Женский вопрос и мужские ответы

«… Все проблемы в Украине - от баб. У нас их слишком много. Первое мое предложение - половину всех баб расстрелять сразу, а другую - с отсрочкой приговора, и тогда все реформы моментально пойдут. А куда их еще девать?..». Эта цитата взята не из выступления эпатажного политика, а из письма известного украинского писателя, одного из руководителей Центральной Рады Владимира Винниченко своему корреспонденту - знаменитому политологу Лысяк-Рудницкому в 1918 году.

Чем рассердили женщины легендарного министра? Да ничем особенным. Просто баранья нога в ресторане г-жи Самсоновой оказалась недожаренной. Раздражение выплеснулось на бумагу и… стало достоянием истории.

Коварный женский вопрос в начале ХХ века не только раздражал, но и заставлял украинских политиков в пожарном порядке корректировать свои программы в угоду международному феминистскому движению. Барышни требовали избирательного права, контрактного брака и… возможности сатисфакции от мужчины через дуэль. В общем, поводов для раздражения было достаточно.

Признаки сумасшествия

В 1901 году николаевские газеты перепечатали из «Южнорусского вестника» сенсационное сообщение: «В одесском зерновом порту обнаружено мужчина-женщина грузчик. По паспорту оно значится как Дарья Бордецкая, а в ведомости портового десятника прописано как Дормидонт Бордецкий. Полицией произведен медицинский осмотр, который стал достоянием публики в пятницу июля семнадцатого дня. Дормидонт Бордецкий оказалась женщиной.

Допрос дознавателя продолжался более часа. Удалось выяснить, что Дарья - крестьянская дочь, прибыла в Одессу из Богополя Херсонской губернии для работы в прачечной г-жи Вардок, но ушла от нее четыре года назад, не отработав неустойку за штрафы. Она надела мужской костюм, подстригла голову и по подложным документам была принята портовым десятником в артель. Сегодня Дарья Бордецкая в сопровождении полицейского урядника будет отправлена к своим родителям в Богополь».

Отходничество женщин в деревнях Херсонской губернии не поощрялось потому, что в портовом городе такую крестьянку ждал один исход - матросский бордель. Однако в родном селе одиноким женщинам жилось не лучше. Целомудренность крестьянской общины - это миф, который славянофилы закрепили в истории. Можно привести в пример такое явление в деревне, как «снохачество», или перечитать «Неприличные сказки» Афанасьева, где описан крестьянский быт.

Женщине тогда приходилось спать не только с мужем, но и со всеми его старшими родственниками, а до 1861г. еще и с барином. Поэтому крестьянки, уходя в город заниматься проституцией, ухудшения своего положения не замечали, даже становилось как-то веселей.

Дарья Бордецкая не случайно попала в артель портовых грузчиков. Мужской мир для женщин был ярок и привлекателен. Вплоть до первой четверти XX века «приличная» барышня не могла выйти куда-нибудь без спутника. Пребывание в ресторане и театре, путешествие по железной дороге и в дилижансе, посещение магазинов и ярмарок требовало присутствия мужчины. Если женщина выходила одна на публику - это было знаком ее готовности к плотскому или романтическому приключению.

Мужчина же мог свободно шляться по кабакам, борделям и проникать «за кулисы к актрисочкам». Его яркая жизнь всегда была движением с большим количеством альтернатив. Он к 25 годам обретал жизненный опыт и возможность принимать самостоятельные решения. Женщина жила без выбора. Общество табуировало ее инициативу и принуждало реализовывать себя в муже, доме и детях.

Многие психологи начала ХХ века отмечали влияние общественных запретов на формирование мыслительных способностей женщины. Это отсутствие черного юмора и метафизических обобщений, тактильное восприятие окружающего мира («здесь и сейчас»), неспособность проецировать события на будущее и неприятие парадоксов (противоречивой связи между причиной и следствием явления).

Женщины и сами осознавали свою ущербность. Амалия Кобецкая, одна из первых украинских феминисток, с горечью писала об этом в письме к своей подруге: «…От чего я более всего страдаю, так это от невозможности свободно гулять в одиночестве, ходить куда вздумается, сидеть на скамейке в саду. Без такой свободы невозможно стать настоящим художником. Совсем не так видишь окружающий мир, когда идешь с кем-нибудь, когда для того, чтобы добраться до Крещатика, нужно ждать подаваемого экипажа и ехать с компаньонкой или с кем-нибудь из членов семьи!.. Это та свобода, которой мне так недостает, но без которой невозможно добиться хоть каких-то результатов. Бесконечные и неразумные запреты сковывают мысль, и крылья опускаются. Главным образом, по этой причине из женщин не получается художников».

Хорошее образование и светское воспитание побуждали представительниц прекрасной половины активно сопротивляться традициям для того, чтобы обеспечить личностную реализацию в обществе, которое «насильно запирало их в семью». Формы женского протеста были самые разные. Барышни массово шли в революцию и становились террористками. В провинции они создавали сообщества, куда мужчинам был вход закрыт, а в столицах богатые вдовы организовывали приюты для «подруг, сбежавших от жестокого обращения супруга».

Психиатры придумали специальный термин явлению, который означал внезапное аномальное поведение женщины. По этому диагнозу («женская экзальтация») до 1913 года можно было запросто угодить в психушку.

Экзальтированные женщины совершали немотивированные поступки. В 1907 году николаевские газеты перепечатали публикацию из «Киевского телеграфа». Небольшая статья из зарубежной хроники касалась двух дворянских дочерей, которые получали образование во Франции. Заметка такого содержания: «…Из Парижа телеграфируют, что на известного профессора Colege de France Дешанеля, отца президента палаты депутатов, было произведено покушение. Проходя по коридору Colege de France, он встретился с двумя русскими девушками, слушательницами Сорбонны. Одна из них, Зинаида Порошина, быстро вынула из кармана револьвер и навела его на Дешанеля. Другая девушка, Витковская, бросилась на подругу, чтобы отстранить револьвер и спасти профессора. Грянул выстрел, и Витковская была ранена в плечо. Обе девушки приехали из Николаева и жили вместе в небольшой комнате. Покушавшаяся на убийство взята под стражу. Полагают, что она страдает женской экзальтацией».

«Женское сумасшествие» не умерло в эмбрионе, с развитием феминистского движения оно стало обретать причудливые формы.

Феминистки в Николаеве

В закрытом Николаеве, где все население делилось на военных моряков и мастеровых-кораблестроителей, положение женщин было ритуализовано гораздо сильнее, чем в порт-о-франковской Одессе или соседнем Херсоне.

На страже женской нравственности стояло не только мнение обывателей, но и мнение гласных городской Думы.

В 1908 году на 6-ти пленарных заседаниях депутаты рассмотрели более 40 ходатайств, обращений и жалоб николаевцев на «неподобающее поведение дам», «непотребные слова пансионерок к классным воспитателям и посторонним особам», «ерничество паненок в храмовой службе» и т.д.

Документы очень интересные. Например, престарелый мещанин Дергачев жалуется на свою молодую жену Анну Дергачеву, которая, «отринув все приличия, ведет долгие разговоры с молодыми щеголями, что в проходке каждый вечер на Бульварной улице, и дерзит законному супругу на замечания… укоризну ласковую не приемлет и рукой отмахивает…». Или купеческая жалоба от корабельного подрядчика Соколова тоже на свою жену - «дворянку худородную, в девичестве Татьяну Бользес-Соколову», которая организовала в доме литературные классы для благородных девиц, где «… молодые барыни при виде моем ноздри зажимают и платочком обмахиваются… в разговор не хотят входить, только смеются и лицо воротят…». Купец просит депутатов обязать строптивую жену в законодательном порядке (!) исполнить супружеский долг, потому что она «…дала обет по классному уставу до первого выпуска подопечных воздерживаться от плотских утех, а выпуск намечается только в середине поста…».

В столице женщины издавали свои журналы, шли в революцию или пробивали брешь в мужской университетской науке, а в провинции было тихое «гражданское неповиновение» традициям, которое воспринималось мужской половиной как опасный бунт, посягающий на самое святое - семью.

Первыми на проблему отреагировали художники. С 1908 по 1914 годы практически в каждой газете появляются карикатуры на провинциальных феминисток. Распространенные сюжеты картинок кочевали из номера в номер. Например, ссорятся жена с мужем и рвут друг у друга мужские штаны с подтяжками. Под фотографией подпись: «Чья очередь надевать сегодня брюки на службу?». Или такая карикатура: муж и дети сидят за столом перед пустыми тарелками. Голодные и оборванные малыши плачут, размазывая по лицу слезы. В это время мамаша за окном на дальнем плане стоит с транспарантом: «Долой угнетение женщин!» Однако самый распространенный сюжет - сказочный: мужеподобная феминистка изображена в виде лягушки, которая сидит в камышах на болоте. К ней подходит прекрасный принц, предлагает руку и сердце. Подпись под картинкой: «Пошел вон с нашего болота, ты не умеешь квакать по-нашему».

Первая мировая война покончила с провинциальным феминизмом. Модная борьба за равноправие полов прекратилась сама собой. Мужчины пошли воевать. Женщины вернулись в семьи и стали дожидаться кормильцев. Проблемы эмансипации перестали быть актуальными… на время.

Мужественные и мужеподобные

В 1918 году первая советская конституция уравняла в правах всех граждан.. Наши женщины в отличие от англичанок и американок добились желаемого результата без упорной борьбы, жертв и репрессий. Равноправие свалилось на них как нежданный подарок, которым никто толком пользоваться не умел. Реализация невыстраданных прав была отдана на волю большевистских политиков.

Владимир Ленин, Александра Коллонтай и другие теоретики много экспериментировали с семьей: разрешали гражданские браки, поощряли полигамные отношения полов и насильно отнимали детей у родителей для государственного воспитания. Однако к началу 30-х годов все эксперименты с буржуазной семьей были прекращены. Правительство вернулось к устоявшейся модели сожительства полов.

Большевики осуществили равноправие разнополых граждан довольно оригинально: женщина стала вершить все дела в семье, а мужчинам была отдана на откуп общественная жизнь. С плакатов тридцатых годов на нас смотрят волевые, мужеподобные женщины и невротические, беспомощные мужчины.

Коммунистическая бюрократия намеренно не пропагандировала образ «сильного мужчины», который представлял для нее угрозу. Зато образ сильной женщины популяризировался на всех уровнях.

В 1936 году комсомольское собрание Николаевского территориального железнодорожного узла исключило из рядов своей организации молодого начальника участка только за то, что он помог комсомолке перенести через грязную улицу тяжелый мешок зерна, «… тем самым, унизив ее человеческое достоинство».

Отношения мужчин и женщин при советской власти были слишком деформированы. Инфантильные мужчины занимались государственными делами, сильные женщины властвовали в семье. Такое устойчивое распределение ролей сохраняется и сегодня.

В современных украинских реалиях феминистское движение стало кабинетной наукой по изучению зарубежных достижений и опыта борьбы женщин за свои права. Более 400 благотворительных фондов и международных донорских организаций финансируют сегодня исследование гендерных проблем на постсоветском пространстве. За 17 лет самостоятельной государственности на решение женского вопроса в Украине привлечено, по самым осторожным прикидкам, более 18 млрд. долларов.

Результат печальный. Национальный менталитет в отношениях полов не удается преодолеть никакими деньгами. Феминизм стараниями западных благотворителей превратился в социальную демагогию у политиков и в тупой бизнес грантопотребителей.

Настоящие феминистки в Украине так и не появились, зато возникла многочисленная категория женщин, которые вышли за узкие рамки гендерной проблематики и пытаются наравне с мужчинами решать общенациональные задачи.