Об охоте на Кинбурнской косе российский целитель отозвался негативно... пока не оказалось, что он и сам охотник. Но в этом он раскаивается

«Новости-N» уже сообщали о том, что 15 августа вступает в силу приказ руководства областного управления лесничьего и охотничьего хозяйства об открытии сезона охоты на Кинбурнской косе.

Напомним, что начало охоты на территории регионального ландшафтного парка «Кинбурнская коса» в прошлом году вызвало достаточно бурную реакцию со стороны общественных и экологических организаций — начались множественные пикеты и акции протеста. Связано это было, прежде всего, с тем, что охотники на Кинбурнской косе очень часто отстреливали птиц, которые занесены в Красную Книгу и всевозможные «зелёные списки» (и это подтверждено соответствующими актами и судебными постановлениями).

И сегодня, 6 августа, о чём мы также уже сообщали, в помещении Николаевской облгосадминистрации состоялась встреча с Андреем Скаржинским, который является потомком патриарха лесного лесоразведения Виктора Скаржинского и, к тому же, известным российским целителем, автором многих книг и пособий. Ему был задан вопрос, как он относится к объявлению охоты на Кинбурне.

- Я отвечу вам однозначно — плохо. Конечно, плохо. Но, наверное, все вопросы — к Петру Николаевичу, - указал Андрей Иванович на начальника областного лесхоза Петра Паламарюка, который вёл эту встречу.

Он сказал, что мечтает видеть Петра Николаевича своим другом, и что ему здорово было бы с ним сотрудничать.

- Я не случайно, может быть, переадресовываю, - несколько замявшись, произнёс Андрей Скаржинский. - Понимаете, можно просто работать, а можно общаться ещё и как с человеком. Вот Пётр Николаевич со всех духовных позиций, человеческих позиций, все вопросы решает.

Он начал говорить о красотах Кинбурнской косы, заметив, что его при этом захлёстывают эмоции.

- Это адский труд (имеется в виду труд лесничих по обустройству заповедника, — авт.). Я даже не буду говорить об адекватности зарплаты, о том трудолюбии, об этих посадках.

Он вспомнил упоительную красоту крымских сосен на Кинбурнской косе, и вместе с тем — пожары, которые несколько раз уничтожали часть этой красоты.

- Вы же наверняка там были, вы видели. Это потрясающий труд. И сейчас там восстановился тот баланс, который нужен между экологами и лесоводами. И здесь та золотая середина, которую Пётр Николаевич занимает, для того, чтобы сохранить как раз эту территорию... И животный мир — также.

Природа требует уважительного и бережного к себе отношения. И здесь не пройдёт «мичуринский» вариант, что нужно брать от природы всё. Потому что природа, по убеждению г-на Скаржинского, мстит за всякий вред, умышленно нанесённый ей.

Он вспомнил, как заблудился в тайге, и выбрался из неё только через трое суток.

- Я знаю, что такое природа. Это достаточно жёсткая сила.

И «сюсюкать», лелеять эту жёсткую силу, по его мнению, нельзя, дабы не впасть в крайность, за которую природа тоже может отомстить.

- Максимализм наш славянский там недопустим ни в коей мере, - считает Андрей Скаржинский.

- Я всегда защищал тех, кто любит природу, не лезет в политику, а занимается делом, работает и любит свой край и свою Родину... А природа может прижать вас к стенке жёстко, либо наоборот — вы войдёте в какую-то гармонию, обмен энергетикой. Это же потрясающе!

Глядя на Петра Паламарюка и его слегка помрачневшее лицо, можно было заметить, что он несколько обижен от такой неопределённости в ответе его «коллеги»: вроде бы и «против», и вроде бы и «за». Вероятно, он надеялся, что прозвучит другой ответ, из которого бы последовало, что охота на Кинбурне нужна.

И хотя российский гость переадресовал ему этот вопрос, г-н Паламарюк так и не ответил, что же побудило его снова открыть сезон охоты на территории теперь уже НАЦИОНАЛЬНОГО природного парка. Зато он задал «контрольный» вопрос Андрею Скаржинскому, «отвертеться» от ответа на который тот уже не смог:

- Я прошу прощения. Вы, если так, к слову, охотник или не охотник? А то так — вроде вы против охоты, получается. Но охотник ли вы?

- Да, конечно, - отозвался Андрей Скаржинский. - Я охотился много. У меня был 16-й калибр, если уж точно, такая «горизонталка» была. И я каюсь, каюсь перед природой — убил двух белок одним выстрелом. Потому что они сидели на расстоянии пяти метров. Там, на севере, очень легко охотиться. Там очень много дичи — и рыси, и медведи... Но откровенно, я всё-таки люблю больше рыбалку, ту нормальную рыбалку, когда не всякими неводами, а с удочкой спокойно «промедитировал» — и получил полведра рыбы, чтобы всё было хорошо и тебе было хорошо. Чтобы душа всё-таки была в гармонии с телом, материальное с духовным...