90 лет «кредитной истории»

 

«… Мы, советское правительство, обращаемся теперь к рабочим и крестьянам, к трудящимся, ко всем честным гражданам внутри своей страны и говорим: «Нас не признали международные банкиры и не пожелали дать заем, но мы апеллируем к вам, трудящимся массам нашей страны, предлагаем вам оказать кредитную поддержку советскому правительству для того, чтобы ему не пришлось лезть в ту петлю, которую хотели накинуть на его шею банкиры Лондона и Нью-Йорка… Все средства советских граждан будут направлены на рост экономического процветания народного государства. Ваша сегодняшняя помощь отзовется в светлой жизни будущих поколений - строителей коммунистического общества…».

(Григорий Сокольников. «Финансовая политика революции. М., 1925, Т.1, С. 7-8)

Одним из первых постановлений советской власти был Декрет от 23 декабря 1917 года, запрещающий все операции с ценными бумагами на территории страны, а еще через две недели Совет Народных Комиссаров отказался выплачивать иностранным государствам долги царского правительства. Большевики одним махом перечеркнули всю «кредитную историю» Российской империи, избавив молодое государство от внешних долгов и внутренних обязательств. Финансовая жизнь пролетарской державы началась с чистого листа.

Поступок был опрометчивый. Пока шла гражданская война, еще как-то обходились золотовалютными резервами прежнего госбанка, конфискованными ценностями церкви, помещиков и буржуазии, но после окончания боевых действий возникли трудности.

Восстановление разрушенного хозяйства требовало аккумулирования государством значительных средств. Где их взять? Иностранные державы отказывались открывать финансовые линии до тех пор, пока советское правительство не признает царские долги. Обращение же к внутренним займам после того, как большевики запретили прежние ценные бумаги, было утопией. Народ не верил режиму, который положил начало плохой «кредитной истории». Нужно было с чего-то начинать.

Выход предложил народный комиссар финансов Григорий Сокольников. Идея простая. Если внутренний рынок акций и облигаций прекратил свое существование, его нужно возродить в новой… натуральной форме.

20 мая 1922 года был выпущен первый натуральный государственный заем – на 10 миллионов пудов ржи и сроком погашения 8 месяцев. Суть заимствования такова: все крестьяне платили фиксированный продналог. Они отдавали государству дополнительное зерно в обмен на облигации, а в следующем году держатели могли расплачиваться по налогу либо ценными бумагами, если вдруг неурожай, либо государство им возвращало живые деньги, погашая свой долг.

Это сработало. Газеты провели широкую агитацию, фининспекторы на местах не перегнули палку «с добровольностью», и… крестьяне поменяли зерно на «бумажки». Правительство продало зерно на внешнем рынке, получило часть необходимой валюты на восстановление хозяйства.

В 1923-м выпустили еще два беспроцентных займа: хлебный и сахарный. Хрупкое доверие было установлено. Наркомфин приступил к подписке населения уже не натурального, а денежного займа на 100 миллионов рублей.

В этом году исполняется ровно 90 лет с момента появления «кредитной истории» Советского Союза. Она вместила в себя эмиссию целых 65 облигационных займов для народа, которые помогли государству аккумулировать около 705 миллиардов рублей (курс 1908 года). На Николаевщине эта «история» поломала много человеческих судеб и оставила глубокие шрамы в памяти потомков.

Пролетарские маклеры

В 1925 году Одесский окружной трибунал на трех заседаниях рассмотрел дело о крупном финансовом мошенничестве. На скамье подсудимых - двое: владелец слесарных мастерских В.П. Устюжанинов и начальник отдела Николаевской городской фининспекции Х.Д. Гецов, которые обвинялись в преступном сговоре с целью получения незаконной прибыли от погашения облигаций государственного займа. Фининспектору, плюс ко всему, «пришили» еще и дополнительную статью УК УССР: «Превышение должностных полномочий, повлекшее за собой материальный ущерб социалистическому государству».

Схема махинаций такова: Николаевской городской фининспекции поручили провести аукцион среди местных нэпманов (предпринимателей). На торги выставлялись государственные облигации на два миллиона рублей с доходностью 12% и сроком погашения через 2 года. Стартовая цена лота - 30% от номинальной стоимости. Иначе говоря, государство предлагало покупателям комплект ценных бумаг за 600 000 рублей и через два года погашало задолженность в сумме 2 000 000. В случае добровольного негашения выплачивало держателю 12% на каждую облигацию.

Фининспектор Гецов провел фиктивный аукцион. Бумаги достались предпринимателю Устюжанинову всего за 40%. По истечении срока облигации погасили и разделили прибыль в 1 миллион 200 тысяч рублей на двоих. Одесский трибунал оправдал обвиняемых потому, что законодательства, регулирующего оборот ценных бумаг, в стране не существовало.

Наркомфин Сокольников сделал подарок нэпманам и чиновникам. Чтобы стимулировать интерес владельцев частных капиталов к новым ценным бумагам, состоятельным гражданам предлагалась льготная ссуда на покупку облигаций, размер которой складывался в результате аукционных торгов. Государство давало стартовую скидку в размере 70% от номинальной цены, т.е. предприниматель платил только 30% стоимости бумаги и погашал 100% через договорной срок. Аукционы, которые проводили фининспекторы, должны были увеличивать стартовую цену облигации, но на практике чиновники вступали в сговор с предпринимателями и обирали государство.

Одесский трибунал за период с 1925 по 1927 годы рассмотрел только по городу Николаеву 9 однотипных дел «маклерского мошенничества». Общий ущерб государству от спекулятивной продажи облигаций составил 3 720 000 рублей (!). Фантастические деньги по тем временам.

Вскоре московское правительство спохватилось. Идеи Сокольникова подверглись резкой критике на IV съезде советов СССР. Свободные «игры» с государственными ценными бумагами решено было запретить. Народный комиссар финансов Григорий Яковлевич Сокольников был арестован и расстрелян.

С 1927 года облигации становятся принудительным товаром.

Подневольные инвесторы

После 1928 года в Советском Союзе начался переход к политике индустриализации, который сопровождался свертыванием всех финансовых свобод НЭПа. Государству вновь потребовалось аккумулировать деньги на строительство предприятий тяжелой промышленности. Облигации внутреннего займа становятся основным инструментом сбора недостающих средств.

Принудительная подписка на индустриальный заем стала формой инвестирования средств населения в государственную программу. Она проводилась следующим образом: на предприятия, в организации и в колхозы из сберкасс поступали инструкции о порядке размещения займа, бланки учета и авансовая сумма облигаций. Работники выстраивались в очередь и вписывали в подписной лист свои фамилии и сумму, на которую приобретались облигации.

Особой формой патриотизма считалось отдать свой месячный заработок или хотя бы две трети его. Потом подписные листы сдавали в бухгалтерию, где и занимались вычетом денег на облигации из зарплаты с учетом 10-месячной рассрочки.

Важно было не только распределить ценные бумаги среди населения, но и сделать так, чтобы держатели не бросились гасить облигации сразу после истечения срока их действия. В этом случае государство вновь осталось бы без денег. Поэтому 22 февраля 1930 года вышло постановление, запрещавшее любые операции с государственными бумагами без разрешения специальных комитетов содействия реализации займов.

Размещение индустриальных займов – кровавая история социалистической экономики. Народ ожесточенно сопротивлялся. В сборнике архивных документов «Реабилитированные историей. Николаевская область» этому процессу посвящено несколько глав. Есть смысл привести некоторые выдержки из следственных дел ГПУ.

Июнь 1932 года. Завод им. Андре Марти, котельный цех. «… В обеденный перерыв во время подписки на индустриальный займ старый рабочий Полянко Давид Григорьевич, выходец из села, в присутствии рабочих Бородяна, Швеца, Иванова и других говорил: «Теперь люди с голоду пухнут, а они займы проводят, писались в прошлом году, а что мы видим хорошего, всё хуже, лучше бы накормили рабочих, чем брать с них последние соки». На предложение уполномоченного по проведению подписки оставить собрание, Полянко Давид сгруппировал вокруг себя рабочих - такелажных Настусенко, Гузика, Гладуна и других, которые на заем подписаться отказались… Полянко Давид приговорен заседанием трибунала к 5 годам принудительных работ в северных районах…».

Июль 1932 года. Сборочно-разметочный цех з-да им. Андре Марти. «…Рабочий Тищенко в присутствии производителя работ по заказу Днепростроя Киреева во время общего собрания по займу сказал: «Вот, дешевки, говорили, что в конце этой пятилетки улучшится положение рабочих, а оно еще хуже стало, подохнем все с голоду, они хотят всех беспартийных уничтожить. Сами коммунисты снабжаются по горло и гладят себя по толстому брюху, а рабочие, дураки запуганные, за счет своего голода выполняют работу и дают налоги и займы, их за это не только не обеспечивают, а за маленький проступок мордуют. Зачем мы будем помогать государству, зачем будем подписываться на заем, чтобы нас мучили и чтобы обеспечить сладкую жизнь…». Рабочий Роман Тищенко приговорен особым совещанием Одесского трибунала к высшей мере социальной защиты – расстрелу…».

Сентябрь 1932 года. Судно-монтажный цех з-да им. Андре Марти.

«Рабочий Морозов – токарь 4-го разряда, в присутствии токаря Чермака и других говорил: «Я этим бандитам ни на копейку не подпишусь, им-то помогай, а кто мне поможет. Я зарабатываю 50 рублей, у меня больная жена и двое детей. Я сам всегда голодный, дети бегают по улице и просят у прохожих хлеба. И после такой хорошей жизни они хотят, чтобы я им отдавал еще 15-20 рублей в месяц. Тот, кто подпишется – это негодяй. Им не займ нужен, они хотят задавить рабочего. Разве это мыслимо – каждый год займ, подоходный налог, строительные, рабкооп, союз, квартира. Что же нам остается, такой подлости я еще никогда не видел, как теперь при советской власти. Лучше рабом быть у капиталиста, чем рабом у советской властим всегда голодный, дети бегают по улице и просят у прохожих хлеба.это не только не обеспечивают, а за маленький проступок мо». Рабочий Архип Морозов приговорен особым совещанием к 10 годам исправительных работ в лагерях «Северовостокзолото».

Сентябрь 1932 года. Кислородный цех з-да им. Андре Марти.

«… Машинист ацетиленовой установки Забродько, рабочий стаж 5 лет, бывший кулак с. Козырка, идя с работы с рабочим Каменским, говорил: «Вот когда дожились, работаем даром, а тебя еще и грабят, займ добровольный, а попробуй не подпишись, так тебя так отделают, что все с хаты заберут, и пригласят в контору в такой переплет, что ты сразу запишешься на 4-месячный оклад, вот свобода, с голоду пухнешь, а тут последние гроши отдай на займ…». Контрреволюционер и саботажник Семен Забродин приговорен особым совещанием Одесского трибунала к высшей мере социальной защиты – расстрелу…».

 

Стопроцентную «добровольность» подписки населения на индустриальный займ обеспечивал разветвленный аппарат ГПУ. Только в Николаевской области, по самой осторожной статистике, в ходе подписной кампании было репрессировано более 3 000 человек.

Вечный дебитор

Советскому государству важно было не только распределить ценные бумаги среди населения, но и сделать так, чтобы держатели не бросились гасить облигации сразу после истечения срока их действия. В этом случае правительство вновь осталось бы без денег. Наркомфин срочно подстраховался и 22 февраля 1930 года выдал «на-гора» постановление, запрещавшее любые операции с государственными бумагами без разрешения специальных комитетов содействия реализации займов.

Впрочем, часть своих долгов перед держателями облигаций государство списало под занавес НЭПа в процессе огосударствления экономики. Правительство опубликовало решение о ликвидации резервных капиталов трестов и запрете государственным учреждениям, акционерным обществам и кооперативным предприятиям иметь облигации займов. Чтобы частично списать долг перед гражданами, в 1930 – 1941 годах была проведена унификация всех ценных бумаг. Легитимный период займов отныне составлял 20 лет, погашение отложено на срок до 19 лет, а доходность была снижена до 3 – 4% годовых.

Однако говорить о тотальной принудиловке подписки на облигации госзайма – это идти против истины. Многие люди, действительно, хотели помочь государству рублем добровольно. Особенно ярко энтузиазм народа проявился в годы Великой Отечественной войны. Тогда были выпущены четыре 20-летних займа под 4% годовых, которые позволили собрать 72 миллиарда рублей (на 25,97% больше, чем рассчитывали экономисты).

Займы военных лет осуществлялись по обкатанной схеме – каждый имел два выпуска: выигрышные 4-процентные бумаги распространялись по подписке на промышленных предприятиях, 2-процентные - в колхозах, артелях и кооперативах.

550 миллиардов рублей составили прямые расходы Советского правительства на ведение войны. 270 миллиардов дали взаймы государству граждане СССР. В благодарность за это простые люди получили очередную конверсию. В 1948 году вышел конверсионный 2-процентный займ для обмена практически всех ценных бумаг, выпущенных до 1947 года. Старые облигации обменивались на новые в пропорции 3:1. Монопольный дебитор властной волей «ОПТИМИЗИРОВАЛ» свои долги перед кредиторами.

После окончания войны система займов уже не могла держаться на голом энтузиазме граждан. Население обнищало, накоплений практически не осталось, частные хозяйства были разорены. Кроме того, частые конверсии подорвали доверие держателей к гособязательствам. Облигации превратились в разноцветные бумажки.

В 1989 году археологи Николаевского областного краеведческого музея, проводя плановую разведку Снигиревского района, остановились на ночлег в доме жительницы села Баратовка Капитолины Федоровны Бурименко. Вся веранда старой хаты была оклеена облигациями 1-го и 2-го индустриальных займов, ценными бумагами 1948, 1949, 1955, 1956 и 1957 годов. Когда хозяйку спросили, получала ли она когда-нибудь деньги от погашения облигаций или какие-нибудь выигрыши. Хозяйка ответила, что во всем селе только один человек однажды выиграл у государства 100 (!) рублей.

После войны никто уже не верил, что советское правительство когда-нибудь выполнит свои обязательства. Поэтому руководство страны опять вернулось к принудительному размещению займов.

С 1946 по 1957 годы выпустили пять тиражей 20-летних облигаций, целью которых было восстановление и развитие народного хозяйства. Доход по ним выплачивался лишь в виде выигрышей. Еще два займа сроком на 26 лет были выпущены в 1947 году. Подписка на ценные бумаги имела принудительный характер. В Николаевской области «народных кредиторов» обобрали на 17 000 000 рублей.

Несмотря на регулярные конверсии облигаций, в конце 1950-х годов сложилась ситуация, когда текущие расходы по обслуживанию всех выпущенных государственных займов превысили поступления в казну от размещения новых ценных бумаг. Тогда, в 1957 году, ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О государственных займах, размещаемых по подписке среди трудящихся Советского Союза», согласно которому выпуск новых займов практически прекращался, ранее обещанные платежи вновь были отсрочены на 20 лет, и выигрышные тиражи проводиться перестали. Монопольный дебитор расставил все точки над «i».

В конце 80-х и начале 90-х годов население вновь пережило займовый бум. Но причина его была уже совершенно другая. Если в сталинский период деньги изыскивались на увеличение экономической мощи, то в конце 80-х годов в стране ожидалось начало инфляционных процессов. И у государства был большой соблазн собрать деньги, пока они еще чего-то стоили, использовать, а затем на законных основаниях вернуть кредиторам в тысячи раз меньшую сумму, чем была получена.

«Кредитная история» в конце перестроечных 80-х и начале мутных 90-х развивалась очень динамично.

Апрель, 1988 год. Сбербанк СССР выпустил сертификаты на сумму 250, 500 и 1000 рублей со сроком погашения 5 лет под 4% годовых.

Июнь, 1989 год. Сбербанк СССР повторил эмиссию краткосрочных бумаг с тем же номиналом, но увеличил выплату процентов до шести.

Январь, 1990 год. Государство выпустило казначейские обязательства сроком погашения 16 лет - с 1 января 1990-го по 1 января 2006-го, на сумму 15 миллиардов рублей, с выплатой дохода из расчета 5% годовых.

Февраль, 1990 год. Госбанк выпускает целевые беспроцентные займы на общую сумму до 10 миллиардов рублей в облигациях сроком погашения 5 лет и выплатой доходности 8%..

Распад Советского Союза и гиперинфляция сделали бессмысленным выполнение обязательств монопольным дебитором. Государство вновь «простило» долги своему народу.

Независимая Украина пока что «отметилась» в качестве дебитора только выпуском приватизационного сертификата на 1 050 000 украинских карбованцев. Сколько человек из 46 миллионов украинских граждан получили свои проценты по этой ценной бумаге? – Ответа на вопрос до сих пор нет.

Два года назад НБУ озвучил робкое намерение начать выпуск облигаций для населения Украины. На страницах СМИ финансовые аналитики вели ленивую дискуссию о том, будет ли народ покупать государственные ценные бумаги с меньшей доходностью, но большей гарантией - или отдаст предпочтения более доходным депозитам коммерческих банков?

Государство, несмотря на темное прошлое, продолжает попытки аккумулировать средства населения на благие цели. Как оно реализует свои намерения? - Неизвестно. Единственный шанс на успех – это время. Должны умереть все безымянные кредиторы – участники предыдущей «кредитной истории».