Готова ли Россия продать Сибирь?

Азиатская часть России стремительно становится все более «азиатской» и все менее «русской». В связи с этим контролируемая смена владельца зауральских территорий могла бы стать для Кремля лучшим способом избавиться от проблем, которые Сибирь и Дальний Восток доставляют руководству страны.

В ходе выездного заседания правительства в Якутске Дмитрий Медведев подписал новую программу развития региона и поручил проанализировать содержание планов развития Дальнего Востока и Забайкалья. Премьер призвал создать там «новое качество жизни», а также «современные условия труда и отдыха». Медведев, в частности, хочет, чтобы один бюджетный рубль, вложенный в развитие региона, приводил за собой пять рублей из частных инвестиций. Наверняка осознавая, что подобные заявления имеют чисто риторический характер, глава правительства подчеркнул, что это «очень амбициозная задача», и уже сейчас неясно, откуда брать средства на ее финансирование (до 2017 года понадобится 526 миллиардов рублей).

Проблема заключается в том, что, несмотря на исходящие из Кремля заклятия, угрозы и стимулы, азиатская часть России все сильнее погружается в депрессию, становясь потенциальной сферой экспансии других государств. Ее принадлежность к России становится тяжелым балластом, а возможность смены суверена - шансом на то, чтобы подняться в общественном и экономическом плане с постсоветского дна.

Процесс отдаления друг от друга азиатской и европейской частей России вызван как внутренними, так и внешними причинами. Одним из самых знаковых, заметных и повлекших за собой серьезные последствия шагов Путина была последовательная централизация страны и подчинение общественных, экономических и политических процессов в регионах федеральному центру. Мотивация Путина и его команды кажется ясной: перед лицом чеченского сепаратизма и центробежных тенденций в регионах они опасались нового распада страны по сценарию ликвидации Советского Союза. Впрочем, сложно отрицать, что после двух сроков президентства Бориса Ельцина как региональные элиты, так и жители российской провинции видели все меньше смысла в сохранении своей юридической, экономической и политической зависимости от Москвы. Не желая повторения чеченского сценария в регионах, Путин энергично взялся за ограничение их автономии и формирование «вертикали власти». Его действия были вполне успешны, однако вместе с водой сепаратизма Кремль выплеснул «ребенка» - развитие и шансы на модернизацию.

Специфика позиции Дальнего Востока в политической системе современной России заключается в относительно слабой зависимости от Москвы и неэффективного осуществления исходящих от нее указов, а одновременно сильной подверженности данного региона влиянию внешних игроков. Российский Дальний Восток - это одно из немногих мест в современном мире, богатства которого еще ждут часа, когда они будут эффективно использованы. Это, по сути, большой холодильник Российской Федерации, в котором хранятся все продукты, необходимые для жизни населения и нормального функционирования государства. Между тем, при созданной в современной России политической системе этот регион не имеет шансов на активизацию своего потенциала. Поскольку губернаторы восточных субъектов федерации - это чаще всего чиновники, привезенные «в чемодане» из Москвы, задача которых - точно исполнять полученные приказы, сложно ожидать появления там новых энергичных лидеров, знающих проблемы региона и методы их решения. Проблема усугубляется тем, что наделенные руководящими функциями люди воспринимают пребывание в далеких от столицы уголках страны как мучительную ссылку в забытую богом провинцию в ожидании привлекательной синекуры в Москве. В итоге, совершенно игнорируя потребности местного населения, они в основном занимаются «аккумулированием капитала», то есть обирают подчиненных себе людей и хозяйственные субъекты.

Слова Медведева свидетельствуют о том, что российская власть осознает усиливающуюся за Уралом угрозу экономической, общественной и политической целостности России в ее нынешних границах. Дальний Восток становится тем, чем в середине XIX  века была для царской империи Аляска. Тогда (как и сейчас) занятое подавлением несанкционированной властью гражданской активности центральное руководство не могло найти силы и средства, которые бы позволяли освоить отдаленные от столицы территории. Из-за своей неспособности контролировать такой большой и такой далекий от руководящего центра регион Россия уговаривала Америку совершить сделку, лишь бы только Аляска не попала в руки Великобритании, с которой Москва находилась тогда в натянутых отношениях.

Тогда Аляска, а сейчас Дальний Восток демонстрируют несовместимость двух факторов: желания России удержать суверенную власть над гигантской территорией и принятой моделью управления, при которой все решения в регионах подчиняются воле федерального центра.

В ситуации, когда для нынешней правящей команды отказаться от последовательно проводившейся централизации страны означало бы поставить под вопрос всю философию своей власти, возможно, стоило бы задуматься, какие плюсы извлекает сейчас Москва из обладания Дальним Востоком (пока его еще не захватили какие-нибудь соседи). Очевидно, что Москва не способна освоить эти территории, а при усилении внутренних проблем и внешнего давления пропасть между ценой сохранения там своей власти и плюсами, которые дает такое состояние вещей, будет неуклонно увеличиваться.


ИноСМИ