Антология корабельного досуга

23 февраля - День защитников Отечества. В николаевском ночном клубе на входе - два частных бронетранспортера, у дверей вместо контролера - дневальный «на тумбочке» со штык-ножом. Стены, как положено, украшают тексты с выдержками из Устава гарнизонной и караульной службы, «Обязанностей солдата и матроса», воинской присяги СССР. 

Во внутреннем помещении - интерьер казармы: железные кровати в два яруса, подушки, темные одеяла, белые вафельные полотенца на спинках.

Аттракцион называется «подъем - отбой». Человек двадцать молоденьких парней и девчонок выстроились на вечернюю поверку. «Сержант» командует: «Тридцать секунд времени - отбой!». «Бойцы» начинают беспорядочно раздеваться. По «казарме» разлетаются мужские куртки, женское белье, колготки и джинсы. Все ныряют под одеяла. Звучит следующая команда: «Сорок пять секунд времени - подъем!». Начинается «одевание по тревоге». Кто не успел, тот выбывает из игры.

В конце концов, остаются два участника, которые показывают чудеса оперативного одевания-раздевания, именно они получают главный приз - бесплатную выпивку на всю ночь.

Толпа болельщиков начинает подбадривать следующих участников соревнования.
Стою вместе с приятелем и наблюдаю давно забытое действо.

- Ты знаешь, - задумчиво оборачивается ко мне, - жена одевается на работу два часа...

- А раздевается?..

- Раздевается быстрее... Лучше бы наоборот...

Вторая партия «солдат» закончила соревнования. Победили две девчонки (!). Пригодятся им эти навыки в жизни?.. - Неизвестно.

После веселого аттракциона армейской ностальгии не возникло. Тоскливое время в биографии... два года жизни - коту под хвост. Одеваться - понятно, но зачем быстро раздеваться?.. В советской армии было много всякого дебилизма. Сегодня он становится предметом инсталляции через юмор клубной культуры.

Клубное общение - древний способ межличностной коммуникации на планете. Первые клубы возникли вместе с появлением человека. Антропологи причисляют к ним и собрания охотников перед общим загоном добычи, и знаменитые «мужские союзы» воинов. Хронологию организованного досуга историки тянут от мифологии рыцарей круглого стола, через масонские ложи иллюминатов к средневековым цехам и городским коммунам.

Однако родиной клуба принято считать Англию. В 1693 году члены консервативной партии тори основали в Лондоне клуб «White's». До этого времени культурное общение горожан было разделено сословными перегородками. Аристократы посещали балы и приватные салоны, купцы собирались на праздниках старшин, ремесленники устраивали цеховые торжества, а рабочие по найму коротали свободное время в трактирах.

Консервативный «White's» разрушал традиции. Здесь эсквайры, адвокаты, коммерсанты и лорды могли свободно общаться между собой, нужно было только подчиняться определенному поведенческому ритуализму.

Из Англии клубы начали свое триумфальное шествие по Европе. В Российской империи первый Английский клуб возник в 1770 году в Санкт-Петербурге, а через два года его аналог появился в Москве. Сценарий досуга «русских англичан» был однообразен. Люди собирались поиграть в карты, совместно пообедать и... расходились по домам.

 

Русский  досуг

Русские «английские» клубы отличались от европейских тем, что сохраняли сословную корпоративность. Если в Англии общий ритм городской экономики заставлял плотно контактировать между собой коммерсантов разного происхождения, то в России не происходило смешения «голубой крови» и быдла.

Купцов с миллионными состояниями не пускали в дворянские собрания, гильдейские и ремесленные старшины строго следили за корпоративными правилами своих цехов, офицерский же досуг не предполагал присутствия цивильных чинов.

В первой половине ХIХ века на территории Российской империи насчитывалось более 20 000 различных сословных объединений, цехов, собраний и обществ. Все организации, кроме масонских лож, были легальны, их деятельность регламентировалась общими законами, специальными указами Сената и постановлениями правительства.

Николаев как уездный город и одновременно резиденция Главного командира Черноморского флота и портов был обделен учреждениями корпоративного досуга. После восстания декабристов в Санкт-Петербурге правительство подозрительно относилось к любому шевелению общественной жизни в провинции.

Чтобы в 1835 году официально зарегистрировать безобидное Общество вспомоществования сиротам и детям инвалидов войны, херсонскому губернатору Якову Федоровичу Ганскау потребовалось четыре года (!) вести переписку с бюрократами из столичных ведомств.

В Николаеве всё было жестче. Военный губернатор города адмирал М.П. Лазарев, обладая диктаторской властью, всю гражданскую жизнь на вверенной территории подчинил интересам военного флота. Как пишет Юрий Крючков: «...Сразу же придя к власти, он заявил, что флот ничего не должен делать для города... Противник науки и любых знаний, кроме морских, Лазарев передал Одесскому обществу истории и древностей всю коллекцию Кабинета древностей и закрыл его, лишив город первого музея... Затем запретил астроному К.Х. Кнорре заниматься научной работой, а вести только практические наблюдения, и последним актом в борьбе с «ученостью» на флоте стало закрытие курсов лекций для офицеров...».

Культурный досуг населения военного гарнизона во времена Лазарева сводился к ежегодным ассамблеям Дворянского и Офицерского собраний, одному губернаторскому балу, весеннему шествию ремесленных управ и... всё. На этом гражданские развлечения всех сословий горожан заканчивались.

Главный командир Черноморского флота и портов не любил светских салонов, которые при Грейге расцвели в городе. За семнадцать лет правления Лазарева не проводились частные балы, а театр Миллера устроил всего два незначительных ангажемента одесской труппе.

Тотальная военная дисциплина оказывала влияние на досуг всех николаевцев. Количество ежегодных народных гуляний сократилось до минимума (Рождественские святки, Масленица). Адмирал запретил старшинам организовывать корпоративные шествия ремесленных управ с последующими застольями и выселил все трактиры за границы земель морского ведомства.

В такой досуговой пустыне население города пребывало целых 15 лет. Монастырское воздержание породило стихийные формы протеста. Документы полицейских архивов Херсонской губернии фиксируют увеличение количества дел по незаконному содержанию «целовальной охоты» (безоткупная торговля алкоголем, бордели) и всплеск венерических болезней среди флотских чинов.

Отсутствие неформального досуга оказывало крайне негативное влияние и... на боеготовность флота. Количество дисциплинарных взысканий за эти годы в среде офицерского состава Николаевского гарнизона возросло с 14 до 42 эпизодов в год. Офицеров за нарушение артикула «производили в матросы», а нижних чинов килевали и помещали в каторжные тюрьмы.

Железная дисциплина городского населения имела для Лазарева карьерную мотивацию - удовольствие императора Николая I.

Здесь, наверное, нужно опять сослаться на Юрия Крючкова: «...В сентябре 1845 года в город приехал император Николай I, который произвел смотр армии и флота... На стапелях стояло по 5 судов разной величины, отлично оконченные, которые по мановению руки были спущены в проливной дождь, от которого государь вместе со своей свитой промокли до костей...».

Подчинение всей гражданской жизни Николаева нуждам флота вызвало «удовольствие императора» - такова цена серого гарнизонного досуга работных людей, ремесленников, купцов и дворян.

В соседней порто-франковской Одессе ситуация была другая. Здесь балы сменялись премьерами итальянской оперы, работали рестораны, а городская дума каждый год устраивала пять (!) общегородских балов и народных гуляний. Аристократы в карнавальных масках общались с дочками биндюжников, а портовые грузчики пили на брудершафт с владельцами торговых кораблей. Сословные перегородки рушились, превращая одесскую городскую общину в либеральное гражданское общество.

Культурный досуг способствовал появлению у одесситов внутренней духовной стойкости. Южная Пальмира легче, чем Николаев, пережила иностранную интервенцию, петлюровцев, анархистов и семьдесят лет советской власти, сохранив свой неповторимый менталитет.

 

Клубы купеческие и государственные

После поражения в Восточной войне России было запрещено строить корабли и держать военный флот на Черном море. Экономика Николаева, ориентированная на судостроение, сразу «умерла». Многие историки подробно описывают этот тяжелый период.

Здесь вновь нельзя обойтись без Юрия Крючкова: «Закрытие Адмиралтейства и резкое сокращение штата Черноморской флотилии пагубно сказалось на жизни Николаева. Тысячи мастеровых, инженеров и чиновников оказались без работы и средств к существованию. Катастрофически упали объемы поставок флоту. Купцы и поставщики, лишенные возможности заработать на подрядах, стали покидать город. Начался массовый исход жителей из Николаева... Началась дороговизна, жизненный уровень массы населения упал. Это породило разбои, грабежи и убийства...».

Соседняя Одесса переживала аналогичные трудности, но - недолго. Уже в 1856 году интернациональная компания (Россия, Франция, Греция, Бельгия) «BIRCOM» организовала бесперебойную линию поставки хлеба, мяса, овощей и мануфактуры в портовые магазины Южной Пальмиры.

Негоцианты по привычке собрались в своем «деловом клубе» и решили в приватной беседе объединить капиталы, чтобы заработать на нескольких торговых операциях. В навигацию 1856-1857 годов Одесский порт принял 34 каравана частных грузов, которые были так необходимы городу.

Никто не принуждал коммерсантов инвестировать средства в рисковые операции. Личные знакомства и многолетнее общение в гильдейском собрании мотивировало купцов развивать торговлю с краем, вести сюда запрещенные товары: лес, металл, оружие и порох - для будущего возрождения флота. В Николаеве, к сожалению, не было таких мощных купеческих сообществ, поэтому город продолжал тихо умирать целых семь лет.

Деловая активность частных лиц в Одессе была замечена в Санкт-Петербурге. Правительство решило поддержать полезную инициативу. 3 августа 1856 года выходит высочайший Указ: «Организовать Русское общество пароходства и торговли РОПиТ, которое должно заменить упраздненный Парижским трактатом Черноморский флот, если не боевой силою на южных морях, то нравственным влиянием русского флага на всех берегах не только Европы, но и Азии, и Африки...».

«Нравственное влияние» русского флага выразилось в конкретных цифрах торговых оборотов РОПиТа. За время существования общества его кораблями было совершено тринадцать навигаций и перевезено несколько десятков миллионов пудов грузов для строительства будущих военных кораблей Черноморского флота.

Николай Андреевич Аркас - впоследствии военный губернатор Николаева - обратился с рапортом к императору Александру II, в котором испрашивал дозволение основать в городе государственно-приватное общество содействия морской торговле, где могли «полноправно быть чествованы благородные негоцианты и гильдейские люди подлого происхождения». Разрешение было получено, в Николаеве появился первый деловой клуб, где дворяне и «не дворяне» могли спокойно общаться, обсуждая деловые проблемы. Это было учреждение, которое сначала существовало в конторе капитана над портом, затем переселилось в таможню, где находился филиал одесского РОПиТа.

Правительство пошло навстречу и отменило сословные перегородки в деловом общении людей. Через шесть лет Николаевский коммерческий порт стал открытым для захода иностранных кораблей, а город - для проживания иностранцев. К этому времени здесь уже существовали торговые сообщества, организованные по этническим признакам. Греки, англичане, немцы и французы прочно обосновались в Николаеве. Они построили здесь свои консульства и организовали досуговые клубы.

Из открытых источников удалось выяснить, что за двадцать лет правления военных губернаторов Б.А. Глазенапа (1862-1871) и Н.А. Аркаса (1871-1881) в городе появились 42 различных общественных организации, 19 купеческих клубов, 8 инженерных (научных) обществ, действовали 6 музыкальных классов и три поэтических салона. Старшины купеческих управ основали две открытых «читальни с чаем» для рабочих. Эпизодически проявляли активность волонтеры «Спасения на водах...», «Попечительства сирот...», подкидышей, детей утопленных и т.д.

Оживился досуг дворян и офицеров. Проводились благотворительные балы и частные спектакли, два театра предлагали ангажементы столичных и провинциальных трупп. Народная инициатива стимулировала гласных городской Думы. Депутаты согласились на разбивку «садов трезвости», строительство нескольких сиротских приютов и больницы для бедных.

Тоскливый быт эпохи лазаревского правления навсегда остался в памяти жителей «темным средневековьем». Никто не хотел возвращаться к железной дисциплине флотского гарнизона, однако возвращаться пришлось... через новый клубный досуг.

 

Клубный террор

Общение в классическом английском клубе предполагает наличие определенных правил. Во-первых, незнакомого человека должен представить всем собравшимся кто-то из завсегдатаев. Во-вторых, если незнакомцу не понравилась компания, то он волен никогда больше здесь не появляться. Свободный вход и выход - основа клубного досуга в либеральном обществе.

В условиях советской власти большевики сохранили внешнюю оболочку английского клуба, но полностью лишили его привычного содержания. Во второй половине 20-х годов прошлого века одна шестая часть суши пережила настоящий клубный бум.

К восьмилетнему юбилею Великого Октября народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский озвучил астрономическую цифру рабочих, крестьянских, инженерных и прочих клубов в стране. Их в ноябре 1925 года насчитывалось 118 420.
Юрию Крючкову довелось пережить этот клубный бум в нашем городе. Вот что он пишет в своей «Истории Николаева»: «...В первые годы очагов культуры было значительно больше: в каждом приличном барском доме, бывшем банке или церкви создавался клуб или «пионерский форпост»... Нас водили из школы в «комнату сказок», которые читала «актриса на пенсии»... В клубе ставили детские спектакли и показывали кино...».

118 420 клубов в СССР - нельзя было назвать «клубами» в прежнем смысле слова. Большая советская энциклопедия от 1933 года так определяла эти учреждения: «...Только в СССР клубы охватывают широчайшие народные массы, обслуживают десятки миллионов людей. Вся работа советских клубов исходит из задач социалистического строительства, направлена к подъему социалистической культуры, к воспитанию трудящихся масс в духе великих идей коммунизма...».

Посещение профсоюзных, комсомольских и военизированных клубов было обязательной повинностью после рабочей смены для каждого сознательного труженика. В сборнике «Реабилитированные историей. Николаевская область» опубликованы 5 (!) дел, в которых фигурируют «саботажники культурного строительства».

Вот выдержки из документов: «...котельщик завода «Тремсуд» (61 коммунара) Иван Бристаль и разметчик этого же завода Яков Жеренко пропустили два занятия судомодельного кружка. Из показаний следует: «28 августа 1927 года и 16 сентября 1927 года, я, Иван Николаевич Бристаль, рабочий котельного цеха, не присутствовал на занятиях судомодельного кружка в ДК «Моряк» по причине того, что выпивал после работы пиво со следующими товарищами....». Далее идет список любителей попить пива после работы, среди которых и разметчик Яков Жеренко.

Результат: котельщик Бристаль получает пять лет исправительно-трудовых работ; разметчик Жеренко - два года лагерей.

Через полгода мать-одиночку и комсомолку Антонину Зайкову за тройной прогул репетиций хора в клубе «Спартак» отправляют по приговору суда на четыре года жить в Кустанайский край. А в 1936 году совслужащий Валентин Серковой отделался легким испугом. Он всего-навсего «...пытался симулировать простудную болезнь и сорвать выступление комсомольского театра... Был своими товарищами уличен в симуляции и отправлен на врачебное обследование в медицинское учреждение». Совслужащему крупно повезло - у него признали пневмонию - иначе лечился бы он в другом месте.

Эпидемия тотального клубного террора не прошла мимо внимательного Михаила Булгакова. В «Мастере и Маргарите» Фагот заставил всех сотрудников филиала зрелищной комиссии петь в рабочее время «Славное море...».

 

Богемная замкнутость и партийная открытость

В СССР государственное регулирование клубного (интимного?) общения граждан завершилось тем, чем и положено завершиться любой утопии, - крахом. В послевоенное время начался всеобщий упадок «клубной» работы. Не хватало специалистов, денег на ремонт и новое оборудование, не хватало... всего.

Социалистические клубы умерли в одночасье, как динозавры. Главная причина их «гибели» - сталинский атавизм - попытка жестко контролировать межличностное общение людей. На фоне умирающей художественной самодеятельности в подвалах возникали нелегальные и полулегальные клубы восточных единоборств, рок-музыканты, художники, журналисты и литераторы находили друг друга в клубах-кочегарках, клубах-мастерских и клубах - квартирных кухнях. Никто не хотел коротать свой досуг в просторных Домах пионеров или Дворцах молодежи.

Клубное общение в мутные 90-е переселилось в приватные кафешки и рестораны, где собирались «знакомые»: местные рэкетиры, депутаты, чиновники и бизнесмены. Многие исследователи полагают, что подобные контакты нельзя назвать «клубными». Это больше напоминает сборище фанатов, которые забывают друг о друге после футбольного матча.

Клуб - в традиционном понимании - это атмосфера гостеприимства, которая помогает человеку собрать внутренние усилия, чтобы осмыслить себя личностью, «переварить» свежие новости, идеи и проекты в общении с себе подобными.

Первые заведения в Николаеве, которые гордо назвали себя «клубами», не соответствовали этому традиционному пониманию. Было тяжело организоваться в совместном общении недавним партийным секретарям, привыкшим к номенклатурной субординации, и криминальным авторитетам, которые провели всю жизнь в легитимном зазеркалье, где господствовала своя иерархия отношений.

Однако время сглаживало прежнюю «социалистическую сословность»: партийные босы и бывшие уголовники структурировали досуговые отношения на общем бизнесе и оформили в городе свои элитарные клубы.

Оставшаяся часть жителей - бывшие судостроители, мелкие совслужащие, отставные военные, врачи, учителя и т.д. тяжело собирают внутренние усилия, чтобы осмыслить себя личностью в новом либеральном обществе.

Комфортнее всего чувствует себя николаевская богема: художники, актеры, писатели и сценаристы занимают свою «клубную нишу». Билеты в этот закрытый клуб за деньги не купишь, нужно создавать какие-то эстетические продукты - и тогда здесь примут.

Большинство населения города до сих пор пытается вырваться из своего досугового социалистического плена. Идти людям некуда. Самыми открытыми для николаевцев являются партийные клубы, однако они работают только во время выборов, и членство в них не помогает осмыслить себя личностью из-за узости партийных догм и ущербности мировоззрения. Открытыми клубами де-факто можно считать церковные приходы евангелистов, но... многие не приемлют «дискотеку в храме» и не желают смешивать досуг с внутренней нравственной работой.

Сколько в Николаеве за двадцать лет независимости существовало фирм, организаций, политических движений, партий и коммерческих структур, в наименованиях которых встречается слово «клуб»? Точной цифры найти не удалось, есть приблизительная - 700.

Именно столько организаций предлагали нам услуги, чтобы собрать внутренние усилия и осмыслить свою причастность к настоящему, прошлому и будущему городской общины.

Сергей Гаврилов, "Вечерний Николаев"