Родители николаевского солдата десятый месяц разыскивают сына, исчезнувшего в Мариуполе

Родители бойца 36-й бригады морской пехоты, попавшего в плен в Мариуполе, рассказали, с чем им пришлось столкнуться за 10 месяцев жизни в оккупации в селе Садовое Николаевской области.

История семьи появилась на сайте «Вільне радіо».

Отец Дмитрия Александр рассказал, что его сын пошел на срочную службу после университета. В 36-й отдельной бригаде морской пехоты, базирующейся в Николаеве, Дмитрий начал служить с января 2020 года. За время службы он дважды был в АТО.

На момент начала полномасштабного вторжения российских войск на территорию Украины, Дмитрий Шевчук защищал Мариуполь. Его взяли в плен на заводе им. Ильича. За 10 месяцев родители Дмитрия почти не получали от него известий.

Село, в котором проживают родители бойца, освободили из оккупации 10 ноября. Отец Дмитрия Александр рассказал, что у оккупантов были списки воевавших в АТО, поэтому они часто приходили в дом с обысками.

Рассказ Александра о пережитом приводим ниже.

Мы с женой Людмилой живем в поселке Садовом Николаевской области. Нашему сыну Дмитрию 27 лет, он получил два высших образования: имеет профессию психолога и учителя физической культуры.

Я тоже учитель физической культуры, а также имею специализацию по допризывной подготовке юношей. Поэтому сын, глядя на меня, после университета пошел на срочную службу.

Сначала Дмитрий попал при срочной службе в 199-ю десантно-штурмовую бригаду в Житомире. Со временем он встретил друга, служившего в 36-й бригаде, и тот уговорил его пойти туда. 25 января 2023 было 3 года, как сын служит в 36-й бригаде, и за это время он дважды был в АТО. В частности, в районе Мариуполя он провел около полугода.

До последнего выходил на связь из окруженного Мариуполя

Когда началась полномасштабная война, сын был в Мариуполе. Мы поддерживали с ним связь, и когда он мне позвонил по телефону, я уже знал, что Мариуполь взяли в кольцо. Я говорил: «Сын, вы полностью в окружении, делайте что-нибудь, какие-то зеленые коридоры, выходите через них». Он ответил: «Па, я знаю, все нормально».

В следующий раз он позвонил мне 2 марта и поделился радостью, что наконец-то смог помыться, потому что в подвале появилась вода. Затем Дмитрий еще выходил на связь и предупреждал, что телефоны садятся и связь в городе ухудшается.

Вооруженные оккупанты 6 раз приходили с обысками

В оккупации мы пробыли с самого начала открытой войны и до 10 ноября 2022 года, пока нас не освободили вместе с Херсоном. За это время оккупанты 6 раз приходили к нам с обысками.

Во время первого обыска меня держали под прицелом на улице, а жена была с ними в доме. Они искали документы сына и его фотографии, но мы заранее их спрятали. Сначала эти люди еще ничего не знали о нашем сыне — просто осмотрели дом, сараи, погреба, спросили, нет ли посторонних или оружия, и собирались уходить. Позже один из оккупантов сказал что-то другому, и они вернулись. Попросили мой паспорт и говорят:

- Александр Владимирович, пройдем с нами в автобус.

Мне ничего не оставалось, как выйти. Оттуда вышел офицер с блокнотом в руках и говорит: «Рассказывайте». А я говорю: «Что вам рассказывать?». Он спросил: «Где ваш сын?». Отвечаю: «Сын в Польше», а он действительно там бывал до того, как пошел по контракту служить в ВСУ.

Мне не поверили и повели к двери. Подошли два автоматчика и начался еще более серьезный обыск. Весь дом перерыли, спрашивали, где наш сын, а мы с женой вместе утверждали, что он в Польше.

- В какой к черту Польше? Он в АТО был?

- Нет, не был. Отслужил срочную службу и отправился работать в Польшу.

- А как вы думаете, почему мы к вам во второй раз пришли?

Я молчу.

- А враждебные отношения с односельчанами есть?

- Да тут в школе двойку поставишь, и родители уже не здороваются, как вы думаете?

- Ну, подумайте…

У них был блокнот с перечнем всех воевавших в АТО и мне оставалось только догадываться, кто нас сдал.

Найти им удалось только маленькую коробочку с шевронами. Наверное, сын когда-то привез и оставил, даже мы не знали о ней. Один из шевронов был красно-черный «Правого сектора» - это стало для них зацепкой. Еще нашли тактические перчатки, которые сын когда-то подарил мне.

- Что это? Это подтверждение, что он в АТО!

- Я охотник, и такое можно купить в любом секонд-хенде.

Тогда они стали спрашивать об оружии, но я ответил, что продал все. Они забрали все, что смогли найти: патроны, гильзы, порох, заправки и закрутки.

Впоследствии они снова приходили спрашивать о сыне, но каждый раз были новые люди. Я так понимаю, у них постоянно были ротации, и когда в село приходили новые, каждый раз обходили все дома с обысками и мародерили.

За почти 10 месяцев плена от сына было всего два известия

Первой разыскивать Дмитрия начала моя дочь. В апреле 2022 года мы смогли отправить ее через «орков» (территории, оккупированные российскими военными - ред.) на Баштанку и в Киев. Там она обращалась в Красный Крест и всюду, где только могла.

Однажды ей прислали на телефон видео, на котором Дмитрий обращался к маме. На нем была черная форма с бейджиком на груди. Он говорил:

«Я, Шевчук Дмитрий Александрович, обращаюсь к матери Шевчук Людмиле Викторовне с тем, что я нахожусь в плену. Кормят хорошо, есть распорядок, утром зарядка».

В Координационном штабе (по вопросам обращения с военнопленными) нам сказали, что сын был именно на заводе имени Ильича, где 2 тысячи человек взяли в плен. Однако на вопрос, когда будут следующие обмены, мне никогда ничего не говорили, потому что не имеют права на это. Нам посоветовали обратиться в полицию, и я отправился в отделение.

В сентябре мы получили уведомление от воинской части с подтверждением, что наш сын действительно в плену.

В то же время дочь видела сына где-то в списках военнопленных.

Самые тяжелые издевательства во время последнего обыска

Мой бывший ученик, находившийся в терробороне, попросил меня спрятать его автомат, когда они отходили через нашу деревню. В этот момент у меня дома был односельчанин Степан, работавший у меня и видел, куда я прячу автомат. Также там было мое ружье и ружье, которое я подарил сыну на 21-летие. Даже жена не знала об этом месте.

В ночь с 10 на 11 августа оккупанты пришли к нам с последним обыском.

Мы проснулись ночью от выстрелов во дворе. Я смотрю, а они светят фонариками именно туда, где я спрятал оружие. Мы с женой стали за двумя стенами со двора, и я быстро рассказал ей об автомате и что теперь меня могут расстрелять. Попросил ее найти сына, если меня не станет.

Я открыл дверь под автоматные очереди и крики «на землю, руки за голову». Здесь один из оккупантов кричит: «Нашел!» и все забрали. Стрелявший по нам вытянул за руку лежащего Степана — а он пьян, ни говорить, ни стоять не может: «Он за 100 грамм предал тебя».

Издевались и смеялись они еще долго. Били в тазобедренный сустав, зная, что у меня инвалидность именно из-за проблем в этом месте.

Приехали также два офицера ФСБ. Они сказали, что знают о нашем сыне: «Не бойтесь, его обменяют и он снова пойдет воевать».

Надеялись, что сына обменяли в начале декабря, но надежда оказалась напрасной

1 декабря был очередной обмен пленными. На одном из фото мы узнали нашего Дмитрия, очень похудевшего. Из ста друзей и знакомых, которым мы показывали это фото, только четверо не опознали этого парня как нашего сына.

Куда я только не звонил — и на горячую линию Минобороны, и в их штаб, и в СБУ, и по номеру 1648 (горячая линия Национального информационного бюро — ред.), чтобы увидеться со своим ребенком — все говорили одно и то же: «Это не наша компетенция, никто вам не даст его данные».

Поскольку сын служил десантником, то на левой руке под мизинцем у него есть главная примета – татуировка «За ВДВ». Мы просили, чтобы хотя бы взглянули, нет ли у этого парня такой татуировки — все напрасно.

Друзья в Киеве помогли найти мужчину, сделавшего это фото. Мы связались с ним, и он сказал, что это не наш сын, потому что все кого тогда освободили, идентифицированы. Также он объяснил, что освобожденным из плена сразу же в автобусе дают телефон, чтобы позвонить по телефону близким.

«Живем надеждой узнать что-то о сыне»

Сейчас даже у нас, родителей, нет никакой информации о Дмитрии. В Россию мы не обращаемся, потому что я боюсь, что это может навредить. Ждем очередных обменов и хоть какой-то информации.

Единственное — девушка другого бойца, попавшего в плен вместе с нашим сыном, позвонила дочери и сказала, что обоих вроде бы видели в СИЗО в Таганроге. Но это неподтвержденная информация.

При встрече с сыном я прежде всего хотел бы перед ним извиниться. Не знаю, за что, просто мне так хочется (плачет, - ред.). Мы все сейчас живем, поддерживая друг друга, в надежде узнать что-нибудь о Диме.

Ранее СБУ опубликовала видео возвращения украинских военнослужащих из плена.