СЛОВО на родном языке

Подвижник

- … Нельзя воспитать поэта. Ты можешь научить рифмовать слова, придерживаться какого-то ритма… Можешь научить, в конце концов, теории стиля, чтобы подопечный не чувствовал себя ущербным, но поэтом он все равно не станет. Есть целые народы, которые не имеют своих поэтов…

- Ну да, это в Николаеве их как собак нерезаных…

Мы сидим в мастерской николаевского художника Михаила Кузьминых и курим у окна. Через ветви акации проглядывает глухая стена «Сити-центра». Ранняя весна, сонные пчелы и мокрая земля во дворе. Мастерская завешана чистыми холстами в подрамниках, но работать он не хочет. Протирает кисти, счищает старую краску с мастихина и умничает о поэзии. Я сам завел его и теперь вынужден слушать…

- С чего ты взял, что их много? Давай посчитаем. - Загибаем пальцы. Насчитали пятерых. Один покойный, остальные, слава Богу, живы. Действительно, много. На полумиллионный город достаточно и одного…

В мастерской на столе лежат три небольшие книжки украинской поэзии: «150 перлин Т. Г. Шевченку», «Барвiнок», «На свiтанку». Автор - Петр Трофимович Луста. Пожилой человек, 88 лет, приехал в Николаев в прошлом году. За свою жизнь издал 14 поэтических сборников и несколько рассказов. Окончил филфак Киевского пединститута, с 1939 года начал преподавать в средней школе русский язык и литературу. Пережил три голодомора, в 21 год пошел воевать. После войны вернулся в школу. Отличник просвещения СССР, учитель-методист.

В 1964 году организовал школьную литературную студию, которая просуществовала в Мироновском районе Киевской области более 30 лет. В нашем городе Петр Трофимович выступает с лекциями по истории украинской литературы, рассказывает о малоизвестных страницах творчества Т. Шевченко, И. Франко, Л. Украинки в средних школах и высших учебных заведениях.

Пошел в одну школу, пообщался с детками, потом в другую. Затем сами учителя стали его искать и приглашать к себе. В университете Сухомлинского собрал полный конференц-зал студентов и выступил с двухчасовой лекцией… переаншлаг… долго не отпускали… вопросы задавали.

Какая сила заставляет бывшего преподавателя русского языка и литературы на девятом десятке лет в русскоязычном городе нести людям ценности украинской культуры? Конъюнктура? Вряд ли... Подвижничество?.. Хм… подвижничество преподавателя русского языка и литературы?..

- Да, согласен, - Кузьминых взял со стола книжку, - он подвижник, гражданин, патриот, но облечь слова в такую форму, чтобы она гармонировала с авторскими эмоциями, становилась именно поэзией, может далеко не каждый человек. Здесь нужна эстетика, ритм, интуиция… Ты общался с ним?

- Общался.

Художник

С Петром Лустой я, действительно, общался. Поговорили о Николаеве, о современных детках, о школе. Выглядит он моложе своего возраста, ходит прямо и подбородком не трясет.

В нашем краю Петр Трофимович пробует жить второй раз. В 1932 году он уже приезжал в село Нечаянное, где родители пытались обосноваться. В первый раз не получилось. Попали в самую голодуху. Люди в деревне умирали прямо на улицах, а военные патрули стреляли во всех, кто осмеливался в лодке ловить рыбу на лимане. Двенадцатилетний подросток опух и превратился в старика. Оставшиеся в живых селяне молились в деревенской церкви и мертвыми холмами затихали перед иконами. Молитвенное бдение продолжалось три дня. На четвертый - лиман отошел от берега. Такого отлива воды старожилы не могли припомнить за много лет. Рыба копошилась в придонной грязи. Она спасла село от неминуемой гибели.

Пережив голодовку, семья вернулась на Полтавщину, где Петр успешно окончил семилетку и поступил в Житомирский учительский институт на художественно-графический факультет.

Война застала его в армии. Дивизия, в которой служил сержант Луста, отступала с боями к Москве. Под Наро-Фоминском во время штыковой атаки его тяжело ранило. Молоденькая санитарка вытащила сержанта под огнем из боя и отправила в медсанбат, где доктора успели извлечь пулю, но… через полчаса госпиталь захватили немцы.

Две недели колонну военнопленных гнали на запад по осенней распутице. Ночевали под открытым небом в поле, костры жечь не разрешали. Наутро еще живые люди примерзали к земле, и конвоиры стреляли в тех, кто не мог подняться.

Затем стационарный лагерь в Рославле. Несколько десятков бараков, колючая проволока и охрана на вышках. Немцы в лагерь не заходили, боялись тифа. Внутрилагерная администрация, повара и контролеры назначались из заключенных. Пленных привозили сюда умирать. Кормили редко, помещения были переполнены. Каждый день несколько сот человек гибли от голода и тифа.

Петр Луста коротал время тем, что рисовал углем на немецких листовках портреты своих товарищей. Многие из них умирали, и картины развешивались на стенах барака.

Рисовал контролеров, старших надзирателей, каких-то учетчиков и прочих блатных. За работу получал полведра отваренных конских костей, которые спасли многих в бараке. Однажды к нему подошел старший контролер и попросил сделать портрет дочери с маленькой фотографии. За работу предложил целых две пачки сигарет. Луста взял фотографию, но от сигарет отказался: «Не курю, отдай другим».

Портрет маленькой девочки, выполненный углем на оберточной бумаге, спас жизнь будущему филологу. Надзиратель расплатился с ним поддельными документами и помог выбраться из лагеря.

Однажды утром его поставили в наряд по вывозке трупов. Изможденные люди впрягались в лошадиные оглобли и тащили телегу с мертвецами за несколько километров в глухую балку, где сваливали покойников в общую кучу. Сопровождали груз полицейские из охраны и контролер.

Луста в лагерь не вернулся. Два месяца русская семья в деревне Осиновка прятала красноармейца в хате, затем он перешел линию фронта к своим. В армию его не взяли, правая рука не сгибалась в суставе. Военная карьера завершилась. Петр Луста вернулся учительствовать в родную Мироновку. Поступил на филологический факультет Киевского пединститута им. Горького и успешно окончил заочное отделение.

Литературно-художественная студия, основанная им в деревенской школе, стала известна в глухой провинции и привлекла внимание чиновников от образования, которые «питались» его идеями для своих диссертаций.

Лусту не волновали закулисные аппаратные интриги. Его воспитанники становились лауреатами фестивалей самодеятельного творчества, издавали рукописные альманахи, публиковались в толстых литературных журналах. Некоторые студийцы были приняты в Союз писателей Украины. Первый сборник стихотворений Петра Лусты «Сюмакiвське жало» вышел в 1993 году, когда воспитателю украинских поэтов исполнилось 73 года.

Миссионер

- Ты меня неправильно понял, - отвлек от мыслей Михаил Кузьминых, - пусть он будет хорошим человеком и патриотом, пусть переживает за родную культуру, все это хорошо и прекрасно, но если это не оформлено поэтической формой в должной гармонии, то эта гражданственность остается его личной позицией, на которую всем наплевать.

- Нет, парень, ты все путаешь… - Мне делается обидно за подвижника. В конце концов, мог бы смело сидеть во дворе с пенсионерами и играть в домино. Имеет полное римское право пить пиво и брюзжать на правительство…

- Это ты путаешь…

- Не перебивай! Плевать на твою гармонию. Человек приехал в Николаев и рассказывает корабелам о Шевченко. Он, как миссионер на территории индейцев, проповедует свои ценности. Его никто не заставляет бродить по аудиториям, он не пиарится, как политик. Просто делает работу, дети принимают его на ура потому, что нет в рассказах фальши и корысти. Что мешает, например, тебе идти в народ и читать лекции о Пушкине? - Лень, тупая лень. Лучше поехать в Северодонецк, публично поплакаться об ущемлении русского языка и культуры, чем активно утверждать ее.

Политики в культуре ведут себя как слон в посудной лавке. Одни - дублируют прокатные фильмы на державную мову, вторые - грозят культурной автономией в стране. Накаляют страсти и создают такое пространство, где нет места ни украинской, ни русской культуре.

Петр Луста - художник. Он показывает всем, как нужно работать, чтобы в его стране и у его народа был единый духовный космос, который вмещал бы и Пушкина, и Шевченко, а гармония… появится, когда социальный накал противостояния исчезнет.