Провинциальный протест

 

«… Народ-богоносец доверия не оправдал, коммунизм породил сталинизм, капитализм - фашизм, молиться было не на что. Не было больше икон и не было идеалов, кроме абстрактных гуманистических ценностей. Это была не политическая борьба, а исключительно нравственная, когда каждый наедине со своей совестью устанавливал пределы компромиссов и бескомпромиссности. Бессмысленность жертвенной борьбы делала ее почти религиозной…

В практическом плане диссиденты ничего не выиграли. Их имен никто не знает, их подвиг никому не интересен. Даже Советский Союз в результате рухнул без их помощи — правозащитное движение к середине 80-х было полностью разгромлено. Но если бы не они, отечественная история ХХ века выглядела бы совсем беспросветно…».

(Андрей Лошак. Человек эпохи пробуждения. «Огонёк», № 13 (5222), 02.04.2012).

Публицист Андрей Лошак подвел итог диссидентскому движению. Он написал очерк, посвященный 200-летнему юбилею Александра Герцена, который долгое время носил почетный титул «диссидента № 1». В России, конечно, и до Герцена были инакомыслящие, но… именно издатель «Колокола» положил начало нравственной протестности.

Диссидентское движение в СССР, начавшееся в хрущевскую оттепель, не имело какой-то артикулируемой идеологии. Диссидентами считались и Петр Григоренко - убежденный коммунист старой закалки, и националист Леонид Бородин, и Андрей Сахаров, исповедующий либеральные взгляды. Общими были не целевые установки, а независимость нравственного мировоззрения. Это инакомыслие выбивало людей из системы, они становились опасными для власти.

История советского диссидентства прослеживается на ярких событиях в столице и крупных городах СССР. Это процесс Даниеэля – Синявского (1965), демонстрация 1968 года против оккупации Чехословакии, «бунт» генерала Григоренко, голодовка Андрея Сахарова в Нижнем Новгороде и др.

Двадцатилетние «боевые действия» инакомыслящих граждан против государства дискретно прослеживаются и в провинциальных центрах Советского Союза. Тема эта, к сожалению, слабо изучена, монографических исследований до сих пор очень мало.

Документы из архивов СБУ, недавно опубликованные в сборниках «Реабилитированные историей. Николаевская область», дают нам любопытные факты нравственного противостояния народа и власти в корабельном крае.

В нашем закрытом городе свирепствовала и военная, и гражданская цензура. Штаты областного управления КГБ – такие же, как в миллионной Одессе. Однако горожане, находящиеся под «двойным прессом» тотального контроля, создавали свою напряженную и интеллектуальную среду обитания.

Интеллектуальный протест

 

В июне 1957 года армейская цензура Северной группы войск изъяла письмо подозрительного содержания и направила его в областное управление КГБ по Николаевской области. Студент НКИ пишет своему товарищу, который проходит действительную военную службу в Польше. Содержание любопытное. Вот выдержка из послания:

«… Почему люди в Николаеве столь невосприимчивы к переменам, причем к абсолютно любым – от смены цвета дома до переизбрания какого-нибудь комсомольского секретаря? - Потому что в отличие от столиц и даже крупных городов, суть жизни в провинции – это размеренная повседневность. События здесь – исключение, а не правило. Человек прочно вписан в рамки этой повседневности, и вырваться из нее могут очень немногие.

Эта модель поведения создавалась веками и поэтому в массовом сознании ассоциируется со спокойной жизнью. Пусть не очень хорошей, но и не самой плохой. Не хуже, чем у соседей. А хотеть чего-то большего… Зачем?

Но самое главное – люди в массе своей не верят в позитивный потенциал любых перемен. Лишь бы не было хуже. Эта уверенность в том, что как бы ни было плохо, может быть еще хуже. И, как предел – лишь бы не было войны. А так – зачем что-то менять? Наоборот, нужно все оставить как есть, а еще лучше – вернуть старые добрые времена, когда и солнце было светлее, и трава зеленее. Пусть все было не так, но провинция уверена в противоположном. И изменить это убеждение невозможно…».

Корреспондент – студент-третьекурсник Сергей Жила – тяготится провинциальной безысходностью. В Николаеве ничего не происходит. Есть тотальное пьянство, серые будни и скучные лекции преподавателей. Они с друзьями устали жить в этой серости и организовали общество «ВСХНИТ» (Великие сыны хотят найти истину тайн).

Письмо попало в уголовное дело, теперь мы знаем об этом обществе из докладной записки начальника 3 отделения, 4 управления КГБ при СМ УССР подполковника Шишкина.

Вот его интерпретация: «… Участники этого общества Федотов, Жила, Ракочий, Пермяков и Качалов ставили своей целью объединить студентов, увлекающихся различными науками, в «общество», где бы, по их мнению, можно было свободно, без опеки комсомольских и других общественных организаций высказывать свои взгляды по интересующим их вопросам…

На устраиваемых сборищах «ВСХНИТ» заслушивали доклады на темы: «Природа вещей и бесконечность вселенной», «Жизнь и творческий путь Шаляпина», «О талантах» и др.

Как в докладах, так и в выступлениях участники группы высказывали неправильные взгляды по вопросам советской литературы, искусства и роли партии, превратно истолковывали понятие свободы личности в социалистическом обществе…».

Ничего особенного молодые люди не проповедовали. Мальчишки читали Вольтера и Дидро, усваивали либеральные аксиомы, которые сегодня до сих пор не стали тотальными ценностями в Украине. Европейская цивилизация выстрадала эти правовые лозунги. Как они звучат? – Подполковник Шишкин перечисляет их в своем докладе.

«… Перед законом все равны. Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Государство и личность являются равными субъектами в судебном процессе. Никто не должен свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников. Каждый гражданин должен иметь право свободно высказывать свои политические взгляды».

Всех студентов выгнали из института, а Ракочий получил еще и три года тюрьмы.

Через пять лет «отличились» студенты Николаевского пединститута и судостроительного техникума. В марте 1962-го состоялся закрытый судебный процесс. По делу проходило 80 (!) человек. Из судебного решения вырисовывается следующая картина:

«…В 1957 году второкурсник техникума Дендерин и третьекурсница пединститута Иванова организовали общество «Голубой шар» по распространению рок-н-ролла, куда вовлекли до 20 юношей и девушек. Постепенно общество разрослось до 80 постоянных членов.

В течение 3-х лет студенты незаконно изготовили 8 радиопередатчиков для нелегального копирования музыки западных радиостанций. Изготовлено 112 копий на рентгеновской пленке и переписано от руки 34 текста песен, запрещенных к массовому транслированию на территории СССР…

Начальник областного управления КГБ по Николаевской области полковник Сидоров».

Знаменитая «музыка на костях» осела в кэгэбэшном архиве. На чужой циррозной печени, на чужих нефритных почках и саркомных легких в зашоренную провинцию попала музыка «Beatles», «Animals» и Пресли. Молодые люди слушали композиции Эрика Бёрдона, Джимми Рида, Джона Ли Хукера и Нины Симоун.

Радость продолжалась недолго. 63 человека выгнали из комсомола и отчислили из учебных заведений, Иванова и Дендерин за свой «Голубой шар» получили по три года «химии» (принудительная высылка на поселение).

Николаевским художникам повезло больше.

 

По следам «бульдозерной выставки»

15 сентября 1974 года на окраине Битцевского парка в Москве с помощью бульдозеров и поливочных машин была разогнана выставка художников – нонконформистов. Московских живописцев арестовали и доставили в участок, картины конфисковали.

Это событие в столице дало отмашку всем провинциальным властям «приглядеться к своим художникам». Архивные материалы сохранили стенограмму выступления секретаря обкома КПУ А.И Гусевой на собрании творческой интеллигенции Николаева. Вот выдержка из него:

«… ЦК партии призывает, чтобы искусство было для народа, оно должно быть понятным народу. На последней выставке николаевских художников у нас состоялся душевный разговор.

Наш разговор сводился вот к чему. На выставке был представлен целый ряд этюдов, где изображались «зады» нашего общества. Старые окраины, которые сейчас еще есть в нашем городе. Но ведь в Николаеве есть улицы, определенные ансамбли, а на картинах можно увидеть дворик, хибары, скворечницы. Очень хорошо захвачена замерзшая дорога. И думаешь, что несчастные люди в нашем городе живут, когда растает лед, там ведь будет непролазная грязь.

Или еще этюд. Окраина, голые деревья, грязь – кучугуры из грязи, на веревках висит белье. Мы ведем разговоры с товарищами Дольниковым и Зиздой, и они всех убеждают, что это – чудесные в художественном исполнении картинки. Или Матвеевка показана… Матвеевка показана с берега, видны только сплошные мазанки. Может быть кто-то из художников скажет, что я не разбираюсь в искусстве?!

Партия говорит, что наша социалистическая культура призвана служить источником радости и вдохновения для всех советских людей…».

С художниками обошлись ласково. Дольникову и Зизде просто вынесли по строгому выговору. Зато с писателями поступили сурово. Через два месяца эта же Гусева выступает на бюро обкома и докладывает:

«… У нас в области работает литературное объединение. Не обошлось без «проколов» и в этой организации. Есть такой случай с нашим Зориным. Это человек среднего возраста, который написал «Город над Бугом». Первую часть книги мы поддержали, чтобы наши местные литераторы развивались. Но когда он написал вторую книгу с серьезными политическими ошибками, он начал ее издавать даже не посоветовавшись с нами. Он выводит образ Троцкого (Бронштейна), как крупного революционера, допускает в этой книге серьезные политические ошибки

Центральный Комитет партии принял постановление, виновники наказаны, но важно и то, что у нас на литературном объединении не сумели высказаться и держать в руках всех наших литераторов, чтобы затем их выпускать, как говориться в свет…».

Творческий проект писателя Зорина не реализовался. Типографский набор его книжки был рассыпан, а самому литератору пришлось в скором времени уехать из города.

***

 

Архивы СБУ сохранили эмоциональную реакцию горожан на события 1968 года в Чехословакии («Пражская весна»). Агентурные донесения лаконичны:

«Приемщик-контролер завода им. 25 Октября гор. Первомайска Столяров А.Т., 1918 г. р., беспартийный, со средним образованием, сказал: «Все это так, но как теперь мы будем выглядеть перед всем миром. Везде скажут – это прямая агрессия. Выходит, демократию держим штыками».

«Старшая медсестра городской больницы города Николаева, Шкреба М.Г., 1934 г. р., беспартийная, высшее образование, заявила: «В царские времена Россию справедливо называли «мировым жандармом». Разве руководство страны не замечает, что наводя порядок в соседней, пускай братской стране, при помощи оружия, мы тем самым в глазах мирового сообщества превращаемся в такого же « мирового жандарма». Может, пускай товарищи в Чехословакии сами разберутся, какой социализм они хотят строить. Разве так должна вестись миролюбивая политика СССР?».

Мастер корпусно-стапельного цеха завода имени Носенко города Николаева, Авакумов Д.Т., 1919 г.р., беспартийный, образование среднее, в беседе с рабочими цеха громко говорил следующее: «Советский народ понес многомиллионные жертвы в борьбе с фашизмом. Так зачем нам сейчас снова втягиваться в военный конфликт? Зачем нам пугать мир бряцаньем оружия. Может для трудящихся будет лучше,, если наше руководство не будет лезть в соседнюю страну, а наполнит товарами полки магазинов?».

Николаев никогда не был инертной провинцией. Даже в самые «мертвые» времена люди протестно реагировали на политические события в стране и мире. Архивная подборка документов СБУ выглядит драматургично. Вот выступление секретаря горкома КПУ Леонида Шараева от 20 августа 1973 года:

«… Нельзя иначе оценить академика Сахарова, как человека потерявшего разум, честь и совесть, потерявшего уважение людей своей Родины… Вполне понятно, почему буржуазная идеология поддерживает Сахарова – она видит в нем своего единомышленника. Как человек, как коммунист, я лишил бы его всех званий и должностей. Не будет ошибкой сказать, что деяния Сахарова – это предательство, он идейно предал нашу Родину и должен отвечать перед законом».

А вот ответ главному коммунисту города – реакция простого николаевца в агентурном донесении сотрудника КГБ:

«Слесарь обрубочного участка завода «Дормашина» во время обеденного перерыва высказал рабочим своего цеха следующее: «Партийцы нам пудрят мозги. Раньше они катили бочку на троцкистов, кулаков и подкулачников, теперь пытаются облить г…ном уважаемого академика, который нам атомную бомбу изобрел. Мы все обязаны ему мирной жизнью. Это уважаемый человек, а что коммуняки его гнобят, то значит им не нравится, что мужик честным вдруг стал…».

В истории нашего города за период с 1955 по 1980 годы по документам не прослеживается наличие правозащитных диссидентских организаций аналогичных тем, которые существовали в Киеве, Харьков и Одессе. Не было у нас и националистического диссидентства, как во Львове, Тернополе и Полтаве, однако накал протестных настроений и внутреннее сопротивление коммунистической пропаганде среди населения были очень высокими.

Всего по политическим мотивам за период «хрущевской оттепели» и «брежневского застоя» в СССР были осуждены и отбыли наказание 1825 человек. В их число попали 53 жителя города Николаева и области.

Диссидентское движение было полностью разгромлено к началу 80-х годов ХХ века и больше никогда не возрождалось. Сегодняшнее противостояние народа и власти структурировано по партийным программам. Оппозиционеры объединяются в преддверии выборов под политическими знаменами своих лидеров. Только пенсионер Анатолий Ильченко в полнолуние одиноко маячит со скандальным транспарантом на площади Ленина.