Гордон: Добрый вечер. Когда-то тебя увидел Алан Чумак и сказал: "Этот мальчик будет суперзвездой. Он – выдающийся парень. Его надо беречь, его надо нести, потому что это будет гордость Украины". Он оказался абсолютно прав – разглядел тебя одним из первых.
Данилко: Я помню – на каком-то банкете после очередного концерта он подошел и говорил какие-то приятные вещи. А я не могу слушать – стесняюсь.
-У тебя было непростое детство.
-В те годы все жили плюс-минус одинаково. И так как мы не видели ничего лучшего, нам казалось, что это абсолютно нормальные условия. У нас была одна комната. В комнате был погреб. Туалет был общий – во дворе. Кухни не было. Нас жило пять человек. И поэтому я пытался не находиться дома все время. Была художественная школа, общеобразовательная, театр "Гротеск", и я не помню, чтобы я просто сидел дома. У меня было такое счастье, когда никого не было.
-А детство счастливое было?
-Очень. Я жил напротив епархии епископа. Собирал и сдавал бутылки. На эти деньги покупал марки. Целый год ждал, чтобы наступила ночь с 6 на 7 января, чтобы колядовать. Я ходил по квартирам с компанией, такса была 20 копеек, а у епископа это всегда был железный рубль. Он еще давал конфеты, и это было очень круто. Я за вечер зарабатывал 60 рублей. Я такой был хитренький.
-Какое самое яркое воспоминание детства сохранилось?
-Самое счастливое – это пионерский лагерь. Вот я думал, что бы я хотел вернуть, – так это ту атмосферу. Я был в лагере все три смены, хотя путевку покупали только на одну. А потом меня там оставляли, потому что я участвовал во всех мероприятиях. И мне так как-то было круто и комфортно. Для меня самое счастливое время – это тогда.
-Это правда, что в детстве ты хотел стать священником?
-Да. Я думаю, это связано с тем, что мне нравилась атмосфера, как они там жили. Сам дом, территория и – самое главное – что там был забор. Все хотят туда заглянуть – а не могут. Они ко мне всегда хорошо относились, пускали к себе, и я ходил, воображал, что это все мое. Я в первый раз у него увидел зеленое мыло. Я чуть его не съел – оно пахло яблоком.
-Будучи совсем юным, ты стал брать интервью у звезд эстрады и собирать автографы. Почему ты это стал делать?
-Наверно, хотелось приблизиться к известным, популярным людям. И первое интервью у меня было с Натальей Гулькиной. Я не понимаю, почему они мне их давали. Я вызывал жалость или… Я брал интервью у Челобанова, у Варум, у Разина.
- Где ты публиковал эти интервью?
-Была такая газета "Комсомолец Полтавщины". За это я получал деньги. Но это было не ради денег. Но плюс если мне платили, то я был счастлив. Я даже ездил в Москву. Мы покупали билеты и ездили, не думая о том, где жить. Я был на первом концерте "Ласкового мая" в Москве. И был на их последнем концерте.
-Ты до сих пор Юру Шатунова любишь?
-Это период пионерского лагеря. Я даже помню, когда я его услышал. Было два часа дня, маленький магнитофон, звучит песня "Ну что же ты моим цветам совсем не рада" (я до сих пор люблю эту песню) и все дети сидят и слушают. Я спрашиваю: "Кто это поет?". Все говорят: "Какой-то мальчик из интерната". Это было лето 1988-го года. Никто не знал даже Шатунова в лицо. А эта кассета до сих пор у меня сохранилась. Тогда еще в помине не было Андрея Разина возле группы.
-Сейчас ты поешь "Белые розы"?
-Это когда на заказных концертах я делаю "возвращалку" в то время.
-Но Шатунов же никому не дает петь свои песни?
-Да. Но мы поем. Разин же сказал: "Всем вынесу мозг. Может петь только Сердючка, Шатунов и я".
-Жизнь звезд манила тебя? Тебе хотелось чего-то неосознанно?
-Наверно. Я не думал, что мы будем петь, – мы все-таки занимались в театре. Сколько после нас разговорники пытались петь – ничего не получилось. Всегда это было как часть концерта, оно не пошло. И, конечно, я чувствовал какую-то зависть к тому, что Сердючка стала звездой корпоративов. И даже Михаил Жванецкий сказал в интервью в Нью-Йорке: "Меня приглашают какие-то очень обеспеченные ребята и говорят, что не надо ничего рассказывать, посидите с нами, отдохните, а если что, пригласим Сердючку – она и попоет, и пошутит". Мы нашли свой абсолютно жанр, который стал очень успешен на таких мероприятиях. Финансово это было очень хорошо, и я даже поражался таким деньгам, которые нам платили.
-Одной фразой: Верка Сердючка – она кто?
-Верка Сердючка – это звезда. Если меня спрашивали, когда я поменяю шапку со звездой, я говорил, что звезда – это конечная форма. Я долго к ней шел. Конечная форма, и это ее голова – это не шапка. После Евровидения у меня полностью поменялись мозги по поводу моей работы, качества работы. Есть жизнь до Евровидения и есть после. Прошло десять лет, а мы до сих пор остались одними из самых популярных персонажей в облике Евровидения. Люди переодевались в нас и ходили по улицам в звездах.
-А Верка счастлива?
-Она – оптимист. Я считаю, что Верка Сердючка и ее мама – это Винни Пух и Пятачок. Они все время в поиске счастья, но при этом веселятся. Они обе одиноки, и, в принципе, люди это все чувствуют. Поэтому ее так любят.
-Ураганные реплики, которыми Верка постоянно сыплет, – ты их придумываешь сам или это подслушанное?
-Бывает по-разному. Бывают и подслушанные. Самые смешные вещи получаются в импровизации. Бывает что-то ляпнем, и говорю: "Инка, запиши, не забудь".
-Ты лет 15 назад говорил, что любишь ходить по Киеву, натянув кепку и надев очки. Ходить по кафешкам, тереться среди людей в транспорте и слушать, о чем они говорят. Ты до сих пор это делаешь?
-Это было очень давно. Я же не сумасшедший. Этого уже давно нет, и мне кажется, что если я сниму кепку, то меня никто не узнает. Когда я уезжал на отдых, я ее снял, и меня действительно никто не узнавал.
-Почему ты носишь кепку?
-Это какая-то форма защиты, может быть. А с другой стороны, какой-то экранный образ выработался у самого Данилко. Я же не знал, кто я такой вообще. Настолько Сердючка за эти 25 лет приросла ко мне, что я начал смущаться. Я в себе начал видеть ее черты. Вот это приглашение на "Х-фактор", на который я не хотел идти, – меня заставили, убедили, что я должен там сесть, – первый сезон я вообще очень позорился. Мне кажется, я какой-то был перепуганный, но постепенно "Х-фактор" мне как-то помогает вернуться к себе.
-Гурченко сказала мне, что она поняла, что ты свой парень, когда ты лег с ней. Что это было?
-Это было СВ-шоу, и она не собиралась в нем участвовать. СВ-шоу тогда выходило только в Украине, и она приехала на ТСН. Но, видно, ее обманули, и она собралась уезжать. Тогда редактор подошел к ней и попросил хотя бы познакомиться с ведущими. А ведущие – я (Сердючка) и Геля. Она зашла, на меня смотрит и говорит: "Ладно, я буду сниматься". Я очень смущался, и в конце программы она говорит: "Давай уже ложись со мной, сынок". Я лег, и она мне на ухо говорит: "Знаешь, хороший будет финал – это будут обсуждать". Хотя я очень смущался, она была на моей стороне и подыграла, чтобы у меня получилось.
-Когда я вижу тебя на корпоративах, мне тебя жалко – я представляю, как жарко в костюме Верки Сердючки, как эта звезда давит на голову. Это физически тяжело?
-Это очень тяжело. Я всегда говорил, что Сердючка очень затратный персонаж не только эмоционально. Мы мокрые, выкручиваем эти костюмы. В 2013-м году, когда начались эти события, я полностью отменил все запланированные концерты – и в России, и в Украине. Везде. Во-первых, это было всегда тяжело. Когда я видел 19.00 – начало концерта, я превращался в бешеного, агрессивного человека. Я понимал, что это уже усталость и надо делать паузу. А всегда думаешь о коллективе, о том, что много людей, их надо обеспечивать, надо, чтобы все зарабатывали. А ребята, когда много концертов, говорят: "Мы не видим свои семьи, мы не видим, как растут наши дети". А потом: "Давайте уже поедем". Поэтому я для себя выбрал такую позицию, что мы работаем только заказные концерты. У меня был такой период, когда я работал самостоятельно. И в этом есть своя прелесть тоже.
-У Верки Сердючки до сих пор есть двойники?
-Миллион. Раньше были пародисты, которых я терпеть не могу. А Сердючка – это свадьбы, корпоративы, праздники в городах. Их очень много.
-Инна Билоконь, которая играет твою маму, тебе еще не надоела?
-А чего? Если бы кто-то 25 лет назад сказал мне, что мы будем так дружить и превратимся в "родственников", я бы не поверил. Мы были в разных группах в торговом училище, и она мне так не нравилась – турецкий свитер, мелирование. А она говорит, что, когда меня увидела, подумала: худое, страшное, куртка на три размера больше, и еще воротник пришит был белыми нитками. И вот такая нелюбовь превратилась в то, что она стала самым близким человеком на сегодняшний момент для меня.
-Инна призналась, что вы с ней даже как-то подрались и несколько суток не разговаривали. А подрались из-за чего?
-Я – руководитель коллектива. Тогда еще были номера (она еще не была мамой), и она сделала какую-то ошибку. А я не люблю, когда со мной спорят. И когда в нее полетел граненый стакан, разбился на мелкие осколки, они настолько все испугались, что вылетели из гримерки. Крайне редко я себе такие вещи позволяю, но когда уже реально достают, я, конечно…
-Полгода назад ты заявил, что проект "Верка Сердючка" завершен. Он завершен или нет?
-Я не так сказал, я сказал, что Верка Сердючка едет в прощальный тур по миру, где мы скажем всем спасибо за то, что хоть это было и сложно, но благодаря этой любви людей я – обеспеченный человек. Я имею большую личную свободу, могу кому-то помогать.
-Ты написал ряд потрясающих хитов. Самые лучшие песни пишутся долго?
-По-разному.
-Песни, написанные за 5 минут, были?
-Практически все. Главное, чтобы было настроение. Для того, чтобы это воспринималось людьми, надо писать о себе. Тогда это будет касаться всех. Я не мог придумать слова на песню "Все будет хорошо". Но когда она появилась – у меня изменилась жизнь. Она остается самой главной у Сердючки, как гимн. Тут есть утверждение, что все будет хорошо. Мне рассказывают, что многих людей эта песня спасла. Я до этой песни находился в постоянной депрессии. Кто-то сказал, что человек, который шутит на сцене, ему тяжело. Я не мог этого понять. Я перестал шутить на сцене - и мне стало лучше. В Америке ко мне подходит семья и целует руку мне, и мужчина говорит: "Вы мне спасли жизнь". Оказывается, он дальнобойщик, ехал по серпантину и уснул. Радио не работало, но в тот момент, когда он уже должен был слететь, заиграло радио с припевом: "Все будет хорошо". И он просто вывернул руль.
-Какая самая любимая песня из того, что ты написал?
-У меня такого нет. Самая успешная песня, которая мне принесла очень много денег, – "Дольче Габбана". Я столько денег не получал никогда. Под нее даже сами Дольче и Габбана танцевали. Мы работали в Портофино, и они были в гостях там. Они специально ждали допоздна, потому что мы поздно выступали, снимали все и выкладывали у себя в инстаграм.
-И скажи, что это не поэзия?
-Какая поэзия? Это удачные тексты. Поэзия – это что-то другое, наверное, Ахматова.
-Ты способен еще написать что-то, что будет лучше, чем было?
-Я в паузе. Я сейчас ничего не показываю. Я все время пишу, и мне кажется, что есть очень удачные вещи. Они – взрослее. Есть хулиганские песни, которые я пишу с Романовской. Бывают песни с матами, но они очень "вкусные", маты.
-Какая твоя самая удачная кинороль?
-Какие кинороли? Сейчас начались повторы новогодних мюзиклов. Я не могу смотреть. Такого же никогда не было, чтобы персонаж играл другого персонажа: Сердючка играет, например, принцессу, ведьму. То есть не Данилко играет. Хотя Сердючка реально была создана для этих новогодних мюзиклов.
-А ты хочешь как Андрей Данилко сыграть какую-то серьезную роль?
-Все зависит от режиссера. Мне нужно сыграть тогда роль…чтобы меня никто не узнал. Я бы с удовольствием сыграл роль немца-фашиста. Есть какая-то связь. Меня на Полтавском кладбище всегда тянуло к захороненным немцам. Это было неправильно, но почему-то меня это интересовало. И я помню запах войны. Я смотрю какие-то документальные фильмы, и мне кажется, что я Гитлера знал.
-Ты политикой интересуешься?
-Да.
-Последний Майдан стал для Украины благом или нет?
-Нет. Мне и первый не нравился, честно скажу. Я же живу там рядом. Я не верю в то, что это может принести улучшение. Это всегда для меня театр. Я вижу, что есть режиссер, есть сценарий, есть артисты, есть массовка. И есть люди, которые абсолютно искренне участвовали в Майдане – и в первом, и во втором. Но у меня не было доверия ни к первому, ни ко второму.
-Что, на твой взгляд, произошло с Крымом и Донбассом?
-Крым аннексировали, и мне никогда не было понятно, почему за него не боролись. Думаю, что Крым отдали. Я не могу понять, как можно было взять и отдать. Артистам комментировать подобные вещи, наверно, не стоит. Надо в этом разбираться. Но я никому не верю – ни этой стороне, ни той. Все время прикрывание какими-то лозунгами: "Мы все так любим Украину". А при этом ты понимаешь, что она разваливается.
-Как ты относишься к декоммунизации, к изменению названий улиц, к сносу памятников и так далее?
-Я ужасно к этому отношусь. Когда говорят, что какой-то магазин находится на Артема, то никто это не воспринимает как фамилию – это местонахождение. Я в Полтаве жил на улице Розы Люксембург. Ее называли "Розочка". Это не был вообще человек, это такое название – "Розалюксембург". Сейчас называется улица Раисы Кириченко. Это моя землячка, я ее знал и очень любил. Но мне непривычно. Я еще понимаю, когда возвращают названия, которые были, исторические. И мне кажется, что если уже называть улицу, то не надо называть спорными фамилиями, к которым через 20 лет поменяется отношение. "Пойду по Абрикосовой, сверну на Виноградную" – уже не будет вызывать никаких споров. Мне нравится "Крещатик", "Прорезная"– какая-то смысловая нагрузка.
-Что ты, как гражданин, думаешь о происходящем сегодня в Украине?
-Я мыслю коллективом. Я – руководитель коллектива из 26 человек. Эти люди зависимы от меня так же, как и я от них. Я хочу создать им максимально удобные условия. Я, в принципе, мог бы и не выступать, но я работаю, чтобы люди зарабатывали деньги. Я всегда выбиваю для ребят деньги – они никогда не выступают бесплатно. И мне бы хотелось, чтобы президент нашей страны так же заботился о людях. Даже в ущерб себе. Я не знаю, кто должен быть следующим президентом – я не вижу никого.
-Сегодня с Пугачевой и Киркоровым ты общаешься?
-Мы же там не бываем. По телефону… какие-то натянутые отношения у меня сейчас с Филиппом. У него был творческий вечер на "Новой волне", в Сочи, и он меня пригласил. Но я не захотел принимать участие. Во-первых, у меня не было сил, а во-вторых, мы не выступаем публично, на экране. А многие этого не понимают.
-Как тебе кажется, Пугачева то, что сейчас происходит между Россией и Украиной, понимает?
-Конечно. Человек, который первым дозвонился после Евровидения, – это была она. И она мне говорит: "Это такая заказуха". Там выходили такие программы, которые просто меня уничтожали, размазывали на пустом месте. Лариса Долина в интервью тоже сказала, что я не пел "Раша, гудбай", но нужно было меня уничтожить. Я прилетел в Москву, и те девочки, которые меня прекрасно знают, которым я давал автографы, говорят мне: "Шапку снимите". Долго смотрят паспорт, потом говорят: "Станьте в конец очереди". Настолько накрутили людей… я реально не мог понять, что происходит. Это ситуация, когда тебе все говорят, что ты это пел, и ты реально себя чувствуешь виноватым. Пугачева сама ходила по каким-то редакторам, и когда было открытие "Радио Алла", она пригласила меня, зная ситуацию. Когда она объявила нас – мы вышли и так круто выступили. Я никогда не забуду, как Пугачева меня поддержала. И то же самое Кобзон – он всегда интересовался, как у меня дела, понимая, скольким людям в советское время поломали судьбы. Сейчас, слава богу, другое время, ты не зависим от телевидения. Я сделаю завтра новый шедевр, запущу в интернет и все увидят. Но когда Первый канал России выпускает фильмы, в которых с сожалением рассказывает о загубленных судьбах… но Эрнст же делает тоже самое. Взрослый человек – и воюет с Веркой Сердючкой.
-Как ты относишься к коллегам, которые по-прежнему работают в России?
-Я могу говорить только о себе и кого-то осуждать или устраивать травлю… это выбор человека. Я против таких выходок, какие устраивают против выступлений: не нравится вам Ани Лорак – не ходите, не покупайте билет. Идет мама Каролины на концерт – у нее вырывают цветы, топчут их. И я понимаю, что эту картинку потом покажут в Москве, что это происходит в Украине. И у меня такое впечатление, что они работают на этих людей. Почему полиция не реагирует на подобные штуки?
-С Ани Лорак ты по-прежнему дружишь?
-Конечно. Это очень непростая ситуация. Люди там тоже переживают за то, что происходит.
-Ты в России показываешься?
-Афишные концерты я вообще не даю, но бывают корпоративы у людей, с которыми уже сложились долгие отношения.
-Ты следишь за коллегами по цеху – россиянами? Ты смотришь, чем они занимаются?
-Да. Реально мне это смешно. В мюзиклах иногда был такой текст, что я не мог его произносить. В какой-то момент я настолько от этого устал, что сказал, что я больше в этом участвовать не буду.
-Недавно умер Михаил Задорнов. Тебе стало его жаль?
-Конечно. Я был с ним знаком. Мы были в туре. Он относился ко мне очень хорошо, но был непростым человеком. У него была немножко зависть к успеху, к аплодисментам. Мне это было непонятно – как ребенок. Но при этом все всегда с уважением. За столом были юмористы, которых он словесно уничтожал, но я был на особенном положении. Он был яркий, умнейший человек.
-Как ты сегодня относишься к запрету на въезд в Украину целому ряду российских артистов?
-Плохо отношусь. Конечно, если какие-то вещи оскорбительные… я не понимаю, какая шкала.
-Когда не пускают тех, кто подписывал письма в поддержку аннексии Крыма, – что ты об этом думаешь?
-Конечно, это ужасно, и люди, которые руководят театрами, сами это понимают, но они зависимые люди. Любой человек может ляпнуть какую-то глупость, а потом может и жалеть.
-Российские сериалы и фильмы, на твой взгляд, надо запрещать?
-Зачем? Если ты можешь зайти, спросить пароль Wi-Fi и посмотреть "Ликвидацию" без ваших запретов. Это такая глупость – что это решит? Поднимайте производство, делайте фильмы – я только за это, но запрещать…
-Тебе никогда не хотелось уехать из Украины куда глаза глядят? За годы независимости 10-11 миллионов людей просто взяли и уехали.
-Я их понимаю – людям надо кормить семью, зарабатывать деньги. У меня было желание год-полгода пожить в Америке. Вот в Нью-Йорке мне очень хорошо. Я иду в шлепанцах по Нью-Йорку, и мне там хорошо выдумывается, на меня никто не смотрит. Даже если ко мне и подходят наши, то меня это не парит. Я столько раз был в Америке и ни разу не мог почувствовать Нью-Йорк. А тут была Неделя высокой моды, и нас с Инной пригласили на пару показов (я – Сердючка, а Инна – мама). Мы походили на пару показов, и я не мог понять, почему американские модели бегут с нами фотографироваться, – а это все наши. Я говорю: "Инна, мы как обезьяны, пора заканчивать с этой Неделей моды". Мы надели тапочки, и просто ногами походили по Нью-Йорку. Получили массу удовольствия.
-Ты перед многими президентами выступал?
-Да.
-Путина видел?
-Да.
-Вы общались?
-Да.
-И что он тебе говорил?
-Есть такая история в интернете – кто-то снял на телефон. Я на концертах рассказывал – целый рассказ есть, и там все полностью правда – с подачи Сердючки, с ее текстами. Это был Форос, 2004-й год. Были Кучма и Путин. Там были известные артисты, и с нами никто не здоровался. Ведущим был Лещенко. Было очень жарко, они сидели в рубашках с коротким рукавом, мокрые, и было видно, что они думают, когда закончится это "веселье". Выпускают нас, мы "дали", и Путин с Кучмой подошли ко мне. Поблагодарили за выступление и попросили выступить вечером, в атмосфере "без галстуков". Нам заплатили хорошие деньги, и мы вышли вечером. А остальное вы можете посмотреть в этом рассказе. Мне наливали шампанское, они и сами выпивали, а Путин не пил вообще. Меня реально споили немножко, и мне показалось, что я тут самый главный. Путин стоял в метрах десяти, с бокалом, и сдержанно смеялся. Мне для баланса кого-то не хватало, и я Путина поманил пальцем. Гробовая тишина – только сверчки. Я моментально протрезвел, и не знаю, как вырулить. А Путин мне показал жестами, пальцем – "нет, ты ко мне". Я бегу к нему, и меня поразило, что он очень маленький. И как будто он стеснялся. И он говорит: "Андрей, спасибо большое за выступление. Вы не могли бы, когда снимете свои доспехи, сесть с нами за стол?". На тот момент он на меня произвел очень приятное впечатление. Может, оттого, что он Весы, я почувствовал эту нашу стеснительность, которая присуща этому знаку. За это наше общение ситуация вокруг нас сразу изменилась – мы стали любимцами, нам накрыли стол, и все артисты, которые с нами не здоровались, подходили к нашему столику и говорили: "Какие вы молодцы, как это все талантливо". Нам дали самолет, и мы улетели с такой помпой в Киев.
-Больше ты Путина не видел?
-После этого нас пригласили выступить у него где-то, а наш директор спросил, сколько это будет стоить. Это их очень сильно обидело, и контакты на этом прекратились. Я вообще не очень люблю с ними контактировать.
-Если бы ты сейчас с ним встретился, и у вас была возможность по душам поговорить, что бы ты ему сказал?
-Сложный вопрос. Мне кажется, что он может это все прекратить. Владимир Владимирович, надо это все заканчивать.
-Сегодня среди возможных кандидатов на президентский пост называют Святослава Вакарчука и Владимира Зеленского. Ты можешь себе представить кого-то из них в роли президента Украины?
-Я бы не хотел это представлять, потому что я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Вовчик должен смешить, руководить коллективом, телевидением заниматься, а Слава должен петь, писать песни. Я же был в такой ситуации после Евровидения, когда собралась партия под меня, которая называлась "Проти всіх". Съезд должен был быть в цирке, Сердючка идет в парламент. Понятно, что это было предложение финансово очень заманчивое. Я находился в ситуации слушателя – они возле меня прямо танцевали. И вот когда надо было регистрироваться, то за несколько дней до этой регистрации в офис приезжали люди, которые давали мне 50 тыс. долл. только за то, чтобы я просто с ними поговорил. Это не влияло на ответ, хочу я, чтобы они были в списке или нет. Это было в ресторане "Космополит", и они сказали Юрию Никитину, чтобы он отошел. Они сказали: "Надо двух человек в этот список. Мы можем перекинуть тебе в багажник три миллиона долларов". Я говорю: "Наверно, оставьте их себе". Я приехал на работу, и надо было через два часа ехать на регистрацию. Там уже собрались журналисты, массовка и я говорю: "Инна, нас убьют. Я не хочу". И я сделал абсолютно правильно. Были же там и Руслана, и Вакарчук, и Огневич, и Повалий – это помогло? Так это только навредило. Игорь мне говорил, что Таю, в принципе, заставили. А что ей было делать? Это реально был такой пресс, что я не знаю, как бы я себя повел. Нельзя людей осуждать, а нужно понять.
-Андрей Данилко теоретически может участвовать в президентской кампании в Украине?
-Теоретически на посту должен быть добрый человек. Для меня очень важно, чтобы всем в коллективе было комфортно. Мне важно, чтобы организаторы зарабатывали, а не "попадали" на деньги.
-Ты добрый человек?
-Да. Если брать всех президентов, мне всегда очень нравился Леонид Макарович Кравчук. Красивый, говорит хорошо, по-своему хитрый.
-Ты перед многими олигархами выступал?
-Да. И всегда были такие интересные компании артистов.
-Кто из олигархов самый яркий?
-Мне понравился Абрамович. Мне он показался таким стеснительным и произвел на меня приятное впечатление. Мы много раз работали у него на "Челси", но потом, как говорят, он обиделся на меня из-за того, что какие-то организаторы назвали ему баснословную сумму за мое выступление.
-Ты богатым себя чувствуешь?
-С чем сравнивать? Если с Абрамовичем, то нет. Я обеспеченный.
-Что ты любишь выпить?
-Водку. Моя доза – 0,5.
-Какое кино любишь смотреть?
-Интересное. Некоммерческое. Я очень полюбил оперу и всегда интересуюсь, когда знающие люди советуют какие-то произведения. Я слушаю и обожаю Вагнера.
-Депрессии у тебя частые?
-Уже нет. Были, потому что ты не знаешь, как справиться с популярностью, потому что все от тебя что-то хотят. Ты как загнанный волчонок.
-У тебя были проблемы со зрением. До сих пор это?
-Я не могу сам куда-то поехать, вижу плохо. Но боюсь операции. Дома я ношу очки. А на сцене мне так комфортно, что я никого не вижу.
-Спортом нет желания заняться?
-У меня был такой "припадок". У меня был очень хороший тренер, я занимался восемь месяцев. Но когда я начал надевать Сердючку, сразу стало видно, что это мужик переодетый. Для работы это было плохо. Спорт, конечно, нужен. Я люблю плавание.
-Кризис среднего возраста и переоценка ценностей были у тебя?
-Когда исполнилось 40 лет, я это реально почувствовал. Полностью переоценка всего. У меня нет близких друзей – артистов. Я от всех отошел. Меня поражает зацикленность на себе у многих.
-Ты знаешь, что такое одиночество?
-Это никогда для меня не было проблемой. Я себе не представляю, что я нахожусь в квартире с кем-то еще. Для меня это отдых от людей.
-Тебе хочется обзавестись семьей?
-Нет. Лет в 20 хотелось, а сейчас нет. У каждого человека свое предназначение – у кого-то пятеро детей, а у кого-то ни одного.
-Что такое любовь?
-Это необходимость друг в друге. Когда совпадают личные отношения, момент дружбы и момент нахождения вместе на одной территории.
-Ты счастливый человек?
-Конечно.
-А если бы ты был президентом, что бы ты в канун Нового года сказал украинцам?
-Все будет хорошо. И надо быть добрее всем.
-Хочу, чтобы у тебя всегда был праздник в душе и чтобы ты нас дальше радовал. Спасибо тебе большое.
