И в Северной Корее есть, где выпить

Я стою у входа в ночной клуб Egyptian Palace, находящегося в гостинице Yanggakdo Hotel, и это место обещает все достоинства комбинации из бара, ночного клуба, сауны и массажных услуг, предоставляемых усталым и бесконечно одиноким людям (что, как и другие услуги в гостинице Yanggakdo, означает «только для иностранцев»). Единственная проблема? Сейчас почти полночь, а бар основательно и неумолимо закрыт.

Добро пожаловать в ночную жизнь Северной Кореи. В Egyptian Palace, управляемом выходцами из Макао, висит объявление, на котором написано, что бар работает с 19.30 до 3.00, однако, по сведениям из хорошо информированных источников, он по большей части закрыт (да и вообще отстойное место). Рассказы о ночных дебошах в нем за закрытыми стеклянными дверями – с изображением традиционной северокорейской одежды и каких-то блеклых иероглифов – достаточно редки и имеют полулегендарный характер.

Хотя подвал отеля Yanggakdo имеет две стороны – одна корейская, а вторая китайская, – последняя намного более неряшливая. Причина, по которой этот клуб в ту ночь был закрыт, состояла в том, что среди посетителей отеля не было китайцев и, соответственно, не было и проституток, которые обычно их обслуживают.

Несмотря на странные часы работы, бар Egyptian Palace является своего рода редкостью. В разделе «Выпивка» моего путеводителя по Пхеньяну фирмы Lonely Planet имеется единственная рекомендация: Дипломатический клуб у Башни Чучхе, «недавно отремонтированный комплекс, наполненный барами, караоке-барами и ресторанами».

Однако само существование подобных баров является признаком постепенного послабления и движения в направлении чуть менее контролируемого северокорейского общества (по крайней мере, в Пхеньяне).

Растет количество автомобилей, находящихся в частном владении, но печально известных пекинских пробок здесь нет. Нередко встречаются пресловутые машины Audi черного цвета, которые так любят китайские чиновники,  хотя большинство попадающихся седанов, судя по всему, были произведены за границей в 1980-х годах. Сейчас в стране приблизительно 2 миллиона мобильных телефонов, предположительно северокорейского производства, однако на самом деле они были произведены такими китайскими фирмами как Huawei. А после ребрендинга туда было закачено специальное программное приложение «Чучхе».

Помимо правящей элиты, среди их владельцев все больше представителей растущего среднего класса, которые стали богатыми с помощью черного рынка и капитализма низового уровня, и теперь хотят потреблять то, что предлагают им скудные богатства страны: вечер в таких известных местах как спа-ресторан Haedanghwa, квартиру в многоэтажном доме за 50 тысяч долларов, телевизор с плоским экраном, импортное виски, коньяк, а также стейки, продаваемые в таких эксклюзивных местах как торговый центр Paradise Shopping Center.

Все эти идеи не так легко вписываются в понятие общества, в котором «армия прежде всего» (songun), а признаки философии национальной независимости «чучхе» видны повсюду.

Но, поскольку открываются все новые бары, они, скорее всего, привлекают и соответствующую публику.

«Главным хобби жителей Северной Кореи, судя по всему, является выпивка», - отмечает Саймон Кокерелл (Simon Cockerell), посетивший эту страну более 100 раз в качестве туристического гида компании Koryo Tours, организующей поездки в КНДР для иностранцев.

«Жители Северной Кореи пьют все больше и потребляют более крепкие напитки, - подчеркивает Леонид Петров (Leonid Petrov), эксперт по Северной Корее Австралийского национального университета, который в качестве причины называет «более низкую температуру зимой и унылый жизненный стиль».

«Правительства в коммунистических странах часто прибегают к субсидированию алкоголя для того, чтобы cделать людей счастливыми, - объясняет Петров, - на протяжении всего времени, когда подобный режим находится у власти, его лидеры разрешают людям пить больше, удерживают цены на алкоголь на низком уровне и сохраняют нестрогие правила его потребления».

Что касается иностранцев, то ночная жизнь для них ограничена такими расположенными в центре города отелями как Koryo и Yanggakdo. Вы можете посетить самый высокий ресторан в Северной Корее, который обслуживается самым медленным лифтом в Северной Корее, а также самыми неприветливыми официантами Северной Кореи. Вращающийся («поворачивающийся», как он называется в гостиничной литературе) на высоте 47 этажа над городом и расположенный в величавом и степенном месте, этот ресторан предлагает ночные виды на совершенно темный городской ландшафт Пхеньяна. Там вам подадут соджу или пиво. «Нормально», сказал один из постояльцев гостиницы и пожал плечами.

Однако большинство посетителей предпочитают оставаться на нижнем этаже, где в «Чайном доме» группе усталых от мира дипломатов, журналистов, сотрудников НКО и неопытных туристов подают пенистое пиво местного разлива. Уровень ожидания очень низкий, и поэтому туристы довольны тем, что они могут за 22 женьминьби (3,50 доллара) заказать себе не самый ужасный на вкус напиток. К сожалению, некоторые говорят и о том, что определенные сорта без названия «бочкового пива» похожи по вкусу на пинту Boddington, оставленную в холодильнике с медной монетой в один пенни на дне кружки», как выразился Кокерелл.

Кокерелл и его друзья попросили небольшую китайскую пивоварню Great Leap приехать и научить сотрудников «Чайного дома» готовить более качественное пиво.

Подобный шаг – чтобы модный пекинский пивной бар перепрыгнул через границу и оказался в Пхеньяне – был бы просто невозможен еще несколько лет назад.

На обычно тихих улицах Пхеньяна появляется много народа в ключевые для режима даты. Во время парада в День победы, июльского праздника в память о перемирии в войне между двумя Кореями, который мне удалось посетить, можно было увидеть различные стили одежды – от преувеличенной напыщенности военной формы, от плохо сидящих рубашек сафари с короткими рукавами и мешковатых брюк до контрафактных версий таких модных брендов как Lacoste, Dolce & Gabbana и Dior, искусно изготовленных в Китае.

После того, как прошли все танки, начинается настоящее празднование. В домах и барах по всему городу открываются бутылки пива и соджу, и разливается по стаканам их содержимое. Если поездить вечером по улицам больших городов, то можно заметить группы мужчин, потребляющих пинты пенного напитка в уличных барах. «Люди заканчивают работу и уходят домой в пять часов. Мужчины, побыв дома, часто приходят затем сюда для того, чтобы выпить, - объясняет официантка в пивном баре Taedonggang Number Three через переводчика. – Позднее сюда заходят их жены и спрашивают, когда они собираются пойти домой».

Большинство подобных заведений недоступны для иностранцев, которые вынуждены посещать уже проверенные бары, но иногда удается получить о них некоторое представление. Во время съемок документального фильма «Состояние ума» (State of Mind), посвященного Массовым играм, физик по профессии и отец одной из героинь, гимнастки Сон Е Ким (Song Yun Kim), пригласил Ника Боннера (Nick Bonner) из компании Koryo Tours и всю команду в пивной бар.

По словам Боннера, это «один из самых потрясающих баров в мире. Там сохранялось незанятым место, на котором когда-то сидел Ким Ир Сен. Что касается выпивки, то она ничем не отличалась от подобного рода заведений в любой другой стране. Коллективное потребление спиртных напитков, разговоры, анекдоты… мы назвали этот паб Красный Лев (Red Lion) и стали популярными у местных – ничего кроме приветствий на корейском и иногда на английском – но в течение нескольких месяцев мы, несомненно, были завсегдатаями».

По словам Петрова, корейская пивная культура была привнесена японцами во время колониальных войн в период с 1910 по 1945 год, и с энтузиазмом была принята.

Бар Taedonggang, названный по имени протекающей через Пхеньян реки, является одним из заметных ночных заведений, и в нем подают семь сортов пива. Однако названия у них с явным советским оттенком – Пиво Номер 1, Пиво Номер 2, Пиво Номер 3 и так далее, а что касается оборудования, используемого для приготовления пива, то оно осталось от популярной в прошлом, но сегодня уже не существующей британской пивоварни. «Когда я был в Северной Корее, я был приятно удивлен качеством пива, подаваемого в пивной Taedonggang, и тогда мы выпили его немало, - вспоминает Алистер Хамфри (Alistair Humphrey) – или «Хамф», отец которого был главным пивоваром британского производителя эля Usher’s of Trowbridge, однако после его смерти пивоварня была продана. «Вернувшись в Пекин, мы с Ником (Боннером) и Саймоном (Кокереллом) из фирмы Koryo посетили пивоварню «Great Leap», и там всплыл вопрос о пивоварне «User’s». Они спросили меня, знаю ли я о том, что произошло с пивоварней и при этом заговорщицки переглядывались между собой. «Они свернули дело. Я думаю, что сейчас на этом месте супермаркет», - сказал я. «Нет, - весело возразил Ник, - Она была продана северокорейцам – и они используют ее для производства того пива, которое вы пили на прошлой неделе». Таким образом, приобретенное моим отцом оборудование для производства английского эля продолжает работать в Пхеньяне».

Когда я там был, они разливали всего два вида пива и продавали их иностранцам где-то по три доллара за кружку, а заведение они открыли раньше обычного специально для нас. Я попробовал оба вида пенного напитка: один был изготовлен на основе примерно 70% ячменя, а второй вариант был рисовым пивом. Различить их было трудно, хотя мне сказали, что рисовый вариант – это «женское пиво».

Хотя Северную Корею следует отнести к консервативной культуре, в некоторые дни жители этой страны пьют открыто и публично. «По воскресеньям при жаркой погоде, а также на праздники люди часто устраивают пикники и потребляют по этом у поводу соджу или даже изготовленный дома алкоголь, - рассказывает Кокерелл. – Обычно они очень любят угощать своих гостей». Алкоголь действительно помогает устанавливать и поддерживать редкие контакты с местными, объясняет Кокерелл. По его мнению, продолжающееся за полночь потребление спиртного «представляют собой ситуацию, в которой комфортно себя чувствуют как западные люди, так и северокорейцы». 

Подобного рода мероприятия на открытом воздухе породили один из, возможно, наиболее странных аспектов культуры потребления спиртного в Северной Корее: пить и одновременно в буквальном смысле готовить на бензине. «Приготовление барбекю с использованием бензина может показаться сумасшедшей идеей: это опасно и не очень полезно для здоровья. Однако в Северной Корее, где топливная древесина являются роскошью, этот метод наиболее популярен во время пикников, - отмечает Петров. – Вам всего лишь следует не обращать внимание на горьковатый свинцовый привкус во рту и наслаждаться атмосферой дружбы и гостеприимства».

Дух товарищества возникает в процессе произнесения тостов и пения. «Советская культура потребления алкоголя была наполнена символизмом и длинными тостами, - рассказывает Петров. – Ее переняли северокорейские бюрократы и даже простые люди, выпивающие по случаю семейных праздников».

Праздничные застолья часто включают в себя продолжительные здравицы в честь Кима, однако люди склонны к проявлению умеренности в процессе потребления алкоголя. (Сказав это, Петров отмечает, что алкоголизм «широко распространен» в Северной Корее, а также употребление амфетаминов и, вероятно, марихуаны поскольку люди пытаются таким образом «отвлечься от серой реальности повседневной жизни»).

Прославления Кима льются из всех репродукторов на улицах, тогда как услышать западный хит в Северной Корее довольно сложно (за исключением «Gangnam Style»). Вместо этого люди сочиняют свою собственную музыку, поют революционные песни, ставшие известными благодаря их исполнению такой популярной группой как «Moranbong Band». Участницы этого женского квартета носят мини-юбки, пританцовывают во время исполнения песен, играют на скрипках и на гитарах. Еще про них говорят, что их лично выбирал Ким Чен Ын. Группа представляет собой лучшее, что имеет Северная Корея в стиле Spice Girls, а среди ее хитов можно назвать «Песню о корнях колокольчика», «Песню о сладкой пасте из красных бобов», «Давай встретимся на линии фронта», «Выпьем за победу», а также их классическое произведение «Будьте здоровы!» (Chuck-bei!).

Даже для подвыпивших северокорейцев существует мало возможностей пообсуждать вопросы религии или внутренней политики; обе эти темы, по сути, находятся под запретом. Драки в барах редки, как и дебоширство. «я не знаю никого, кто бы напившись, пошел что-то крушить на улицах Пхеньяна», - отмечает Кокерелл.

Было бы упрощением считать северокорейцев просто массой с промытыми мозгами; на самом деле у нас с ними больше общего, чем мы думаем. Утром после особенно оживленного сеанса караоке накануне вечером, в ходе которого отмечался еще и день рождения, один из наших гидов выглядел непривычно подавленным и задумчивым. Позднее, в автобусе он сидел с мрачным видом. «Я слишком много выпил вчера, - признал он. – Теперь у меня похмелье».

Может быть, он хочет принять что-нибудь от головной боли? спросил я. Его лицо тут же загорелось. «У вас есть лекарство! Оно из Франции? – оживившись, спросил он. «Нет, ответил я. Сделано в Китае». Улыбка пропала с лица Пака, и на нем отразилось нескрываемое презрение. «Китай! – насмешливо сказал он, пренебрежительно махнув рукой – Пфф!»


ИноСМИ