Сколько еще протянут Олимпийские игры?

В минувшие выходные Токио прощался с Олимпиадой, но мало кто будет по ней грустить. Японская общественность в основной своей массе была против отложенных игр, опасаясь, что они лишь усугубят вспышку коронавируса в стране. И действительно, в последнюю неделю соревнований Япония побила нежеланный рекорд: более 14 000 заболевших в день, высочайший показатель с начала пандемии.

Стоила ли Олимпиада риска для эпидемиологической ситуации или ошеломляющих затрат, решать в конечном счете Японии. Но мир с нетерпением ждет зимней Олимпиады 2022 года в Пекине и даже намерен в ней участвовать — несмотря на плотно задокументированные нарушения прав человека в китайском Синьцзяне и других местах. Что, если вопрос не в том, где и когда следует проводить Игры, а в том, нужны ли они в принципе, став синонимом растраты, коррупции и триумфа деспотических режимов?

Поклонники утверждают, что Игры сегодня не менее важны, чем в конце 19 века, когда олимпийская традиция возобновилась. Тогда французский историк и основатель Международного олимпийского комитета (МОК) Пьер де Кубертен провозгласил их «движением за мир», которое объединит мир через спорт. В преддверии токийских Игр организаторы подчеркивали, что олимпиада станет «маяком надежды» и единства в эпоху невиданных страданий и изоляции.

В каком-то смысле так и вышло. Несмотря на мрачную церемонию открытия и пустые трибуны Олимпиада продемонстрировала пышность, зрелищность и атлетизм, которые мы привыкли ждать от крупнейшего в мире спортивного праздника. Мы видели незабываемые моменты, как Италия и Катар вместе завоевали золото в соревнованиях по прыжкам в высоту, а американская гимнастка Симона Байлз снялась с соревнований — подчеркнув важность психологического благополучия спортсменов. Но за помпезной маской национализма таятся тенденции более тревожные — осведомленные люди называют их эндемическими проблемами, решать которые МОК не может или не желает.

Проблема номер один — сама стоимость Игр. Принимать у себя Олимпиаду — едва ли не высочайшая честь в мире, но и крайне дорогое удовольствие. За немногими исключениями, олимпийские игры для организаторов убыточны: для начала города выкидывают десятки миллионов долларов на одну лишь заявку, а в итоге тратят в несколько раз больше своего бюджета. (Изначально игры в Токио оценивались в 7,3 миллиарда долларов, то теперь прейскурант вырос до 28 миллиардов). В результате многие города-хозяева влезают в долги — не говоря уже о брошенных стадионах и других «белых слонах», которые быстро ветшают и приходят в упадок.

«Проведение Олимпиады — невероятная трата», — сказал мне историк Николас Эван Сарантакес, автор книги о бойкоте Олимпийских игр 1980 года. — Отличный способ спустить деньги впустую». (Представитель МОК с ним не согласился, сославшись на исследование, заключившее, что расходы на Олимпийские игры с 2000 по 2018 год покрывались за счет доходов. Однако в том докладе основное внимание уделялось прибыльности игр с точки зрения Олимпийских комитетов, а не городов-организаторов. Не рассматривались в нем и капитальные затраты вроде модернизации транспорта на том основании, что «они не имеют принципиального значения для проведения игр»).

Тусклые экономические перспективы объясняют, почему интерес к проведению Игр в последние годы упал. Как показали многочисленные референдумы, когда о целесообразности проведения Олимпиады спрашивают жителей того или иного города, ответ почти всегда — громогласное «нет». При этом экономическая сторона вопроса отчасти объясняет другую повторяющуюся проблему: репрессивные государства все чаще превращают Олимпиаду в оружие. В конце концов, в отличие от демократий, авторитарным режимам референдумы не нужны. И хотя провести олимпиаду — удовольствие не из дешевых, это шанс для принимающей стороны продемонстрировать свою мощь и отмыть себе репутацию на мировой арене.

Несмотря на громкую критику в свой адрес за партнерство с авторитарными режимами, МОК своего подхода не изменил. Отчасти причина в том, что порой авторитарные государства — единственные, кто подали заявки. Так было с зимними играми 2022 года: фаворит Осло снялся с соревнований из-за расходов, оставив жюри выбирать из двух претендентов: Пекина, который уже принимал Летние игры 2008 года, и казахской столицы Алма-Аты. Победил Пекин.

Но главная причина, почему МОК никак не дисквалифицирует с Игр автократии — пожалуй, в том, что это попросту не в его интересах. Согласно докладу Томаса Кёнеке и Михела де Ноэя за 2017 год, «поддержание хороших рабочих отношений с авторитарными правительствами помогает МОК обеспечить будущее своего главного источника доходов — Олимпийских игр — тем самым гарантируя и собственное будущее». Проще говоря, вести дружбу с автократами — выгодно. «Учитывая разнообразие участников в олимпийских играх, МОК должен оставаться нейтральным по всем глобальным политическим вопросам», — ответил представитель МОК, добавив, что выбор той или иной страны-организатора «не означает, что МОК солидарен с ней в отношении политической власти, социальных обстоятельств или стандартов прав человека».

Критики олимпийских игр предложили целый ряд реформ: например, проводить игры в Греции в честь их древних корней — это не только остановит организаторские войны, но и перечеркнет чрезмерные расходы, которые лишь омрачают миротворческие идеалы олимпийского движения. Но МОК эти реформы отверг. Вместо этого там выступили с собственными предложениями: призвали хозяев пользоваться существующими либо временными аренами и запустить отдельный олимпийский канал.

«Сказать, что они не хотят менять свой бизнес-план, — не сказать вообще ничего», — считает международный эксперт по спортивной политике и автор множества книг по олимпийской теме Жюль Бойкофф. Бойкофф был в Лондоне, Рио-де-Жанейро и Токио в преддверии олимпиад 2012, 2016 и 2020 годов и заметил, что многие проблемы — например, внутреннее перемещение, коррупция и отмывание денег — носят непреходящий характер. «Это не проблемы Токио, Рио или Лондона, — сказал он. — Они приезжают в любой город, как только его политическая и экономическая элита решает подать заявку».

Это олимпийская проблема и по сути всё упирается в МОК. В конце концов, этот руководящий орган состоит из 102 членов — бывших олимпийцев, президентов международных спортивных федераций и даже членов королевской семьи. Комитет сам выбирает себе членов и не требует широкого представительства. Даже наоборот: большинство стран в нем как раз не представлены. И хотя комитет претендует на высшую власть над крупнейшим в мире спортивным фестивалем, ему самому не хватает подотчетности.

«МОК напрочь недемократичен и совершенно непрозрачен, — сказал мне автор книги «Игры: всемирная история олимпиад» Дэвид Голдблатт. — Он не назначает критиков, он их вообще не слушает и никак с ними не общается. И тем не менее занимает привилегированное положение, управляя мировым спортом».

Хотя МОК едва ли прислушается к призывам критиков реформировать олимпийские игры или вовсе их отменить, он доказал, что может менять курс, когда у него нет другого выбора. Нехватка желающих уже побудила МОК пересмотреть свои процедуры, заменив дорогостоящие войны заявок внутренним процессом отбора (пусть и менее прозрачным). Перемена климата и ее влияние на будущие города-хозяева тоже может сказать свое веское слово. После Пекина (который уже не подходит для зимних игр, поскольку полностью полагается на искусственный снег), олимпиада отправится в Париж, Милан и итальянский курорт Кортина д'Ампеццо в Италии, а также в Лос-Анджелес и Брисбен, которые уже столкнулись с повышением температуры и экстремальными погодными явлениями, включая засуху, лесные пожары и наводнения.

Но времени на реформы олимпийскому движению может и не хватить. «После Токио олимпийский лоск померк, — сказал Бойкофф. — Если вы ничего не можете сделать сейчас, в преддверии очередных спорных игр в Пекине, то, черт возьми, когда?».

The Atlantic, США