Воссоединение, война, послевоенные годы Свято-Успенской Почаевской лавры (1939-1959)

В 1939 году Лавра вступила в новый период своей истории, которому, казалось, не будет конца. Однако длиться ему было суждено приблизительно полвека. Минус три года немецкой оккупации. Это тот период, который мы называем "советским".

Несмотря на то, что он еще не стал историей в полном смысле, что он еще живет в нас, еще не померк в нашей памяти, историография его представляет наибольшие трудности. Главная трудность заключается в том. что вся жизнь людей, граждан одного государства, оказывается скованной единой жесткой, утопической, всеобъемлющей идеологией, которая каждому предмету в мироздании указывает свое, закрепленное за ним место. Богу в этом мироздании места вообще не находится, религии, все равно какой, отводится роль вредного и умирающего предрассудка прошлого.

Это умирание, согласно установкам этой идеологии, должно произойти естественно, само собой, по мере того, как сознание людей в процессе общественного развития будет становиться все более просвещенным и свободным от суеверий. Но поскольку у государства, практически слившегося воедино с этой идеологией, оказались в руках все доступные средства для того, чтобы предельно ускорить этот, якобы "естественный" процесс отмирания религии, то оно не замедлило ими воспользоваться. Этим объясняются все гонения, обрушившиеся на все религии, оказавшиеся на территории Советского Союза, в том числе и на Православие, и, разумеется, на Почаев. Это предельно краткое разъяснение пригодится нам тогда, когда неизбежно возникнет вопрос о причине столь длительного и упорного вытравливания религиозной жизни в советский период. Оно поможет нам понять и то обстоятельство, почему так трудно восстановить подлинную историю этого периода.

1 сентября 1939 года гитлеровская Германия вторглась в Польшу, которая была разгромлена в течение двух недель. В середине сентября Советский Союз по мирному договору с Германией от августа 1939 года без боев занял восточную часть Польши. Так Почаев оказался на территории Советского Союза, т.е. в довоенных (до 1914 года) границах Российской империи.

По словам очевидцев - старых монахов, еще живших в Лавре, в 1939 году после прихода советских войск у Лавры были отняты все сельскохозяйственные машины, весь инвентарь, весь скот, запасы зерна, продукты питания и т.д. Перестали существовать детские приюты, приходская школа и вообще вся жизнь на территории монастыря, за исключением богослужебной. Всех послушников и молодых монахов выгнали из Лавры, оставили только пожилых и стариков. О судьбе выгнанных нам, к сожалению, ничего не удалось узнать. Число насельников Почаевской Лавры уменьшилось с 300 до 80 человек. Однако никаких документов от этого разорения, если они вообще были, либо не осталось, либо они хранятся в каких-то забытых и недоступных архивах.

Надо сказать, что те страшные гонения, которые обрушились на Русскую Церковь сначала в двадцатые, а затем в еще более опустошительные тридцатые годы, были уже на исходе. Географическое положение Лавры помогло ей уйти от удара, сохраниться под защитой, хоть и не расположенной к Православию, но все же достаточно веротерпимой Польской Республики в то время, когда на территории коренной России, имевшей до революции больше тысячи монастырей, не осталось ни одной действующей монашеской обители. Трудно гадать, что сталось бы с Лаврой, но война, начавшаяся против Советского Союза 22 нюня 1941 года, еще раз изменила судьбу страны и Церкви, и Почаева.

Присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР архиепископом Волынским и Луцким и вместе с тем священно-архимандритом Почаевской Лавры был назначен архиепископ, впоследствии митрополит, Николай (Ярушевич). За короткое время архиепископ Николай провел воссоединение западноукраинских и белорусских епархий с Русской Церковью.

Этой связи не разорвала даже война. Архиепископ Алексий (Громадский), вместе со своими викарными епископами Симоном Острожским и Поликарпом Луцким, рукоположенными митрополитом Дионисием, вошли в молитвенное общение с Русской Церковью, заняв перед самой войной Волынскую и Житомирскую кафедру. Таким образом, даже во время немецкой оккупации Волыни молитвенное общение Почаева с Русской Церковью продолжалось. Владыка Алексий служил в Почаеве и вместе с другими епископами совершал здесь архиерейские хиротонии. По свидетельству очевидца, владыке Алексию удалось даже организовать в Лавре "Пастырские курсы".

В это время на оккупированной территории произошел давно назревавший церковный раскол. Епископ Поликарп (Сикорский) ушел из подчинения Русской Православной Церкви, и митрополит Дионисий, во время немецкой оккупации заявивший свои юрисдикционные права на всю Украину, возвел его в сан архиепископа Луцкого и Ковельского и назначил своим управляющим по митрополии. "Па соборе, состоявшемся в феврале 1942 года, архиепископ Поликарп объявил себя главой Украинской Православной автокефалии. Еще ранее, в августе 1941 года епископы, оставшиеся верными Московской Патриархии, собрались в Почаевской Лавре и, основываясь на постановлениях Московского Собора 1917-1918 гг. о даровании Церкви на Украине автономии, подтвержденных в 1922 году Св. Патриархом Тихоном, провозгласили создание автономной Украинской православной Церкви".

1 сентября 1941 года митрополит Алексий обратился с окружным посланием к своей пастве, в котором он объявлял, что выходит из юрисдикционного подчинения главе Польской Церкви митрополиту Дионисию. Владыка Алексий обосновал это тем, что после присоединения Западной Украины к СССР и вступления местных епархий в Московский Патриархат м. Дионисий письменно отказался от своих прав на эти территории. 25 ноября 1941 года новый Собор епископов в Почаевской Лавре избрал митрополита Алексия Экзархом Украины71. "На соборе было постановлено, что возносить имя митрополита Московского Сергия (Старгородского) будет только глава автономной Церкви, архиепископ Алексий, все же остальные епископы и священнослужители будут возносить только имя Алексия... Со своей стороны Дионисий не признавал автономную Украинскую Церковь".

Таким образом, в то время здесь возникли две церковных группировки: одна из них, возглавляемая архиепископом, впоследствии митрополитом Алексием, сохраняла молитвенно-каноническую связь с Московской Патриархией, другая, разорвав с ней, предъявила претензии на те же приходы и епархии. Немцы, скорее, поощряли их конфликт, действуя по принципу "разделяй и властвуй". При этом, как и в наше время, произошло и языковое разделение: ставленник митрополита Алексия служил по-церковнославянски, тогда как ставленник архиепископа Поликарпа служил по-украински. Последний, захватив немало приходов, стремился распространить свои полномочия и на Почаевскую Лавру. Здесь в октябре 1942 года митрополит Алексий встретился с двумя епископами-автокефалистами. "В результате этой встречи было достигнуто соглашение об объединении обеих Церквей. Соглашение предусматривало, что объединенная Церковь, де-факто автокефальная, будет возглавляться митрополитом Дионисием, как Киевским местоблюстителем, до того времени, когда будет созван Всеукраинский Собор... Эта фактическая капитуляция автономной Церкви, - пишет Д.В.Поспеловский, - была совершенно неоправданной, так как автономная Церковь пользовалась гораздо более широкой поддержкой у населения, чем автокефальная. Причиной этой капитуляции был, по-видимому, все более возраставший террор со стороны партизан-бендеровцев, направленный также и против автономной Церкви. Вскоре после того, как Алексий отверг это соглашение, он был убит бендеровцами". Вслед за митрополитом Алексием был убит также епископ Владимире-Волынский Мануил (Тарнавский) за то, что перешел из автокефальной церкви в автономную. Впрочем, большинство епископов и священнослужителей автономной Церкви отказалось принять это соглашение прежде всего по той причине, что автокефалисты нарушили православные каноны, рукополагали женатых и семейных священников в епископы и ставили национализм, и вообще политику, выше собственно церковных интересов.

Что касается архиепископа Поликарпа, то дальнейшая судьба его на Украине была такова. Местоблюститель Святейшего Патриарха Московского митрополит Сергий сносился по делу Поликарпа с Патриархами Антиохийским и Иерусалимским, и оба они пришли к выводу о необходимости церковного суда над епископом Поликарпом собором русских архиереев. 29 марта 1942 митрополит Сергий запретил его в священнослужении и после истечения двухмесячного срока лишил сана как не принесшего покаяния, монашества и всякого духовного звания. Епископ Поликарп покинул Волынь вместе с отступавшими немецкими частями; после прихода советских войск "Украинская автокефальная церковь'' до самого конца советской власти на Украине прекратила свое существование на Волыни.

После гибели митрополита Алексия епископом Кременецким и Дубенским, в ведении которого находилась и Почаевская Лавра, стал бывший ее постриженник епископ Иов (Кресович). До конца войны он был единственным иерархом на оккупированной Волыни, которому удалось сохранить молитвенно-каноническое общение с Московской Патриархией. Между тем судьба Волыни, как и участь других оккупированных областей, была, как и повсюду, суровой. Некоторые группы местного населения уничтожались немцами поголовно", другие подвергались арестам, репрессиям, угону в Германию. Назначенный Святейшим Патриархом Сергием первым архиереем Волынской епархии после ее освобождения в 1944 году епископ Питирим так описывал то, что слышал от очевидцев: "Небо всегда было освещено гарью от сожженных сел и деревень. Отчаянные крики и вопли казнимых мужчин, женщин и детей раздавались то в одном месте, то в другом. Церковная жизнь совершенно замерла. Люди боялись посещать церковь, а священники боялись служить, ибо немцы часто окружали церкви, ловили людей и увозили их в Германию, а больше расстреливали. Были случаи, когда немцы сами сгоняли людей в церкви и сжигали".

Сам монастырь немцы не трогали, Богослужения продолжались, но жизнь вокруг него замерла. Об этом периоде его сравнительно недавней истории, к сожалению, не осталось никаких письменных свидетельств. Мы можем только гадать, что могли думать, с какими молитвами прикладывались к Чудотворному образу или мощам преподобного Иова насельники Почаева, видя немецкие зеленые мундиры оккупантов, убийц и поработителей своего народа и ожидая возвращения Красной Армии, вместе с которым должны были возобновиться жесточайшие гонения на Церковь и на саму Лавру.

Нам не дано знать, чьи молитвы были услышаны, но приблизительно за год до освобождения Западной Украины и той территории, на которой находилась Лавра, происходит внезапная перемена в отношении Советского государства к религии. Под нажимом ли союзников, не желая ли отстать от Гитлера, допускавшего открытие храмов на оккупированных территориях, под влиянием ли огромной помощи, которую православные верующие внесли в фонд обороны страны, но Сталин в 1943 году круто меняет свою политику в отношении религии. После своей знаменитой встречи (4 сентября 1943 года) с тремя митрополитами Сергием, Алексием и Николаем, остававшимися еще на свободе, Сталин дает разрешение на созыв Поместного Собора, на открытие прежде закрытых храмов и даже семинарий и академий, а в целях контроля и наблюдения создает Совет по делам Русской Православной Церкви. Уже 8 сентября состоялся Поместный Собор, который избрал митрополита Сергия, 17 лет перед тем занимавшего должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, Святейшим Патриархом Московским и Веся Руси.

Вот почему, когда Красная Армия вошла на территорию Западной Украины и установила там свою администрацию, гонения на веру, если и не прекратились окончательно, то радикально изменили свою форму. По крайней мере физически Церкви позволено было существовать. Почаев выжил - в который раз! - ибо непосредственной угрозы немедленного закрытия и разгона монахов над ним уже не было. Угроза эта возникнет снова через полтора десятка лет.

Расскажем вкратце о тех событиях первых послевоенных лет, которые как-то связаны с историей Лавры.

Епископ Нитирим, назначенный новоизбранным Патриархом Сергием, занимал Волынскую кафедру совсем недолго, лишь до августа 1944 года, но работу ему предстояло проделать немалую. Прежде всего он должен был принять священников, перешедших во время войны в Украинскую автокефальную церковь, прекратившую свое существование тотчас после отступления немецких войск, в общение с Русской Церковью. Поскольку Украинская автокефалия была неканоничной, то владыка Питирим принимал их через Таинство Покаяния и новое рукоположение.

После занятия Волыни Красной Армией произошло новое территориальное и административное деление этого края. Западная часть Волыни имеете с Почаевской Лаврой вошла в Тернопольскую область, которая возникла вместо упраздненной Кременецкой. Она была включена во Львовско-Тернопольскую епархию, и первым священноархимандритом Почаевской Лавры на Львовско-Тернопольской кафедре стал преосвященный Макарий (Окспюк), бывший в 20-е годы профессором Киевской Духовной Академии, затем перешедший на светскую работу в Украинской Академии Наук, а после войны ставший епископом.

Во время его пребывания на кафедре (1945-1953) канонически была улажена проблема, возникшая между Православной Церковью Польши, в юрисдикции которой находилась Почаевская Лавра, и Московской Патриархией. Польская автокефалия в то время еще не была признана Москвой, отношения между Патриархией и митрополитом Дионисием, которого поддерживало польское правительство, были довольно натянутыми. Однако после официальной просьбы польских православных, считавших автокефалию, полученную от Константинополя в 1924 году, аннулированной, они получают от Московской Патриархии официальный акт от 22 июня 1948 года о даровании им автокефалии. Митрополит Дионисий, противившийся этому акту, после просьбы о принятии в общение, которая была удовлетворена Москвой, тотчас уходит на покой, и епископ Макарий становится первым главой автокефальной Польской Церкви.

В те же годы, но куда менее удачно была "улажена" и проблема с греко-католиками. Вековой спор был разрешен одним махом, беспощадным сталинским катком, который, желая раздавить, в действительности многократно усилил движение униатов, более чем на сорок лет сделав их на Украине символом сопротивления коммунистическому режиму. Еще не закончилась война, как был арестован правящий митрополит греко-католической Церкви на Украине Иосиф Слипый и вместе с ним четыре других епископа "за предательскую... деятельность и поддержку немецких оккупантов", стандартное обвинение послевоенных лет. Затем начались массовые аресты униатских священников. Униаты были, с одной стороны, символом и душой украинского сепаратизма, с другой, их зависимость от Ватикана в атмосфере тех лет, при противостоянии военных блоков, холодной войне и балансировании на грани войны горячей, была непереносима для Сталина. Участь униатов была решена. На Львовском соборе, состоявшемся в феврале 1946 года, большинство униатских священников должно было подписать обращение к Московской Патриархии с просьбой о присоединении к Православию. Большая часть из тех, кто не подписал, была арестована. Один из организаторов собора, о. Гавриил Костельник был в том же году убит партизаном-бендеровцем.

Вот в такой обстановке был "решен" в то время униатский вопрос. Решение такого рода, как выяснилось четыре десятилетия спустя, оказалось миной замедленного действия, положенной под Православие на Западной Украине. Все это время сначала подспудно, а затем и открыто многие униаты обвиняли Православную Церковь в том, что она расправилась с ними с помощью сталинского насилия. На самом деле все обстояло как раз наоборот. По мнению многих независимых историков, да и на любой объективный взгляд, Московская Патриархия, приняв под свой омофор добровольно или недобровольно перешедших в Православие униатов, на самом деле спасла тысячи храмов от полного уничтожения, на которое, в противном случае, они были бы неизбежно обречены.

Все эти события в то время жизни Лавры почти не коснулись, однако они бушевали и по сей день продолжают еще бушевать вокруг нее.

В 1951 году здесь было торжественно отмечено 300-летие со дня блаженной кончины преподобного Иова, Почаевекого чудотворца. Со времен архиепископа Антония Храповицкого в Лавре существует обычай совершать в этот день при большом соборе духовенства и народа крестный ход. обнося раку о мощами вокруг Успенского собора. В тот день праздник был особо торжественным и многолюдным. Нередко в этот день совершаются в Лавре священнические и диаконские хиротонии.

После войны постепенно началось восстановление и обновление зданий и настенной живописи. Крупных ремонтов и реставраций здесь не производилось с 1914 года. Все семь действующих храмов Почаевской Лавры: Успенский и Троицкий соборы. Пещерная, Антониевская. Похвальная, Варваринская и Рождество-Богородичная церкви нуждались в серьезном ремонте и реставрации как внутри, так и снаружи. Работы тогда производились медленно, на каждый шаг приходилось испрашивать разрешение у гражданских властей, но все же монастырю удавалось привлекать опытных реставраторов из Москвы и Киева. В то время была произведена почти полная реставрация росписи Троицкого собора, был подновлен иконостас в Успенском соборе, реставрирована Пещерная церковь...

Несмотря на перемену политики во время войны, власти ни один монастырь не оставляли в покое. Как и вся Православная Церковь на территории Советского Союза, Почаевская Лавра жила в змеином кольце законов и всяких секретных инструкций, запрещающих все, что можно было запретить, за пределами храмовой или келейной молитвы. На Лавру оказывалось особое давление. Уполномоченные из Совета по делам религий контролировали малейшее движение ее насельников, облагали поборами как открытыми (вспомним о громадных налогах и обязательных, но как бы добровольных ежегодных пожертвованиях в Фонд Мира), так и тайными. Вспомним и об искусственном "приказном" ограничении числа монахов, о лишении их или запрещении им прописки, наконец, о возможности произвольного ареста, который в сталинские годы мог ожидать всякого советского гражданина (а уж тем более монаха) в любую ночь...

Трагичной была судьба архимандрита Иосифа, бывшего наместником Лавры с 1946 по 1950 год. Госбезопасность ходила за ним по пятам, вызывала к себе, являлась на "келейные беседы" в Лавру. Содержание этих бесед держалось, разумеется, в строжайшем секрете, разглашение его было чревато немедленным арестом, хотя секрет этот сводился всегда к двум всем известным вещам: вербовке и доносительству. Однажды агент, постоянно "опекавший" наместника, явился к нему в покои и просидел там все утро. Через два часа после его ухода о.Иосиф внезапно умер. По возрасту ему было еще далеко до старости. Тотчас же в Лавру явились сотрудники госбезопасности со своим патологоанатомом и, по рассказу одного старожила Лавры, произвели вскрытие усопшего тут же, в наместнических покоях. Причина его кончины так и осталась неизвестной.