ТРОФЕЙНОЕ КИНО

 

Заявка. 20 ноября 1949 года. Заказ № 114. Изготовление 4-х афиш (60х80) к цветному кинофильму «Багдадский вор».

Категория кинофильма:

Не титрованный, дублированный, 11 частей, без порывов, со склейками.

Демонстрационный режим: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома Советской Армией немецко-фашистских войск под Берлином в 1945 году». (Машинописная фраза зачеркнута, и сверху от руки написано: «Зарубежный фильм»).

Иллюстративный материал: 36 см, 23 см, 50 см. Всего 61 кадр.

Зам. нач. Николаевской горкинофикации К.Н. Купченко.

(Печать, подпись).

Это точная копия бланка-заказа от городского управления кинофикации на изготовление четырех афиш к английскому художественному фильму «Багдадский вор». Документ чудом сохранился в архиве заслуженного художника Украины Анатолия Петровича Завгороднего (ныне покойного). Будущий живописец прибыл в Николаев из Казахстана в 1947 году и устроился на работу помощником оформителя в мастерскую кинорекламы.

 

Есть смысл прослушать диктофонную запись рассказа этого замечательного мастера:

«…Все очень просто. Берешь голубую брауншвейнт, затем белую цинквейст, чуть-чуть сурика и добавляешь растертую сажу - получается павлинье перо на тюрбане у принца. Брауншвейнт и цинквейст дает грязно-розовое платье у принцессы, сурик – это добрый джинн, сажа – злой колдун… Вот и вся афиша «Багдадского вора». Самое главное не забыть про надпись внизу: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома Советской Армией немецко-фашистских войск под Берлином в 1945 году».

…Нас едва не посадили за эту надпись. Оказывается, «Багдадский вор» - не трофейный фильм. Нельзя считать трофеем собственность своего союзника… Спасло то, что мы случайно сохранили бланк этого заказа. Вот смотри: черным по белому написано сначала одно, а потом, когда разобрались, зачеркнули и написали другое… В общем, все обошлось, выговор, кажется, кому-то влепили…».

Военные трофеи и чужая собственность

Советский кинематограф перед войной считался прибыльной отраслью народного хозяйства. Он занимал второе место (!) в народном хозяйстве страны по объему наполнения госбюджета. На первом была традиционная водка.

После победы над Германией в высоких московских кабинетах созрело решение возродить отечественное кино на деньги от проката зарубежных фильмов. Специальный протокол Ялтинской конференции позволил СССР включить в долю своих репараций так называемые «культурные продукты» - немецкие книги, прокатные фильмы, театральные декорации, произведения скульптуры, живописи и т.д.

В мае 1945 года делегация комитета по делам кинематографии при СНК СССР прибыла из Москвы в пригород Потсдама Бабельсберг, чтобы провести инвентаризацию фильмохранилища третьего рейха.

В репарационную опись поначалу включили все 17 352 картины. Однако для отправки в СССР отобрали только 3700 полнометражных фильмов, преимущественно американских, английских, французских и 2500 короткометражных лент. «Трофейных» (немецких, итальянских, австрийских) картин, по словам руководителя делегации Иосифа Маневича, насобирали всего 367 единиц.

Драгоценный груз привезли в подмосковное село Белые Столбы, где располагался Госфильмофонд. Его сотрудники немедленно принялись разбирать «завоеванное» кино.

В течение трех лет фильмы лежали на полках, и… только в августе 1948 года сталинское руководство решило их выпустить на экраны.

Мексиканские, итальянские, австрийские и немецкие картины сразу пошли в широкий прокат, а фильмы союзников – англичан, американцев и французов - разрешили крутить в малых кинотеатрах. С одной стороны, московское правительство не хотело покупать у Голливуда права на коммерческий прокат, с другой, боялось дразнить американцев по пустякам.

Захваченные картины титровались на скорую руку, реже дублировались, затем под стыдливой припиской «Зарубежный фильм» показывались советскому зрителю.

Чиновники из Николаевской кинофикации и художник-оформитель Анатолий Завгородний ничего не знали об этих юридических тонкостях. Они едва не стали заложниками финансового ханжества советских лидеров.

Сегодня можно с уверенностью сказать о том, что в послевоенный период ни одна западная киностудия не предъявляла материальных претензий советскому правительству по фактам незаконного коммерческого проката. Это дало повод современным историкам говорить о том, что холодная война превратила «трофейные» фильмы в оружие мощного идеологического воздействия. Западные либеральные ценности, по мнению некоторых ученых, начали «подвергать эрозии коммунистическое мировоззрение народа-победителя». Так ли было на самом деле?

Единое кинопространство

Во время фашистской оккупации в Николаеве работали целых три кинотеатра, которые немцы взорвали при отступлении. Однако помещения быстро восстановили и в послевоенном городе стали показывать кино.

Кинотеатр имени Ильича был расположен на углу улиц Мархлевского (Адмирала Макарова) и Советской. Это было одноэтажное здание с небольшим зрительным залом. На четной стороне улицы Херсонской (проспект Ленина), не доходя полквартала до Фалеевской, функционировал еще один кинотеатр «Октябрь», который тоже располагался в дореволюционной одноэтажке. Чуть позже на Малой Морской построят небольшой кинозал «Сталинец», еще позже, на Спасской, в районе современного сквера пенсионеров, появится летний кинотеатр «Победа».

На этом список послевоенных кинозалов в городе исчерпывается. Потом уже появятся «Пионер» в здании караимской церкви и «Дружба» - на месте бывшей обувной фабрики, но… это будет потом.

Что представлял собой послевоенный репертуар кино? Какие фильмы были самыми популярными у николаевцев? Здесь, наверное, нужно довериться современникам. Еще раз включим диктофонную запись и послушаем рассказ художника Анатолия Завгороднего:

«…Никакого дефицита картин не было. Иностранных фильмов показывали много. Остались в памяти: «Мост Ватерлоо», «Сердце королевы», «Песня для тебя», «Бессмертный вальс», «Песнь одной ночи», «Рембрандт», «Звери Южной Америки», «Золотая горячка», «Кого боги любят», «Джузеппе Верди», «Девушка моей мечты», «Эмиль Золя», «Граф Монте-Кристо», «Капитан Ярость», «Президент Хуарец», «Приключения Марко Поло», «Тарзан» и, конечно, «Багдадский вор». Можно еще что-то вспомнить.

На дневных и вечерних сеансах зарубежные фильмы не повторялись. Для школьников крутили одно кино, для взрослых – другое. В 46-м, когда на месте нынешнего сквера пенсионеров расчищали площадку для летнего кинотеатра, наткнулись в старом подвале на немецкий склад кинофильмов. Что-то увезли в Киев, а многое оставили в области и возили потом по селам.

Отношение к фильмам было разное. Приходят, например, в мастерскую пацаны после просмотра фильма «Зоя», ну, нашего - о Зое Космодемьянской. Все они пережили оккупацию и видели немцев не в кино. Сядут на пороге и начинают обсуждать сюжет: «…Патронник у немца висит румынский… шеврон на рукаве пришит неправильно, в общем, туфта…».

Зато от картины «Девушка моей мечты» с Марикой Рокк, где сплошные декорации и театр, был полный восторг. Никто не обращал внимания на придуманную жизнь, все верили, что такая сказка действительно существует…».

Николаевский школьник Эмиль Январев, в отличие от рекламного оформителя Анатолия Завгороднего, оказался в послевоенном кинотеатре «по другую сторону экрана», в качестве зрителя.

Детские воспоминания будущего поэта несли иную эмоциональную окраску: «Не все запомнили, что в ту легендарную ночь, когда радио объявило о Победе, во всех кинотеатрах бесплатно крутили кино, всю ночь, а потом еще - весь день, и «Пархоменко», и «Котовского»… Мы стояли в проходе, прислонившись к стене, потому что больше примоститься было негде, и ждали знаменитой реплики из «Котовского» (ее произносил Николай Крючков, игравший в фильме две роли): «Кто-то что-то сказал? Или мне показалось?».

…Объединяла любовь к одним и тем же фильмам. Были такие заманчивые, экзотические, как «Джунгли», «Багдадский вор» (жизнь за стенами кинотеатра – в развалинах и пепелищах – была нелегкая, а тут – такая вакханалия красок!). Но властителями наших дум все-таки были другие: «Секретарь райкома», «Она защищает Родину», «Парень из нашего города», «Антоша Рыбкин», «Малахов курган», «Иван Никулин, русский матрос», «Подводная лодка Т-9». Это были великие фильмы, как бы их ни оценивали много лет спустя мудрые киноведы».

Эмиль Январев не ошибся в прогнозах. «Мудрые киноведы» сегодня заявляют о том, что трофейное кино сыграло злую шутку с большевистскими руководителями. Оно стало интенсивно разрушать социалистическую идеологию. После тягот войны советскому народу хотелось отвлечься, посмотреть на «красивую жизнь» и погрузиться в забытое благополучие. Однако советская власть не учла, что западный кинематограф был ориентирован на героя-одиночку, на принцип «один против всех».

Поэт Иосиф Бродский позднее напишет о трофейном кино следующее: «Наверное, именно потому, что все эти королевские пираты и Зорро были бесконечно далеки от нашей действительности, они повлияли на нас совершенно противоположным образом. Преподносимые нам как развлекательные сказки, они воспринимались скорее как проповедь индивидуализма. То, что для нормального зрителя было костюмной драмой из времен бутафорского Возрождения, воспринималось нами как историческое доказательство первичности индивидуализма».

Думается, что это не совсем так. Истина, как всегда, лежит где-то посредине. Нравственные понятия любви и долга, верности и дружбы, бескорыстия и добра имеют космическую, наднациональную природу. Художественные образы разбойника Зорро и матроса Ивана Никулина обладали единой этической миссией – они воспитывали у зрителя понимание чести, справедливости и человеческого достоинства.

Поэт Эмиль Январев очень тонко прочувствовал эстетическую нагрузку этого ОБЩЕГО послевоенного кино.

Там в школе шел себе урок,

А мы в закрытом зале

Глазели на Марику Рокк

Недетскими глазами.

Нас возносила над землей

раскрашенная дива,

над миром, пахнущим золой

победно и счастливо.

И мы брели потом,

таща все впечатленья эти

сквозь бесконечного дождя

серебряные сети.

Была мечта, и высота,

и сладость этой ноши…

А истинная красота

Открылась много позже.