Эпоха «удобных» художников (Разговор с дипломированным искусствоведом)

«На протяжении всего ХХ века изобразительное искусство стало обладать беспрецедентным статусом и влиянием. Может быть, впервые в истории искусств эстетика обрела реальное политическое значение. Художник должен обслуживать ситуацию «здесь и сейчас», он обязан быть всегда актуальным. Потребности государства и нации призваны наполнять эстетическое мировоззрение автора. Искусство без политики мертво, оно теряет свои воспитательные функции. Отныне МЫ, ХУДОЖНИКИ, становимся плоть от плоти гражданами, МЫ пришли в этот мир, чтобы жизнь воплотить в искусство...».

- Что ты за бред читаешь?

- Это не бред, дружище, это манифест художников-ситуционистов, который был опубликован в Москве еще в 1999-м. Они подвели итог всему развитию авангарда. Круг замкнулся - художники открыто перешли на службу к политикам. Подожди, я выйду очередь займу...

Мы стоим на заправке в районе Инженерной и проспекта Ленина. Очередь из четырех машин создала паузу для разговора. Мой собеседник - николаевский художник Антон ФЕДОРЧЕНКО. Пока он расплачивается за бензин, есть смысл рассказать о нем подробней. Антон родился и вырос в Николаеве. Окончил нашу художественную школу, затем уехал в Симферополь и получил диплом в Крымском художественном училище имени Н.С. Самокиша, затем благополучно отучился на искусствоведческом факультете  Национальной Академии изобразительных искусств и архитектуры в Киеве. Сейчас дипломированный искусствовед  работает в редком академическом стиле. Много раз персонально выставлялся в Италии, Венгрии и Словакии, много участвовал в коллективных всеукраинских выставках в Киеве. Галерейщики Днепропетровска и Николаева, уставшие от авангарда, любят приглашать его время от времени к себе. Картины бодро продаются и расходятся по частным коллекциям всего мира.

- ... в России живопись уже давно возвращается в государево лоно. - Антон вернулся из очереди, и мы медленно выезжаем с территории заправки на проспект. - Здесь считают, что искусство только тогда что-нибудь значит, если оно ставит перед собой максимально сложные и предельно радикальные задачи. Художник, по мнению ситуционистов, должен захватить мир и реализовать себя во имя государства. Подлинная живопись невозможна без власти - этот рефрен  все чаще и чаще повторяют русские критики, которые разгуливают по вернисажам с бокалами дешевого вина...

- Пусть разгуливают. В Украине эта проблема остро не стоит. Здесь политики больше заняты своими склоками.

- Еще как стоит. Национальный кинематограф возрождают через фильмы поляка Ежи Гофмана, который снимает француза Жерара Депардье в фильме «Тарас Бульба», чтобы обозначить украинскую культурную идентичность. А «Огнем и мечом»?! Все казаки - уроды, поляки - просвещенные европейцы. Иван Богун похож на итальянского жиголо, у которого на уме только горилка и бабы. Сценарист переврал историю в угоду польской национальной идее...

- В смысле?

- В прямом смысле. По сценарию Володыевский вызывает Богуна на дуэль и наказывает его как пацана. А между тем, есть воспоминания свидетелей этого легендарного поединка, в котором Иван Богун всего за пять минут выбил саблю из рук «первого фехтовальщика Европы», но убивать гонорового пана не стал. Этот фильм продолжают транслировать по центральным каналам...

- Да бог с ним, с кинематографом. Наши олигархи не хотят осваивать кинорынок. Чужие находят для этого время и деньги, занимают свободную нишу. Кино - коллективный продукт, здесь кто платит, тот и заказывает идеологию. Живописца контролировать со стороны государства сложнее. Он находится перед холстом один...

- Очень даже легко контролировать. Художнику нужен зритель, без зрителя все гибнет. Мне недавно, по идеологическим соображениям, вернули картину из частной киевской галереи.

- По идеологическим?!

- Именно по идеологическим. В галерее «Глобус», которая принадлежит продюсерскому центру Бойко... ну, тому самому... олигарху, открылась выставка живописи «Красота, спасающая мир». Я отправил туда свою работу «Южная жемчужина». Сюжет у картины простой: Григорий Потемкин стоит на пороге своей усадьбы с племянницей Варварой, и... все. Картина провисела на выставке несколько дней, затем ее сняли. Знаешь, чем объяснили устроители выставки свой поступок?

- Чем?

- Политическими соображениями. Причем, буквально, открытым текстом: «В настоящий момент для Украины такие личности, как Потемкин являются больше врагами, чем друзьями. Зачем выставлять напоказ русских имперских деятелей, это непатриотично и не добавит нам рейтинга». Вот так вот. Нельзя выставлять Суворова, Румянцева, Ушакова и тем более Паскевича.

- Не верится.

-  Дальше больше. Оказывается, нежелательны изображения полковников Нечая, Богуна, Тетери и почти всех кошевых атаманов Запорожской Сечи. В этот негласный список попали даже некоторые деятели украинского Возрождения, которые стояли на прорусских или антипольских позициях. Польша активно поддерживает движение Украины в Евросоюз, с ней ссориться не стоит...

- Да, Антон, ты оплошал. Нужно было выставить батальную картину «Блискуча перемога об'єднаного українсько-татарського війська під Конотопом над клятими москалями».

- Вот-вот. Это ничего, что в результате победы Выговский отдал на растерзание всю Полтаву, в которой татары получили право беспрепятственно брать свой ясырь. Тысячи украинцев по договору с ханом были проданы в рабство на невольничьих рынках Кафы за то, что помогли одержать победу над стрельцами воеводы Трубецкого. Не хочу об этом говорить... Приехали.

Мы приехали к Антону в мастерскую и поднимаемся по лестнице на седьмой этаж. Это мастерская его отца - известного николаевского художника Владимира Федорченко. Поднимаемся по крутым пролетам. Мой собеседник достает из кармана ключи и одновременно разговаривает с кем-то по мобильнику.

Зачем государство пытается контролировать художника? Почему культура населения нескольких западных областей Украины поднята политиками «на щит» и навязывается всему народу в стране? Когда закончится гуманитарный раскол государства, и кто будет отвечать за культурную пропасть между отдельными регионами Украины?

- Не вчера все началось и не завтра все закончится... - угадал мои мысли Антон.

Мы вошли в мастерскую и рассматриваем выставочный буклет его отца. На стенах развешаны картины. В основном реалистические пейзажи и портреты.

- Политическая конъюнктура всегда сопровождала творчество художника. Помню выставку, которая была посвящена 30-летию Николаевского областного отделения Союза художников Украины. В Киеве под это дело николаевцам отдали весь выставочный зал Центрального Дома художников. Собрали картины всех наших художников в автобус и повезли. Привезли, развесили, торжественно открылись, отфуршетились, вроде все нормально. Аплодисменты, благожелательная критика, первые лица посмотрели. Все хорошо, все прекрасно, как вдруг... скандал. Приехала экскурсия из польского посольства  и сразу наткнулась на громадное полотно Михаила Алексеевича Ряснянского. Картина во всю стену. Не помню точно размеров, но где-то в районе 1,5 на 3 метра, мы ее с трудом в автобус запихали. На полотне батальная сцена: конная лава запорожских казаков рубит в капусту польских жолнеров под Желтыми Водами. Что тут началось! Антипольская пропаганда! Истерика, международный конфликт, чуть ли не нота протеста... В общем, насилу все устаканили. Спасло то, что выставка закрывалась по графику, мы все сняли и увезли в Николаев.

- Ну нет, это не показатель. Гоноровые паны не любят вспоминать свои поражения от хлопов-схизматиков. Это нормально. В истории есть более яркие примеры. В 1862 году австрийский император Франц-Иосиф I зашел в Лувр и увидел полотно Ленара «Победа французов в битве при Маренго». Он долго стоял перед ней, смотрел на этот позор австрийской армии и... купил картину за очень большие деньги. Сейчас она спокойно висит в Венской национальной галерее искусств. Страсти улеглись, никто не оспаривает результаты наполеоновской победы, на поверхности одна эстетическая эмоция...

- Вот-вот. В Европе никто не переписывает историю. Все смирились с прошлым и строят нормальное настоящее. Никого не штормит. У нас все наоборот - нужно строить будущее, переписав прошлое. Мой отец тоже пережил  неприятную ситуацию с этой негласной цензурой.

- Какую?

- Неприятную. Ее быстро замяли, но осадок у отца остался. К нашему владыке Питириму приехал в гости митрополит Всея Украины Московского Патриархата Владимир Сабодан. Отца пригласили писать его портрет. Он быстро справился с работой и отправил картину с коллективной выставкой в Киев. Это было время интенсивного раскола. Политики расстарались вовсю, накал страстей у народа - запредельный. Захватывали храмы, отбирали «у москалей» приходы, пытались силой захватить Печерскую Лавру. В общем, полным ходом идут «боевые действия», и на фоне этой войны в Центральном Доме художников появляется портрет митрополита Владимира. Началось тако-о-е давление со всех сторон! В орбиту попали и председатель Национального Союза художников, и чиновники от культуры и, разумеется, отец. Напряжение снял владыка Питирим - он прямо на выставке купил портрет и подарил его митрополиту.

- Негласная цензура распространяется только на какие-то персоналии, на жанр портрета?

- Нет, Сергей, когда ты представляешь пейзажи на мотивы «среди березок средней полосы», то киевские галерейщики начинают морщиться и откладывают твои работы в сторону. Негласная цензура потому и негласная, что владельцы всех крупных галерей в Украине - это пресловутые три десятка украинских олигархов, которые срослись с властью и экономикой. У них у всех разнопрофильный бизнес. Галерейные дела - это затратный сегмент гуманитарной деятельности. Так, для престижа и надувания щек. Если они не будут подчиняться общим правилам игры, то у них начнется сбой в налаженном бизнесе. Негласная цензура - жестокое давление олигархической экономики на свободу творчества художников.

- Прими общие правила игры и будешь счастлив. Патриотические украинские мотивы, «калина за вiкном», писанки... жизнь наладится.

- Юмор у тебя циничный. Художественное творчество, дружище, кроме воспитательной, идеологической и прочих функций, несет в себе еще и прогностическую. Поэты и художники первыми чувствуют тектонические перемены в обществе, театр и музыканты - стоят на втором месте, потом идут писатели и кинематографисты, затем балет и архитектура... На самом последнем месте стоите вы - журналисты. Вы только фиксируете события и пытаетесь их трактовать в угоду политическим пристрастиям хозяев ваших изданий. Когда художник становится «удобным», он сразу превращается в журналиста. В журналиста-живописца, журналиста-музыканта, журналиста-писателя и архитектора. Поэт, художник и музыкант в человеке умирают, если он становится удобным для власти. Остается в обществе, по словам  Салтыкова-Щедрина, одно «крапивное семя», с которым будущее никогда не построить.