей флот…

Мичман Яковлев, Великий князь и другие, оставшиеся в живых, спаслись только потому, что были наверху, на мостике возле адмирала Макарова, - но самому адмиралу спастись не удалось. В море потом видели плавающее адмиральское пальто. Видимо, адмирал сам его снял, чтобы легче было плыть, но, как старик, он не мог удержаться на воде.

На «Петропавловске» находилось, вместе со штабом командующего флотом 705 человек, из них погибло и умерло от повреждений 636.

(морской врач Я.И. Кефели стр. 164).

Вот и всё, что поведали нам очевидцы о трагедии броненосца «Петропавловск», об обстоятельствах гибели знаменитого адмирала и знаменитого художника. Все люди умирают, но не каждому дано умереть смертью героической. Не каждому суждено жить после смерти в воспоминаниях соотечественников. Не каждому удаётся оставить по себе вошедшие в историю великие сражения, научные труды, знаменитые художественные полотна. Не каждому удаётся заставить очевидцев взяться за перо и описать картину его гибели.

Адмиралу Макарову и художнику Верещагину это удалось!

Женя Желдоровский

Март 2019 г.