Расстрел на заправке в Николаеве: на место бойни погибших вызывали по телефону

Двоих погибших во время расстрела на газовой заправке «Фактор» в тот день на работу вызвало руководство.

Об этом стало известно в ходе рассмотрения ходатайства органа предварительного следствия о применении меры пресечения к подозреваемому в тройном убийстве Николаю Захарову. Ходатайство рассматривала следственный судья Ленинского районного суда г. Николаева Надежда Румянцева в пятницу, 20 сентября.

В ходе рассмотрения судья зачитывала предоставленные следствием протоколы допросов как самого подозреваемого, так и свидетелей.

Допрос подозреваемого Николая Захарова длился всего 10 минут — подозреваемый в убийстве троих работников заправки отказался давать какие-либо пояснения, ссылаясь на 63 статью Конституции Украины, позволяющую не свидетельствовать против самого себя.

Свидетели оказались более словоохотливыми. Так, работник заправки, который должен был выйти на работу только 20 сентября, рассказал, что ему позвонил «заведующий» и попросил приехать и посмотреть, что происходит. Сам он якобы находится за городом, а в новостях в интернете увидел, что на заправке много полиции.

Один из погибших — механик Чигирев, - на момент трагедии находился в отпуске и не должен был быть на заправке.

«Возможно, на заправке произошла какая-то поломка и он вышел на работу», - предположил свидетель.

Он также отметил, что инкассация проходила ежедневно с 9 до 11 утра. За период работы свидетель не видел никаких подозрительных личностей.

Во втором протоколе задокументировали показания свидетеля, который находился на заправке в тот момент, когда там еще присутствовал подозреваемый. Им оказался обычный водитель, желающий заправиться.

Свидетель рассказал, что приехал на заправку примерно в пол-десятого утра. Подъехав к колонке, мужчина вышел из машины, подошел к окну оператора и постучал в него. Окошко на несколько минут приоткрыл какой-то неизвестный ему мужчина и сообщил, что на заправке нет света, после чего закрыл окно. Разглядеть, что происходило в помещении свидетелю не удалось — окно затемненное (скорее всего, в этот момент все трое уже были убиты, - прим.авт.).

Свидетель, однако, не уехал с заправки, отогнал свой автомобиль на парковку заправки и принялся ждать, когда дадут электроэнергию, чтобы все-таки заправиться.

«Я стоял и ждал, когда включат электроэнергию. Приблизительно в 9.50 из помещения заправки вышел мужчина, который захлопнул за собой дверь. На вид приблизительно 35-40 лет, ростом — 180-185 см. худощавого телосложения, со светло-русыми волосами. На плече была барсетка. Очков и кепки не было. Мужчина проходил мимо меня на расстоянии 3-4 метра. Я у него спросил, когда будет свет, он ответил, что свет будет часов в 11, а то и позже. Мужчина шел нормальным шагом, ничего подозрительного не увидел. Это был тот же мужчина, что и открывший мне окошко, я узнал его по голосу», - прочитала судья показания свидетеля.

Свидетель отметил, что видел вышедшего из служебного здания впервые. На нем точно не было следов крови.

После того, как мужчина ушел с заправки, свидетель оставался на парковке. В общей сложности он провел там около часа. За это время никакого шума или криков водитель не слышал. На заправку время от времени заезжали машины, мужчина всем передавал, что света нет и заправиться не получится. Кто-то из водителей сразу уезжал, а кто-то оставался ждать.

Около 11.10 на заправку приехала женщина (жена одного из убитых — прим.авт.).

«Я сел в машину и подъехал ближе, потому что подумал, что дали свет. Услышал громкий крик. Женщина кричала, что нужно вызвать «скорую». В это время на заправке уже было около 10 человек, которые приехали заправляться», - зачитывала показания судья.

Из следующего протокола допроса стало известно, что после убийства троих человек подозреваемый отправился домой на такси. Водитель такси описал внешность мужчины, севшего к нему в машину утром, 18 сентября.

«Мужчина часто пользуется такси. С его номера было более 500 заказов. Но утром (в день убийства — прим.авт.) он звонил с другого номера, с которого всего около трех заказов», - было сказано в протоколе.

Далее судья зачитала показания жен погибших. Жена погибшего Юрия Хомутынина рассказала, что ее муж работал на заправке на протяжении последних трех лет. График работы был сутки через трое с 8.30 до 8.30 следующего дня.

В день убийства ее муж отправился на работу, вышел приблизительно в 7.30. Около 10 утра женщина увидела оставленную на столе булочку, которую ее муж должен был взять с собой, и позвонила напомнить ему об этом. Однако, телефон не отвечал.

Встревоженная женщина позвонила еще несколько раз, и, почувствовав неладное, отправилась на заправку, где и обнаружила трех человек в крови, одним из которых был ее муж.

«Я прибежала на станцию, зашла в кабинет начальника и увидела своего мужа и еще двух мужчин, которые лежали лицом вниз в луже крови. Я стала звать на помощь мужчин, которые стояли на улице, потому что они думали, что нет света», - было сказано в протоколе.

В дальнейшем женщине стало известно, что этим же утром уволился Захаров (подозреваемый в убийстве), который до этого работал оператором приблизительно с 2007 года.

Она также рассказала, что была знакома с Захаровым, но близко не общалась. На вид он был спокойным человеком и о наличии у ее мужа каких-то конфликтов с ним женщина не знала.

Жена погибшего механика Чигирева сообщила, что ее муж не должен был выходить на работу в тот день — он уже неделю находился в отпуске, однако накануне рассказал ей, что ему якобы позвонил начальник и сказал приехать за какими-то документами.

В протоколе допроса жены самого молодого из погибших Кипиченко (ему было всего 33 года) было указано, что ее мужа также вызвали телефонным звонком накануне убийства.

Якобы вечером ему позвонил директор и сказал прийти на собеседование, потому что один человек увольняется и место освобождается. Отправляясь на собеседование к работодателю он и подумать не мог, что едет к своему убийце.

Подозреваемый в убийстве Николай Захаров, которому суд сегодня избрал меру пресечения в виде содержания под стражей без права внесения залога, не проронил ни слова. Единственное, что он говорил — это слово «нет» на вопросы о том, признает ли он свою вину и согласен ли с тем, что ему вменяет прокуратура.