Агент «морского» Абвера

 

«… Необходимо провести тщательную фильтрацию всех военнопленных, гражданских и перемещенных лиц в стационарных лагерях и временных пунктах принудительного содержания на территории ответственности Генерального комиссара округа Николаев. Проверке подвергаются лица, прибывшие после 29 декабря 1941 года...

Список уполномоченных по каждому объекту прилагается.

1. Николаев. «Шталаг – 364». Капитан-лейтенант Видель, переводчик Сидоров.

2. Гебит Кировоград. Аджамское. Гаупт-фельдфебель Венке, переводчик Высоцкий.

3. Гебит Кировоград. Великовисковский. Лейтенант Шлауф, переводчик Сухой.

4. Уезд Очаков. Каменка. Обер-лейтенант Думер, переводчик Шихт.

5. Гебит Новая Одесса. Троицкое. Унтер-офицер Ленерек, переводчик Зяблицкий.

… Всем службам обеспечить содействие оперативного выполнения приказа № м 324/11 от 26.10.1942. Куратор НБО корветтен-капитан Рикгоф».

(Иванников И. Тайная война немецких спецслужб на море//В мире спецслужб. 2005. № 6. 13 июля).

Во время немецкой оккупации наш город превратился в «столицу» многочисленных спецслужб третьего рейха и его союзников. Здесь действовали тайная полевая полиция, опергруппа СД, руководимая Санднером, две айнзацкоманды и румынская жандармерия. Кроме того, генеральный округ Николаев находился под надзором шефа полиции безопасности Шпана и сотрудников Абвера.

Недавно Тульское отделение ФСБ рассекретило несколько фондов областного архива КГБ. Новые документы свидетельствуют о том, что наш город с августа 1941-го по март 1944 года стал для немцев своеобразным «Лэнгли». Спустя полгода после начала оккупации в Николаеве, плюс ко всем спецслужбам, добавилась контора такой экзотической организации, как морская контрразведка Абвера – «Нахрихтенбеобахтер» (НБО).

Это подразделение было организовано в январе 1942 года как служба контрразведки штаба главнокомандующего морскими силами на Черном море. Организация имела разветвленную структуру: управление (до 90 сотрудников), две разведывательные команды, диверсионный отряд, группу по вербовке захваченных моряков, свой лагерь военнопленных и школу подготовки агентуры. В ее состав входили специалисты по радиоразведке и изучению документов затонувших судов, опросу пленных и контрразведывательной защите. На «балансе» находилось также карательное подразделение - легион «Черное море» (500 отборных диверсантов, принимавших активное участие в антипартизанских операциях). «Морской» Абвер тесно взаимодействовал с разведывательными отделами комендатур во всех приморских городах Украины.

НБО поначалу базировалась в Симферополе, затем в Одессе, а потом на несколько месяцев перебралась в Николаев.

В конце января 1942 года два штатных сотрудника НБО капитан-лейтенант Видель и переводчик Сидоров прибыли в город для вербовки советских военнопленных в свою разведшколу. За две недели им предстояло просмотреть несколько тысяч дел и лично допросить три сотни красноармейцев в николаевском «Шталаге-364».

Со своей задачей абверовцы справились блестяще. Переводчик Сидоров разработал «свой метод» фильтрации русских солдат и офицеров. Новый способ первичного отбора военнопленных, вскоре будет взят на вооружение всеми спецслужбами фашистской Германии.

Рассекреченные документы Тульского КГБ (НКВД) позволили узнать истинную фамилию переводчика. Это Борис Николаевич Ильинский – капитан-лейтенант Черноморского флота, незаметный, маленький человек, который принес много вреда своему народу и оставил недобрую память о себе в Николаеве.

Пролетарская биография: не участвовал… не состоял… не привлекался…

О биографии Бориса Ильинского мы узнаем из личного дела, составленного дознавателями «СМЕРШа». И. Иванников, почти целиком приводит его в своей статье «Тайная война немецких спецслужб на море».

Будущий офицер Черноморского флота родился в 1911 году в Нижнем Новгороде. Отец: рабочий литейно-механического завода; мать: надомная швея. В 1927-м Боря Ильинский вместе с родителями переехал в Тулу к брату Александру, который работал начальником местной оружейно-технической школы. После окончания фабрично-заводского училища при Тульском оружейном заводе он остался работать на предприятии слесарем, а уже в 1932-м Ильинскому крупно повезло: по распределению Тульского горкома комсомола молодой человек отправился поступать в Ленинградское военно-морское училище связи.

Комсомольская путевка + безупречная биография позволили ему спокойно окончить заведение и получить направление в Штаб Черноморского флота. Способный лейтенант становится членом партии, получает квартиру и женится. Вскоре в семье появляется дочь.

Жизнь улыбается, а карьера набирает обороты. Начальство замечает перспективного офицера, и в 1938-м Ильинского направляют на специальные курсы наркомата обороны в Москву. Изучив специфику радиоразведки, молодой связист сразу становится помощником начальника информационного отделения разведуправления Черноморского флота.

Очень большая должность и… ответственная. Через руки лейтенанта проходит вся оперативная информация о перемещении румынских, венгерских и турецких кораблей. Подчиненные ему аналитики обрабатывают доклады пограничников о контрабанде оружия, задержании подозрительных лиц и маркировке транзитных грузов. Сведения от разных служб формируются каждое утро в отдельный рапорт и предоставляются командующему флотом.

Борис Ильинский справляется с работой. В марте 1941 года ему присваивают звание капитан-лейтенанта и назначают главным оперативным помощником начальника разведуправления. Его должность – «глаза и уши» Черноморского флота. В этом качестве молодой офицер встречает войну.

Без «глаз» и «ушей»

Летом 1942-го немецкие войска вплотную подошли к Севастополю. Началась всеобщая эвакуация. Раненые матросы и пехотинцы, гражданское население и боеспособные воинские части покидали осажденный город. Сотрудники штаба жгли архивы и служебные документы.

Все кадровые офицеры штаба Черноморского флота, и в первую очередь сотрудники разведотдела, должны были эвакуироваться из осажденного города. Когда немцы заняли северную часть Севастополя, последних штабистов перебросили в район Херсонесского маяка на знаменитую батарею № 35.

С запасного аэродрома первый самолет взлетел благополучно, второй - попал под внезапный налет вражеской авиации. Все попрятались в укрытие и переждали опасность. Затем стали грузить документы, но… подъехала машина с ранеными матросами и для нескольких офицеров места не хватило. Среди «невезучих» оказался капитан-лейтенант Ильинский.

Пришлось взять винтовку и вернуться в район 35-й батареи. Через два дня он вместе с оставшимися бойцами сдался врагу.

Борис попал в лагерь советских военнопленных. На первом же допросе он признался немецкому офицеру, что служил помощником оперативного дежурного штаба Черноморского флота по разведке. Немцы не сразу поверили, что в их руках оказался человек, который обладает бесценной информацией о штабе Черноморского флота и его деятельности. Его долго изнуряли допросами. Однако, когда пленные краснофлотцы-шифровальщики подтвердили статус офицера, отношение к нему изменилось. Стали лучше кормить и выдали чистую одежду.

Архив уголовного дела Тульского НКВД фиксирует последовательность событий. Сначала Ильинский отказался раскрывать военную информацию. Его посадили в одиночную камеру без света, несколько дней не кормили и не давали воды. Затем вызвали на допрос к специалисту. Им оказался зондерфюрер немецкой разведывательной команды Николай Келлерман.

Метод «специалиста» оказался простым. Советского офицера и нескольких краснофлотцев вывели во внутренний двор тюрьмы. Келлерман начал беседу с вопроса:

- Кто отвечал в штабе флота за внутреннюю безопасность информационного обеспечения?

Ильинский:

- Мне это не известно.

Охранники ставят одного из матросов к стене, и Келлерман убивает его выстрелом в затылок.

Келлерман:

- Из каких оперативных источников стало известно о прибытии румынского транспортного конвоя в Лисью бухту 11 апреля?

Ильинский:

- Я не знаю… действительно, не знаю…

Еще один выстрел в затылок краснофлотца.

Ильинский сломался. Он рассказал немцам все. Рассказал о структуре организации разведотдела штаба Черноморского флота и функциях различных его подразделений. Назвал имя начальника секретной радиостанции штаба, который попал в плен вместе с ним (лейтенант Демидов отказался сотрудничать с немцами и был расстрелян).

Однако самый главный подарок противнику капитан-лейтенант Борис Ильинский сделал 4 октября 1942 года. Он рассказал о том, что советскому командованию накануне войны стали известны шифровальные коды румынской армии.

Радиоперехваты секретных переговоров румын с немецкими союзниками стали прозрачными для советского командования еще в начале 1941 года. Германские штабы пользовались для шифровки своих оперативных сообщений знаменитыми кодами «Энигма». (Позже англичанам случайно удалось добыть дешифровальную машину, но никому из союзников они не раскрыли эту информацию).

Однако на практике, общаясь с румынским оперативным командованием, немцы часто переходили на румынский (промежуточный) шифр. Это помогало советской разведке «малой кровью» добывать секретные сведения о тактических планах вермахта на южном направлении.

После признания Ильинского немцы тут же заставили румын перейти на другой шифр, родственный по кодировке с «Энигмой». С конца 1942 года, во время тяжелых боев под Сталинградом, советский генштаб остался «без глаз и ушей» на южном направлении боевых действий, откуда генерал-фельдмаршал Манштейн пытался деблокировать окруженную армию Паулюса.

Зондерфюрер Николай Келлерман предложил пленному капитан-лейтенанту работать переводчиком в его команде, для допросов «перспективных» советских военнопленных в лагерях. Ильинский согласился и… прошел «испытание кровью». Архивное дело «СМЕРШа» содержит фотографию, где бывший морской офицер участвует в расстреле пленного красноармейца - гарантия для немецких спецслужб от повторного предательства нового агента.

На свое первое задание в качестве сотрудника немецкой разведки Борис Ильинский отправился в Николаев в составе оперативной группы «Нахрихтенбеобахтер» под командованием обер-лейтенанта Цирке. Ильинскому присвоили агентурный псевдоним «Сидоров».

«Шталаг - 364»

Айнзатцкоманда Цирке специализировалась на допросах военнопленных в пересыльных шталагах и офлагах. Ильинский получил должность «опрашивающего». Ему была поставлена конкретная задача: выявлять тех, кто до призыва работал на военных заводах. Немцев интересовало все, что касалось области вооружения Красной Армии, и прежде всего - состояние военной промышленности СССР на Урале и Дальнем Востоке. Важные сведения утекали в аналитические отделы вражеской разведки из протоколов допросов переводчика Сидорова.

«Шталаг-364» был организован на Темводе, за Ингульским мостом. Это один из крупнейших нацистских лагерей на оккупированной территории СССР. Здесь в 26 двухэтажных бараках постоянно содержалось 26-30 тысяч советских военнопленных. Вся территория была разбита на отдельные участки. Каждый корпус, где находилось более 200 узников, был огражден колючей проволокой.

Условия содержания заключенных были стандартны для всех подобных шталагов: все, кто был не в состоянии работать, уничтожались. Если в каком-то бараке появлялись тифозные больные, немцы сразу начинали бороться с эпидемией: охрана заколачивала все окна и двери и… через неделю трупы увозили за пределы лагеря. Два раза в месяц администрация устраивала «медицинскую профилактику» - всех больных и ослабевших расстреливали напротив лагерной стены.

У немецких контрразведчиков на допрос одного человека в среднем уходило от 30 минут до полутора часов. Борис Ильинский понимал, что «переварить» такую массу пленных за отпущенный срок невозможно. Он предложил своему начальству «готовить» лагеря к приезду контрразведчиков. «Готовить» - это значит заранее расселить в каждый лагерный барак по нескольку тайных осведомителей, которые могли выявить нужных людей.

Это сработало. За пять дней в «Шталаге – 364» были выявлены и тщательно допрошены 82 человека. Бывшие инженеры, технологи и простые рабочие оборонных заводов, которые отказались от брони и ушли добровольцами на фронт, дали информацию о своих предприятиях. 27 из них согласились сотрудничать с немецкой разведкой.

Способ фильтрации Ильинского был оптимальным. Контрразведчикам не нужно было беседовать с бывшими крестьянами, ветеринарами, учителями и со всеми, кто не представлял для них интереса. Они приезжали в лагерь, чтобы за два-три дня допросить «нужных» людей и быстро уехать в следующий «подготовленный» шталаг.

На оккупированной территории, от Белого до Черного моря, немцы организовали 248 шталагов – концентрационных лагерей вермахта для интернированных военнопленных из рядового состава. Сотрудникам «Нахрихтенбеобахтер» было где развернуться. Борис Ильинский «путешествовал» много. География его перемещений за два месяца впечатляет. Из Николаева он поехал в Херсон, оттуда в Ростов-на-Дону, затем в Софию, потом в Одессу, еще раз в Николаев, опять в Ростов-на-Дону и вновь в Николаев.

Вена, Зальцбург, Мюнхен, Станислав, Киев, Харьков, Гродно, Минск… - переводчик Сидоров за два года посетил 87 лагерей. Он стал знаменит, о нем узнала советская контрразведка. В 1944 году трибунал заочно приговорил бывшего капитан-лейтенанта Бориса Николаевича Ильинского к смертной казни.

В оккупированном Николаеве Сидоров был целых три раза. Последняя командировка в город датируется его показаниями в следственном деле с 02.11.43 по 14.11.43 гг. Резиденция «Нахрихтенбеобахтер» спешно перебиралась отсюда в Софию. Переводчику было поручено уничтожить все следы пребывания секретной службы. Сидоров прибыл в «Шталаг-364», отобрал дела военнопленных, с которыми беседовали контрразведчики НБО, и приказал всех расстрелять.

Под новым псевдонимом

Осенью 1944 года южное управление «морского» Абвера было расформировано. С наступлением советских войск количество военнопленных стремительно сокращалось, мелкие шталаги закрывались, заключенные переводились в стационарные концлагеря на территории рейха. Сотрудники НБО оказались не у дел, им было предложено перейти в другие подразделения войсковой разведки.

В январе 1945-го переводчик Сидоров в районе Зальцбурга грамотно исчез из поля зрения немецких контрразведчиков. В показаниях тульским чекистам Ильинский расскажет о том, что устроился работать на хутор к местному крестьянину. Здесь, в австрийской глубинке, он дождался окончания войны и двинулся пешком в Италию. По дороге его задержал американский патруль, который вернул задержанного обратно в Зальцбург.

Союзники организовали на окраине города лагерь для советских военнопленных, подлежащих отправке на Родину. Через две недели Ильинского и большую группу военнослужащих передали советскому командованию.

Опытный контрразведчик с блеском прошел жесткую фильтрацию особого отдела. Он взял себе новое имя – Борис Лазарев, младший сержант понтонного батальона, который почти в полном составе погиб в Харьковском котле 1942 года. Реальный младший сержант Лазарев был расстрелян по приказу Ильинского в Херсонском «Шталаге-370». Новый «Борис Лазарев» хорошо знал фамилии всех погибших командиров части, имена многих рядовых бойцов.

В августе 1945 года Борис Лазарев благополучно «отфильтровался» и прибыл в венгерский городок Секишвар для прохождения службы в 356-м батальоне аэродромного обслуживания. В октябре этого же года демобилизовался и приехал на жительство в город Горький. Здесь он обменял красноармейскую книжку на гражданский паспорт и устроился кочегаром в воинскую часть.

В течение семи лет Ильинский-Сидоров-Лазарев менял города, работы и семьи. Он нигде подолгу не задерживался: 2 месяца в Перми, полгода в Ярославле, 4 месяца в Арцизе, год (!) в Херсоне, восемь месяцев в Уфе, один год в Кемерово, пять месяцев в Муроме. Жил со многими женщинами и успел оставить после себя четырех детей: в Оренбурге, Черепанове (Новосибирская обл.), Братске и Куйбышеве.

Опытный конспиратор мог бы никогда не попасться, но… 12 октября 1952 года Борис Ильинский совершил непростительную для контрразведчика ошибку: приехал в Тулу к сестре, чтобы узнать адрес жены и дочери. Здесь предателя сразу задержали.

 

3 марта 1953 года трибунал Московского военного округа приговорил Ильинского к высшей мере наказания - расстрелу. Однако по амнистии летом того же года приговор заменили на 25 лет лишения свободы. Отбывать срок отправили в особый лагерь МВД СССР. Здесь он устроился работать счетоводом и по окончании срока вышел на свободу. Дальнейшая судьба этого человека неизвестна.