Ушел из жизни великий режиссер Эльдар Рязанов

Из московской клинки, куда экстренно был госпитализирован Эльдар Рязанов, пришла печальная весть: любимый режиссер умер.

Ранее сообщалось, что он находится в реанимационном отделении. В воскресенье врачи подключили его к аппарату искусственной вентиляции легких.

Мы писали, что Эльдара Александровича положили в больницу больше недели назад, состояние его здоровья было очень тяжелым. Доктора выявили скопление жидкости в легких, их 88-летний пациент с трудом дышал.

САМЫЙ НАРОДНЫЙ РЕЖИССЕР

Когда для серии «Великие советские фильмы» штаб «Комсомолки» собирал топ-сто главных картин национального проката, самым народным автором внезапно оказался не Гайдай (как по умолчанию предполагалось), а Рязанов. В первую сотню стопроцентной советской киноклассики без колебаний и разногласий попали сразу шесть его картин. Шесть квинтесенций народного духа, обязательных фрагментов национальной матрицы.

Русская работающая женщина - «Служебный роман».
Русское криминальное правдолюбство - «Берегись автомобиля».
Русская слабость к шальным деньгам - «Жестокий романс».

Задорная слава русского оружия - «Гусарская баллада».

Русский Новый год, в который происходит самая разная чертовщина, вплоть до волшебной встречи с польской панночкой - «Ирония судьбы».

Ну, и «Карнавальная ночь», куда без нее.

А ведь были еще «Гараж», «Вокзал для двоих», «О бедном гусаре», «Приключения итальянцев в России» - на вторую сотню, если б серию «Великих советских фильмов» продолжать. «Счастливый вы наш», сказал ему Гафт в финале «Гаража», протягивая шапку с черной меткой. В словах было много яда, но заспанный Рязанов его не заметил - и правильно.

Война закончилась через полгода после достижения им призывного возраста, брать не стали. Во ВГИК на режиссуру приняли из школы, чего не практиковали ни до, ни после. Многократно хотели выгнать, но так и не выгнали. В профессию определил небожитель Пырьев, которого нахлобучили в ЦК за нехватку комедий, а под руку попался молодой выпускник-документалист - и еще упирался, но был обложен всякими словами и отправлен снимать «Карнавальную ночь».

«Гусарскую балладу» министерша культуры Фурцева закрывала за оболваниванье образа Кутузова, но дело решил короткий хвалебный очерк в приложении к газете «Известия» главного зятя страны. Фильм вышел в срок - к 150-летию первой Отечественной войны - и обогатил Россию образом поручика Ржевского.

Выигрышной оказалась и комплекция: толстяк с рупором в шапке с помпоном был столь фотогеничен, что Рязанова полюбили интервьюировать на съемочной площадке, а после и пригласили вести «Кинопанораму». Режиссеров в России не принято было знать в лицо - исключение составляли снимающие артисты (оба Быковых, Михалков) и ведущие «Кинопанорамы» Рязанов, Меньшов и Говорухин. Манеру обхватывать себя руками крест-накрест, зажав ладони подмышками, в дальнейшем много пародировали «Веселые ребята». Даже казавшийся жизненным крахом сусловский запрет на «Человека ниоткуда» (название на афише не понравилось) обернулся плюсом: фильм особенного прибытка не обещал, а слава гонимого автора внутри цеха дорогого стоила.

Гайдай ярчайшей кометой сверкнул в начале 60-х «Псом Барбосом» и завершился в конце «Бриллиантовой рукой» (уже к «Ивану Васильевичу» хватало нареканий по части вкуса). Рязанов прогремел в 57-м «Карнавальной ночью» и последний шумный успех снискал в 87-м «Забытой мелодией для флейты». Тридцать лет стабильного пребывания в топе в нашем кино не вытянул никто - разве что учитель Рязанова Ромм (от «Тринадцати» до «Обыкновенного фашизма»). Рязановский фильм стал титульным новогодним хитом и пребывает в этом качестве вот уже 40 лет: по части устоев русские оказались не меньшими традиционалистами, чем англичане. Как и полвека назад, любят овсяное печенье, плавленый сыр, КВН, Пугачеву и «Иронию судьбы». Удостоился двух прижизненных памятников в виде именных кинотеатров: «Эльдар» в Москве и «имени Деточкина» в Киеве (последний был залом советского кино для малоимущих, который в годы беспредела открыла и содержала киевская братва). Без него не было бы народной славы Мягкова, Ахеджаковой, русского гастрольного успеха пани Барби Брыльской и песни «Мохнатый шмель».

Дмитрий Быков как-то писал, что толстые люди продуктивней худых засчет концентрации массы и энергии и после неудач легче восстанавливают форму. Быкову, конечно, виднее. Многим режиссерам удавалось вернуться в высшую лигу после неудач, но неоднократно такое получалось только у двух толстяков, Рязанова и Феллини. «Сравнил», - возмутятся.Отчего же. Тайная солидарность ордена толстяков известна всему свету - Рязанов цитировал своего любимца Феллини и прочий неореализм в каждой третьей картине. Достаточно сказать, что Ипполит лезет в душ с теми же словами, с которыми забирался в фонтан Треви Мастроянни в «Сладкой жизни».Феллини с ироническим восторгом живописал устои итальянского мира: католицизм, цирк, античность, слабых мужчин и слоновых женщин. Рязанов наполнил особой метафизической теплотой все, что в ХХ веке заставляло трепетать русское сердце: автомобиль, Новый год, пять звездочек, поручика Ржевского и баб возраста «ягодка опять». Десять лет говорим про духовные скрепы - вот это они и есть.

www.kp.ru