Больные раком боятся мести медиков, и не сообщают о коррупции в полицию

О миллионах, которые собирают с больных «мимо кассы» онкодиспансера.

В Украине — около миллиона больных раком. Это почти как население Ровенской области. Лечение сложной болезни требует огромных средств и усилий. Однако, вместо надлежащего отношения и внимания к пациентам, в некоторых медицинских учреждениях, похоже, выстроили целую систему вымогательства денег.

Это дает возможность получать неучтенные миллионы. Миллионы на опухолях. Ведь в надежде на жизнь человек способен отдать последнее.

Новый старый главный врач

Григорий Максимьяк возглавляет Ровенский онкодиспансер уже 36 лет. По его словам, за это время заведение стало образцовым: имеет мощную техническую базу, а в отделениях проведены евроремонты.

Несмотря на тотальную коррупцию и поборы в онкодиспансере, с главным врачом Григорием Максимьяком депутаты областного совета в этом году заключили новый договор на 5 лет

Об этом он неоднократно рассказывал на комиссиях облсовета, где депутаты определялись с выбором главного врача. Определялись почти год, с июня 2017 года по май 2018-го. И в итоге таки поддержали 64-летнего Григория Максимьяка.

С кандидатурой Григория Максимьяка депутаты не могли определиться почти год. Этот вопрос выносили на голосование четыре раза.

Получается, технической базы и ремонтов достаточно, чтобы возглавить заведение? Ведь, похоже, у пациентов не спрашивали, как их здесь лечат и в какую сумму обходится пребывание в медучреждении.

Если бы областных избранников это интересовало, то вряд ли бы они поддержали кандидатуру Григория Максимьяка еще на 5 лет. И маловероятно, что увеличили бы ему зарплату на 50 процентов.

Поэтому мы попытались выяснить, что происходит в стенах этого медучреждения, и какие средства идут мимо благотворительного фонда.

Нет денег — умирай!

40 гривен за пробирку, 1900 — за томографию. И все это — в ящики столов врачей. Такие средства требуют сотрудники Ровенского областного онкодиспансера.

— Прихожу с дочерью в тот лучевой и говорю: «В Киеве профессор сказал, чтобы вы меня долечили: облучили с добавлением химии». А медсестра в кабинете говорит: «Платите 4000 гривен». Где у меня эти деньги после операции?

Так до сегодняшнего дня я и не лечилась. Забралась и ушла, — рассказала пациентка Ровенского онкодиспансера Пивония Табакар.

Пивонии Табакар не хватило средств, чтобы пройти облучение на линейном ускорителе в Ровенском онкодиспансере

С женщиной мы общались год назад. В Ровенском онкодиспансере ей диагностировали рак на второй стадии. Поскольку для лечения в Ровно нужны были немалые средства, Пивония попросила направление в Национальный институт рака, в столице.

— В Киеве я прошла все анализы и врачи ни копейки не просили. Ни одной! — убеждает женщина.

Пивония рассказала: тогда в столичном Институте рака она имела возможность бесплатно пройти и облучение на линейном ускорителе. Впрочем, из-за большой очереди местные медики посоветовали сделать это по месту жительства, то есть в Ровенском онкологическом диспансере. Здесь, говорит, сразу попросили заплатить.

— У меня нет таких денег. Что — на пенсию 1300 гривен я могу заплатить такое? Отчего же нет льгот пенсионерам? Почему их не лечат бесплатно? Значит, должны дети платить? Если дети могут. А если дети тоже не могут концы с концами свести? Так, значит, умирай и все? Нет денег — умирай!

Собранные нами факты свидетельствуют, что Пивония — далеко не единственная, у кого требовали деньги, и вымогательство в Ровенском онкологическом диспансере — явление системное.

 

Нина Полищук умерла четыре года назад. Ей было 73. Диагноз — рак груди. Ее сын, общественный активист Петр Полищук, до сих пор с ужасом вспоминает пребывание матери в Ровенском онкодиспансере.

Петр Полищук считает, что депутаты областного совета должны разобраться и выяснить, законно ли врачи Ровенского онкодиспансера требуют у пациентов благотворительные взносы

— Если не заплатишь, к тебе никто даже не подойдет и не сделает перевязку. Действительно, туда попасть очень страшно. Мне кажется, если в онкодиспансере лечишься и не платишь денег, то там просто нечего делать.

И это неофициально. Если бы официально, я согласен платить, чтобы были чеки и так далее, — рассказал депутатам на медицинской комиссии облсовета Петр Полищук год назад. Но, похоже, депутатов такие аргументы не убедили.

А жительница Алла Ткаченко борется с онкологией уже около десяти лет. Говорит: принципиально не платила за диагностику и лечение в Ровенском онкологическом диспансере. Однако от других пациенток этого медучреждения слышала о круглых суммах.

Алла Ткаченко не платила за обследование и лечение в Ровенском онкодиспансере. Женщина советует больным, у которых требуют благотворительные взносы, обращаться в правоохранительные органы

— Сижу на обследовании, жду очереди. А в очереди женщины рассказывают: вот одна заплатила десять тысяч гривен, вторая заплатила шесть тысяч гривен. Я к ним подхожу и говорю: «Дайте чек, квитанцию. У вас есть квитанция?» «Нет, нет, я так дала, медсестре в карман».

Я говорю: «Вы 10 000 дали медсестре, и она вас взяла? Она не боится криминала?» А она говорит: «Ну мне сказали там положить, я положила». Я не была. Я не видела. Я ее прошу: давайте напишем заявление, давайте обратимся. А она: «Я не хочу, я не буду».

Владимир Илюшик с Волыни умер пять лет назад. В 53. Диагноз — опухоль головного мозга.

Его друг Николай Печенюк говорит, что заведующая отделением лучевой терапии Татьяна Щегловская потребовала у больного деньги. Не только на лечение, но и 200 гривен за каждые сутки пребывания в медучреждении и дополнительные 700 гривен на моющие средства.

Такие расценки были еще в 2013-м, когда доллар стоил 8 гривен.

Николай Печенюк в смерти своего друга Владимира Илюшика обвиняет заведующую отделением лучевой терапии № 1 Татьяну Щегловскую и главного врача медучреждения Григория Максимьяка

— Маска −1600, томограф — 450, жидкость — 100. Мы приехали, маску знаем, что надо брать, томограф, все остальное.

Остался вопрос 700-т гривен. Я говорю: «Почему 700? За что?» Она говорит: «На моющие». Говорю: «Почему так дорого?» Говорит: «Вы иногородние». Говорю: «Хорошо. Я вам за палату 200 гривен ежедневно буду выплачивать, то как вы так?» А она: «Вы что, приехали тут меня учить? Наезжаете на меня». И пошло — крики.

Заведующая отделением лучевой терапии № 1 Татьяна Щегловская избегает встреч с журналистами

Мы хотели услышать комментарий самой Татьяны Щегловской. Но она не отвечала на телефонные звонки и избегала встречи с нами. Тогда мы спросили о расценках, озвученные Николаем Печенюклм, у руководителя учреждения. И вот что он нам ответил:

— Даже не хочу комментировать.

— Почему? — журналист.

— Потому что вы говорите ерунду. Я не знаю. Во-первых, я не видел этого. Во-вторых, маска сейчас стоит примерно 5000 гривен. Я не могу вам вспомнить, что было в 2013 году. Я откуда знаю? По этому поводу, это пока так — на уровне разговоров.

Около 13-ти миллионов мимо фонда

Главный врач Ровенского онкодиспансера Григорий Максимьяк уверяет: все привлеченные деньги идут в благотворительный фонд «Рак — не приговор».

— Если вы заходили в диспансер, то видели — внизу стоит терминал. Все платежи в благотворительный фонд идут исключительно через терминал.

Кроме того, установлены видеокамеры и врачи принимают пациентов не в кабинетах, а на посту. В присутствии всех. И у врачей, вы можете посмотреть, зашиты карманы. Неудобно, стыдно, потому что некуда положить телефон, но благодаря ... мы переходим на такой уровень жизни, — говорит главврач.

В то же время Григорий Максимьяк в прошлом году в телефонном разговоре не отрицал, что в его медицинском учреждении есть платные услуги.

— У меня есть информация, что облучение на линейном ускорителе стоит до 9-ти тысяч гривен. — журналист.

— Ну я вам для примера расскажу. Аналогичный курс, скажем, в Лисод стоит 100-115 тысяч.

— Так у вас это стоит не более 9-ти тысяч, правильно?

— Нет. Гораздо меньше.

— Сколько?

— Ну 7. Так где-то. 5-7, не больше.

Чтобы представить себе объем добровольных взносов, анализируем отчетность фонда.

По информации, предоставленной фондом, в период с февраля 2016-го по май 2017 года, то есть за год и три месяца, здесь накопили 1 миллион 400 тысяч гривен.

Главный врач онкодиспансера Григорий Максимьяк говорил, что за облучение на линейнике просят у пациента от 5 до 7000 гривен за курс. Хотя, по словам пациентов, это около 9-ти тысяч гривен. Считаем поступления, основываясь на минимальной суммеф — 5000 гривен.

В информационной справке заведение пишет, что в 2016-м здесь облучили 530 пациентов. Умножив, получаем 2 миллиона 650 тысяч гривен. В год, а не за 15 месяцев, о которых отчитался фонд.

Кроме того, по информации, которую обнародовали в диспансере, за год здесь производят около 100 000 УЗИ-обследований и почти 18 000 рентгенов.

В среднем одна такая услуга обойдется пациенту в 100 гривен. Это еще почти 12 миллионов гривен.

Итого получаем около 13 миллионов, не учтенных в фонде.

Отчет БФ «Рак — не приговор» вот такого образца можно увидеть в Ровенском онкодиспансере вблизи терминала. Но он не отражает реального сбора средств с пациентов

Мы попросили Григория Максимьяка объяснить такую большую разницу.

— Я вам скажу так. Чтобы освоить медицину, я шел к тому 50 лет. Чтобы освоить, что такое онкология, я шел как минимум 40 лет. Чтобы освоить, что такое лучевая терапия, я шел 15 лет. А вы хотите, чтобы за одну минуту я вам объяснил? Человеку, который вообще ничего этого не понимает.

И все же главный врач таки обратился за помощью к представителю фонда Игорю Столярчуку.

— А кто вам сказал, что 100 процентов платят, — спросил нас Игорь Столярчук.

— А сколько процентов платят? — журналистка.

— Дети вообще не платят. Участники боевых действий вообще не платят. Из каждых десяти, если 2-3 платит — это очень хорошо.

Судя по словам представителя БФ «Рак — не приговор» Игоря Столярчука, почти все пациенты Ровенского онкодиспансера проходят диагностику и лечение — бесплатно

Двое из десяти — говорят в онкодиспансере.

В тему: Чем владеют самые богатые руководители государственных медучреждений — ЦПК

Мы пообщались с двумя десятками пациентов заведения и их родственниками. Почти все они утверждают, что врачи Ровенского онкодиспансера заставляли их платить «благотворительные» взносы за диагностику и лечение.

Некоторые из них действительно платят благотворительные взносы через терминал. Впрочем, как мы выяснили, пообщавшись с пациентами, обычно это небольшие суммы.

Пациенты Ровенского онкодиспансера говорят, что официально через терминал обычно платят по несколько сотен гривен

— Это вы благотворительные взносы платите?

— Да.

— И что — много платить?

— 300 гривен.

— А чтобы лечиться здесь — много денег нужно?

— Мы только начали. Пока ходим по мукам. Конца-края нет.

Но, судя по словам главного врача онкодиспансера Григория Максимьяка, безденежье пациентов его не слишком волнует. Он считает, что они способны платить за лечение:

— Человек с удовольствием тратит деньги на алкоголь, никотин, наркотики, дорогие автомобили, но хочет лечение получить бесплатно, — сетует в интервью руководитель онкодиспансера.

Деньги — в ящик!

В прошлом году онкобольная Пивония Табакар согласилась принять участие в журналистском эксперименте.

Женщина попыталась бесплатно пройти томографию в Ровенском онкодиспансере и зафиксировать все на скрытую камеру.

И в безвозмездном обследовании ей отказали. На скрытой съемке мы можем увидеть, что происходит в онкодиспансере и о чем никогда не расскажет глава медучреждения Григорий Максимьяк:

— Доктор сказал, что бесплатно у него не будет. Потому что это надо внутривенно, это надо деньги, это надо много, — говорит Пивонии медработница отделения лучевой диагностики.

Благодаря скрытой съемке удалось зафиксировать, как в областном онкодиспансере нарушают право пациентов на бесплатную медицину

Сначала у женщины просили 1300 гривен. Однако, когда она на следующий день пришла с этой суммой, средств оказалось недостаточно. У нее требовали уже 1900 гривен. Никакие аргументы, что она мать-героиня, а ее сын в АТО, на медперсонал не повлияли.

Медработница звонит к руководству, чтобы договориться о бесплатном прохождении томографа.

— Яков Николаевич (такое же имя у заведующего отделением лучевой диагностики Якова Пархоменко), здесь женщина пришла относительно бесплатного обследования, потому что у нее сын в АТО.

— Сын позвонил, что справку даст, что он в АТО, — Пивония Табакар.

— Угу. Хорошо. Она была на втором этаже, ждала Щегловскую, чтобы бесплатно пройти. Ну она не знала, она думала, что это заведующая.

Положила трубку.

— Видите, врач закупает все препараты. Бесплатного у нас ничего нет. Мы можем вам тот список написать, но вы его нигде не купите. Для того мы и берем деньги. Врач закупает все сам. Так что бесплатно аж точно ничего не будет.

В следующий раз врач, на видеосъемке похожий на заведующего отделением лучевой диагностики Ровенского онкодиспансера Якова Пархоменко, опять же, настоял на сумме 1900 гривен.

Медработник, похожий на заведующего отделением лучевой диагностики Якова Пархоменко, отказал матери АТОвца в бесплатном прохождении томографии

— У меня здесь всех денег нет. Я не собрала столько, как вы сказали — 1900 гривен, — Пивония Табакар.

— А сколько вам еще надо собрать? — врач.

Другая работница считает деньги:

— 700, 800, 1100,1140.

— Что делать? — медработница.

— Спросите, когда она принесет? — врач.

— Когда вы принесете? Потому что результатов вам не дадут. — шантажирует медработница.

Поэтому, получается, матерям участников антитеррористической операции здесь отказывают. И это при том, что главный врач онкодиспансера Григорий Максимьяк убеждает: участники АТО и их семьи, в том числе и матери, благотворительные взносы не платят.

Впрочем, даже за пробирку для забора крови в Ровенском онкодиспансере Пивония Табакар заплатила 40 гривен. При этом никаких предложений от медперсонала заплатить через терминал не было. Деньги просто клали в ящик тумбочки.

Полгода назад Пивония умерла. Она не дождалась надлежащей медицинской помощи.

Иллюзия благотворительности

Подобная ситуация существует и в других онкологических диспансерах страны, — говорит председатель Благотворительного фонда «Розовая лента» Ольга Фещенко.

О проблемах онкобольных женщина знает не понаслышке, так как сама болеет этой болезнью. Кроме того, от рака умерли ее родители и брат.

Именно поэтому она решила создать организацию, которая бы оказывала больным не только финансовую, но и психологическую и юридическую поддержку. Ведь люди с диагнозом «рак» иногда ради призрачной надежды на спасение готовы отдать последнее.

Председатель БФ «Розовая лента» Ольга Фещенко говорит, что люди не обращаются в правоохранительные органы, потому что боятся мести медиков

— Мне унизительно. Вы понимаете, я хочу отблагодарить человека, но я не хочу, чтобы мне смотрели в карман, могу ли я это сделать.

Еще в 2000 году наше государство подписало Парижскую хартию правил, как должны действовать и относиться к людям с онкологией. Я сказала себе: «Ну неужели это никто не читал? Неужели никто этого не знает?» И это не зависит от финансирования. Это совершенно не зависит от денег! — говорит Ольга Фещенко.

В то же время жаловаться на денежные поборы онкобольные не спешат, поскольку, по мнению главы фонда, им больше негде лечиться.

— Если больной пожалуется, то он не получит эти лекарства и будет вынужден просто умереть без ничего.

В то же время в Министерстве здравоохранения советуют пациентам отказываться от принудительных благотворительных взносов.

Если же медики непреклонны, можно обращаться с жалобами в местные управления здравоохранения, министерство или в правоохранительные органы, — отмечает исполняющая обязанности министра здравоохранения Ульяна Супрун в эфире телеканала «1+1»:

— Благотворительные взносы — это добровольные взносы. Это нельзя принудительно требовать от людей. Благотворительность — это от сердца.

Если вас без благотворительного взноса отказываются обслуживать, надо идти к главному врачу и объяснять, что благотворительный взнос должен быть добровольным. Если он не соглашается, то можно идти выше — в Департамент здравоохранения.

Если и там игнорируют, идите на прием в Минздрав и пишите жалобу в полицию. Требовать благотворительный взнос незаконно, — говорит Ульяна Супрун.

Как подтверждает председатель благотворительного фонда «Розовая лента» Ольга Фещенко, иногда настойчивость пациентов заставляет медиков лечить бесплатно. Она рекомендует пациентам, как уберечься от наглого врача, требующего благотворительные взносы:

— Я рекомендую, у кого есть современные телефоны, записывать каждую беседу. Заходишь в кабинет и записываешь беседу с врачом. Полностью.

В то же время пресс-секретарь Министерства здравоохранения Александр Ябчанка в телефонном разговоре с «Четвертой властью» рассказал, каким образом и когда медицинская реформа урегулирует вопрос так называемой «благотворительности» в онкологических медучреждениях страны.

Представитель Министерства здравоохранения Александр Ябчанка говорит, что через два года начнет действовать программа медицинских гарантий для онкобольных. Фото с Facebook-страницы

— Мы планируем внедрить оплату за предоставление конкретных медицинских услуг. В том числе и услуг по лечению онкологических заболеваний на уровне госпитальной медицинской помощи.

Это произойдет в 2020 году, когда начнет действовать программа медицинских гарантий. Таким образом, можно будет направить необходимое количество средств на лечение онкобольных в конкретные учреждения. Кроме того, в 2019 году Минздрав планирует увеличить покрытие программы доступных лекарств для лечения взрослого онкологии.

В Министерстве здравоохранения говорят, что работают над расширением доступа к бесплатному лечению больных раком.

В то же время, как сообщили нам в полиции Ровенской области, за последние полтора года люди не жаловались на вымогательство благотворительных взносов в Ровенском онкодиспансере. Хотя нареканий от пациентов и их родственников немало. Они рассказывают об этих фактах на форумах и в социальных сетях.

Впрочем, пока больные не начнут жаловаться в соответствующие органы на тех, кто требует у них деньги, онкобизнес, похоже, не остановить.

facenews